— Ничего: он обнаружит, что является владельцем огромного богатства, и научится использовать его с выгодой для себя. Боже мой, он свободен делать все, что хочет. Поместье Шенстоун не должно оставаться блеклым и мрачным. Чарльзу надо открыть все двери и окна, заставить слуг отчистить все, а потом каждую неделю приглашать к себе прелестных женщин и умных мужчин. Только на просторах болотистых земель, двигаясь галопом по мшистому торфу и перелетая через ручьи, мужчина может почувствовать настоящее бурление жизни. С подходящей женщиной рядом он будет бесконечно счастлив.
После того как он закончил говорить, наступила короткая пауза, и Вивиан заметил неприкрытую грусть на лице матери.
— Ты все еще любишь Шенстоун, даже после всех лет. Мне так жаль.
Понимая, что невольно приоткрыл душу, описывая дом, где прошло его детство, Вивиан поторопился скрыть свою слабость.
— Извини, мама. Мы говорили только обо мне и Чарльзе, а ведь я приехал помочь тебе.
Наклонившись вперед, он добавил:
— Позволь мне отрезать кусочек кекса, а потом, пожалуйста, объясни мне смысл твоего приглашения.
Она следила, как Вивиан режет кекс, не торопясь выполнить его просьбу. Когда же она заговорила, это было то, о чем Вивиан меньше всего ожидал услышать.
— Я хотела бы, чтобы ты посетил вечерний прием.
— Мама! — нетерпеливо оборвал Вивиан. — Пожалуйста, не могли бы мы обсудить причины, по которым ты меня вызвала в Кимберли?
— Вечер дается в честь твоего прибытия в город, — тихо продолжила Маргарет. — Нашим хозяином будет барон фон Гроссладен, который сделал мне предложение.
Вивиан был поражен до глубины души. К счастью, его мать и не ждала ответа, продолжив спокойно:
— Если я выйду замуж за Гюнтера, то потеряю деньги, которые получаю по завещанию Джеймса. Для меня это не страшно, так как Гюнтер очень богат.
Однако я не смогу требовать, чтобы он выплачивал пособие, как я делала все эти годы в виде компенсации за несправедливое обхождение с тобой. Но я не хочу делать то, что может ранить моего старшего сына, поэтому прошу встретиться с бароном и помочь мне сделать выбор.
Не более чем на расстоянии мили от той элегантной гостиной, в номере Гранд-Отеля стояла Лейла, окруженная ворохом одежды, необходимой для турне по Южной Африке. На стенах всеми цветами радуги переливались вечерние туалеты, на кровати примостились шарфики, перчатки, кружевные платочки и изысканное белье, созданное, чтобы покорять мужчин. Туалетный столик буквально прогибался под тяжестью браслетов, серег и бус, лежащих вместе с шелковым веером, украшенным драгоценными камнями, несколькими длинными нитками молочно-белого жемчуга и коробочками с перчатками. На другом столе стояли коробки с шоколадом и засахаренными фруктами, окруженные корзинками с экзотическими цветами.
Театр находился в Кимберли всего две недели, но ее популярность превзошла все ожидания. Как и в других частях света, мужчины из города алмазов жаждали осыпать Лейлу подарками. Так было и в Дубране: постоянные домогательства — постоянные разочарования с их стороны.
Лейла помедлила, коснувшись одежды, которую теперь покупала лишь в самых известных домах мод. Какую же долгую дорогу она прошла. Этот тяжелый и болезненный путь она проделала в одиночестве, и лишь Франц Миттельхейтер предложил помощь.
После закрытия «Веселой Мэй» Лестер Гилберт оказался на распутье. Понимая, что расстаться с Францем Миттельхейтером — настоящее безумие, импресарио, тем не менее, не понимал, что же делать с тенором. После серии оглушительных провалов стало ясно, что успех больше никогда не вернется в театр Линдлей, если они не найдут подходящую актрису на главные роли. Миттельхейтер тоже понимал это, и после очередного спектакля ворвался в офис Лестера, уверяя, что нашел выход из положения.
И сразу после коротких сольных партий или дуэтов, ничуть не проявлявших ее способностей, Лейла начала репетировать с Францем в новой музыкальной драме, созданной блестящим, хотя и малоизвестным австрийцем — другом Миттельхейтера.
«Наследница из Венгрии» вернула толпы в театр Линдлей и создала необыкновенный вокальный дуэт. В театре Лейла занимала теперь отдельную гримерную, за пределами сцены жила в прелестной квартире, отделанной" в бело-голубых тонах, за которую платила сама. Мужчинам позволялось оплачивать все остальное, но ни один из них не получил ключа от входной двери. Успех был восхитительным, а власть, которую он принес, — восхитительной вдвойне. Лейла сполна воспользовалась своим новым положением, и теперь никто не нашел бы сходства между самоуверенной ведущей актрисой и простодушной дурочкой Лили Лоув.
Двое привлекательных людей, ежевечерне изображавших необычайную страсть, могли бы и в реальной жизни испытать что-то подобное, но Лейла и Франц любили только свою карьеру, успеха в которой добивались со всепоглощающим упорством. Однажды Лейла даже спросила партнера:
— Как нам удается правдоподобно изображать романтические отношения, когда мы так циничны внутри, Франц?
— Это ты цинична, — запротестовал он, — а я просто тенор, выступающий на сцене. Там я красивый эрцгерцог, безумно влюбленный в девушку Кати.
— Но все исчезает, когда ты уходишь со сцены? — поддразнила она.
Резко качнув головой, Франц принялся выговаривать ей.
— Разве я тебя не предупреждал, что основным залогом успеха является способность забывать о театральных чувствах, когда стерт грим?
— Я всегда следую твоим советам.
— А как насчет мужчины, из-за которого ты однажды исполнила арию цыганки с таким надрывом?
Лейла отвернулась.
— Это было сто лет назад. Я уже забыла о нем. Она сама верила в это и продолжала верить по сей день. Последнее, что она слышала о Вивиане, было то, что он не вернулся из своего медового месяца в Европе, чтобы присутствовать на похоронах лорда Бранклиффа. Зная, что Джулия не допустит, чтобы хоть тень скандала вновь коснулась ее мужа, Лейла не удивилась затворничеству семьи Вейси-Хантеров. Несколько месяцев Лейла боялась случайной встречи с ними на званых вечерах или в парке, куда обычно съезжалась вся лондонская знать; теперь она немного расслабилась и сочла себя исцеленной. Задвинуть воспоминания в самую глубину памяти очень просто, когда ты не видишься с человеком или твои знакомые не упоминают его в разговоре. Любовь была слишком болезненной, слава несла забвение.
Однако Лейла не забыла о юной Нелли Вилкинс. Беременная девушка появилась на ее пороге через три дня после того, как Френк Дункан стал причиной гибели Аделины Тейт, и Лейла, не задумываясь, приютила Нелли. Она также заплатила врачу, который принимал роды. Признавшись, что лишь доброта Лейлы спасла ее от самоубийства, Нелли осталась с ней, бесконечно преданная своей хозяйке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122