Повернувшись к Вивиану и зная, что слуга идет в отдалении, она сказала:
— Благодарю вас за упоминание о моем таланте.
— Меня пригласили как замену Миттельхейтеру. А этот субъект несомненно кинулся бы на твою защиту.
Они стояли вместе около опаленного солнцем портика, ветерок доносил запахи экзотических цветов, и, казалось, не было этих трех лет разлуки, а она вновь стала неуверенной, смущенной девушкой в желтом платье рядом с высоким офицером, которого не ожидала встретить. Выражение его глаз подтверждало, что былая вражда исчезла, его ищущий взгляд уничтожал любые попытки сопротивления с ее стороны.
То, что Вивиан не пытался уйти или как-то разрушить возникшее взаимное притяжение, говорило о чувстве, в которое Лейла не могла поверить. Это было опасно, но она стояла и стояла, глядя на его блестящие волосы, бронзовое от загара лицо, мятую форму цвета хаки с кожаными ремнями и высокие ботинки, покрытые пылью. Она вспоминала запах мыла и лосьона, ласковое прикосновение рук, его улыбку, освещавшую когда-то ее подвал, и любовь, которая отказывалась умирать. Ее ум вспоминал, а тело тут же отзывалось на эти воспоминания.
— Значит, ты принял мое предложение стать друзьями? — спросила она неуверенно.
— Требуется огромная лошадь рядом и толпа любопытных зевак, чтобы добиться желаемого результата, — последовал ответ мужчины, в чьих глазах зажегся прежний яркий свет.
— И мы не будем друзьями?
— Как я уже говорил раньше, слишком поздно. Сама не желая того, она все же была вынуждена сказать:
— Твоя мама постаралась сегодня довести до моего сведения, что слишком поздно и для всего остального.
— Разве? — спросил он тихо. — Разве, Лейла? Мир вокруг временно перестал существовать. И пока длится осада, мы свободны от всех обязательств, за исключением тех, что требуются здесь. Незнакомые люди встретились и стали необходимы друг другу. Я сражаюсь рядом с местными жителями, которые приняли меня как командира, доверив свою судьбу. Те, кто жил добычей алмазов, призванных украшать женщин, сейчас делают снаряды, чтобы убивать буров. Неожиданно возникают связи, которые так же быстро распадутся с приходом наших войск. Но до того мы могли бы в полной мере воспользоваться замкнутостью мирка, в котором оказались. Разве не можем мы наслаждаться нашей свободой, пусть даже находясь в плену, пусть даже на короткое время?
Не вполне понимая, что ей предлагает Вивиан, Лейла помедлила несколько минут, прежде чем ответить:
— Кажется, тебе совсем не нужен Оскар и толпа соглядатаев, чтобы добиться успеха.
— Но я ведь не прошу разъяренную девушку стать моим другом — а только в этом случае нужна лошадь.
Мечтая дать ему тот ответ, который он просит, но все еще в смятении, Лейла заметила:
— Рози согласилась бы, не раздумывая.
— Но я спрашиваю тебя.
— Ты знаешь ответ, — тихо вскричала она. — Ты знал его еще до того, как спросил.
— Нет, Лейла. Я никогда больше не стану загадывать вперед в том, что касается тебя.
Когда Лейла вернулась домой, то обнаружила, что перед домом вывешены ковры. Удивленная и слегка раздосадованная глупостью Нелли, выставившей их на всеобщее обозрение, она выбралась из кеба и прошла к черному входу. Там она обнаружила Нелли, сидящую на ступеньках, прижимающую к себе Салли и раскачивающуюся взад и вперед. Понимая, что случилось что-то неприятное с девушкой, которая была не просто служанкой, но и подругой, Лейла присела рядом. И только тогда поняла: Нелли, побледнев от гнева, была настолько разъярена, что не могла говорить. Лейла повторила свой вопрос, встряхнув ее за плечи.
Странным сдавленным голосом Нелли принялась рассказывать, по-прежнему сжимая дочку в объятиях.
— Единственный способ скрыть это. Я не знала, что делать, когда не смогла оттереть. Бог ведает, сколько людей видело это, прежде чем я пришла.
В своем возбуждении вернувшись к старой манере говорить, она вдруг заголосила:
— И кто делает такие вещи, а? Маленькая Салли никому не причинила вреда, бедняжечка, и я вела себя прилично с тех пор, как живу у вас. Кто написал это на заборе и почему сейчас? Если их найду, сверну шею! — крикнула она гневно. — Сверну шею, вот тебе истинный крест!
По-прежнему в состоянии крайнего замешательства, Лейла ничего не могла понять из запутанной речи девушки. Попытки увести Нелли в дом, подальше от пыльных ступеней, где муравьи деловито сновали между опавшими листьями, были встречены в штыки.
— Нелли, пожалуйста, скажи мне, что произошло, — потребовала она наконец, чувствуя себя неуютно в модном платье и шляпке под лучами горячего полуденного солнца, проникающими сквозь ветви деревьев. — Почему ты позволила нашей чернокожей служанке развесить ковры на заборе? Что подумают соседи?
— Лучше это, чем увидеть то, написанное большими буквами.
— Что написано большими буквами? — переспросила Лейла осторожно.
По лицу девушки потекли слезы.
— Я знаю, что поступила нехорошо тогда с Джимом, и, наверно, меня не наказали как следует, потому что я стала жить с вами, как и не мечтала раньше… и у меня есть маленькая Салли, которую я люблю. И я никогда не смогу отблагодарить вас за то, что вы сделали для меня, — продолжила она с трудом, — поэтому никогда не прощу того, кто написал это обо мне.
Уже зная ответ, Лейла тихо спросила:
— Что написано на моем заборе, Нелли?
После нескольких мгновений тишины, девушка произнесла шепотом:
— Кто-то написал «шлюха». Но я не шлюха — в самом деле не шлюха.
Глядя на сад, где она позволяла своим подругам из театра развеять их собственную хандру и поднять настроение английских солдат, забравшихся так далеко от дома, Лейла сказала бесцветным голосом:
— Ты ошибаешься, Нелли. Это слоео предназначалось мне.
Наступил вечер Рождества, и население Кимберли больше не отпускало шуток по поводу прибытия спасателей с мешком подарков. Все теперь знали о серьезных потерях, понесенных английскими войсками, остановившимися на той стороне холмов. Военные подозревали, что в подобной ситуации Кимберли может быть предоставлен своей участи, так как помощь требовалась повсеместно в провинции Натал.
Для гражданских сдача города, скорее всего, не принесла бы существенных изменений в той жизни, которую они сейчас вели, а возможность прекращения обстрелов лишь усиливала их стремление побыстрее избавиться от лишений. Но для войск падение города означало бы плен и профессиональное оскорбление. Следствием явилось то, что возможность расслабиться и попраздновать Рождество была с большим энтузиазмом встречена солдатами, нежели обывателями.
После недели постоянных выступлений, как в ее коттедже, так и в различных военных лагерях, на Рождество Лейлу ждала не менее насыщенная программа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122