Но зато он больше не будет подвергать сам себя непрестанному унижению, он больше не будет думать о своем погибшем брате, его больше не будут мучить неразрешимые проблемы. Он обретет свободу при любом исходе битвы.
Он ощущал свободу уже сейчас. Призраки прошлого и чувство вины исчезли во время перехода через Тугелу, а вместе с ними ушла и боязнь воды. Теперь ему не казалось, что из глубины воды поднимается что-то злое. Он был свободен как никогда. Он никому ничего не был должен, разве что своим товарищам. И все, что с ним случится, будет лишь на его совести. Он не должен ни на кого оглядываться.
Дорога сужалась и становилась все более каменистой. Трава становилась жесткой и редкой. Ботинки стали скользить по камням. Какой-то странный грохот и шорох нарушили тишину.
Вокруг Алекса сгрудились тяжело дышавшие, пахнувшие потом солдаты. Раздался громкий стук, а за ним кто-то вскрикнул:
– О Господи!
Камнепад устремился в бездну, и кто-то злобно прошептал:
– Молчать!
У Алекса вспотели подмышки, ноги болели. Следующая остановка была долгой, даже чересчур долгой, как показалось Алексу. Он чертовски устал.
Вдруг ему в голову пришла мысль: а что, если тот, кто шел во главе отряда, вдруг сбился с пути и сейчас, петляя, ведет их в прямо противоположном направлении, к подножию?
Алекс встряхнул головой и отбросил от себя эту нелепую мысль. Они карабкались целую вечность, и непрошеные мысли так и лезли в голову. Ах, если бы только было чуть посветлее и можно было хоть что-нибудь разглядеть кругом!
Прошел еще один час. Они продолжали медленно взбираться наверх, карабкаясь по каменистой тропинке. Еще три остановки и три марш-броска. Скоро они должны добраться до вершины. Вот будет смеху, если окажется, что их вожатый упал в пропасть и их ведет какой-нибудь бур прямо в руки своих соратников!
Все бы отдал за глоток спиртного!
Неожиданно тропы не стало. Теперь пришлось карабкаться, цепляясь руками и ногами за острые выступы скалы. Две тысячи мужчин, уподобившиеся обезьянам, в кромешной тьме карабкались вверх в полной амуниции, в ботинках, подбитых гвоздями, с тяжелыми вещмешками и ружьями. Это было похоже на безумие.
Вдруг стало холодно. Подул пронзительный ветер, и Алекс содрогнулся. Ни кустика, ни травинки – кругом были одни голые скалы.
Едва он успел догадаться, что восхождение закончено и они достигли вершины, как последовало переданное по цепи сообщение: «Впереди – позиции буров!»–и вслед за ним команда: «В штыки!»
Штык был оружием, которое повергало в дрожь любого бура. Они предпочли бы смерть от пули или снаряда.
Алекс взял длинный и острый металлический штык и прикрутил его к винтовке.
«Неужели я смогу стать таким бесчеловечным, чтобы осмелиться пропороть этим штыком плоть живого человека?»– спрашивал он себя. Сердце его содрогнулось при этой мысли, а тихий лязг, с которым штык встал на место, прозвучал в его ушах как гром самого большого барабана в полковом оркестре.
«Вперед, только тихо!»– передали шепотом команду по цепи. Он повернулся и передал ее тому человеку, который шел за ним.
Крепко держа винтовку со штыком, он направился вперед, в неизвестность, надеясь, что сзади кто-нибудь по ошибке не пропорет его своим штыком. Ветер свистел у него в ушах, усиливая ощущение незащищенности.
– Стой! Ложись! – пришла команда.
Послышалось клацанье затворов и шуршание одежды. Вот оно: начинается. Буры, оказывается, были совсем рядом! Можно было даже расслышать в темноте ночи их голоса.
Теперь они медленно ползли, крепко держа в руках винтовки, не зная наверняка, где располагаются позиции буров. Вокруг царила полная тьма. Эта неуверенность сбивала с толку, нервы людей были напряжены до предела, как вдруг они услышали звон лопат о землю. То, что последовало за этим, решило все за несколько мгновений!
«Кто это?» – послышался громкий возглас на голландском языке, а вслед за ним раздались залпы и вспышки выстрелов. На Алекса и его товарищей дождем полетели пули. Алекс понял все моментально. Он лег на землю плашмя, и его товарищи последовали его примеру. И следующий залп разорвал воздух.
Спереди раздалась громкая команда на английском: «В ружье! Вперед, ребята! Вспомним Маджубу!»
Воздух внезапно наполнился возбужденными выкриками – звуками боя, заставлявшего голоса людей звучать чуть ли не истерично. Тьма ночи озарилась багрово-желтыми вспышками. Началась стрельба. Отдаленные выстрелы звучали, как удары первых тяжелых капель дождя о широкие листья деревьев. Люди устремились вперед. Звуки команд звучали на двух языках. Предсмертный стон – затем тишина.
Эта битва закончилась. Все забыли о предосторожности и с облегчением рассмеялись. Они все наперебой говорили друг другу, какие они молодцы. Страх, напряжение боя были забыты.
Они были уверены теперь в своей победе. Они ведь смогли проползти незамеченными и разбить буров здесь, на высоте. Значит, окончательная победа уже близко теперь, когда Спайонкоп взят.
А раз он был взят, то, значит, открыта прямая дорога на Ледисмит.
Алекс не принял участия во всеобщем ликовании. Когда солдаты и офицеры, стоя на верху горы, три раза крикнули: «Ура», салютуя и показывая своим товарищам внизу, что цель взята, он не присоединился к ним.
Он еще не мог отойти от всего этого. Все, что он сделал, – это взобрался впотьмах на вершину этой горы, где оказался свидетелем молниеносного сражения. Он не чувствовал себя победителем. Он также не ощущал себя вправе ликовать по этому поводу.
Кроме того, у него было неясное предчувствие, что так просто и быстро все не кончится. Что-то говорило ему, что это была ненужная победа. Если гора охранялась всего горсткой буров, стоило ли драться за нее?
Вскоре забрезжил рассвет. С рассветом пришел и густой туман, как обычно бывало в это время года. Инженерная рота принялась за строительство фортификаций на горе. Теперь, после того как британская армия взяла гору, необходимо было во что бы то ни стало удержать ее.
На верху горы был сплошной камень, поэтому англичане спустились немного ниже и стали копать рвы по обеим сторонам склона.
Это было непростой работой. Прокопав восемнадцать дюймов в глубину, строители наткнулись на твердую породу. Дальше рыть было невозможно. Окопы такой глубины не годились ни для одного солдата.
Единственный выход состоял в том, чтобы нанести камней с вершины и выложить поверх неглубоких окопов большие каменные заслоны, которые охраняли бы солдат от пуль противника. Так и было решено сделать. Часть солдат соорудили деревянные носилки и принялись носить сверху камни, укрепляя окопы.
Пока инженерная рота трудилась над рытьем и укреплением фортификационных сооружений, остальная часть штурмовавших высоту воспользовалась создавшейся передышкой для того, чтобы подкрепиться, набрать воды во фляги и немного поспать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
Он ощущал свободу уже сейчас. Призраки прошлого и чувство вины исчезли во время перехода через Тугелу, а вместе с ними ушла и боязнь воды. Теперь ему не казалось, что из глубины воды поднимается что-то злое. Он был свободен как никогда. Он никому ничего не был должен, разве что своим товарищам. И все, что с ним случится, будет лишь на его совести. Он не должен ни на кого оглядываться.
Дорога сужалась и становилась все более каменистой. Трава становилась жесткой и редкой. Ботинки стали скользить по камням. Какой-то странный грохот и шорох нарушили тишину.
Вокруг Алекса сгрудились тяжело дышавшие, пахнувшие потом солдаты. Раздался громкий стук, а за ним кто-то вскрикнул:
– О Господи!
Камнепад устремился в бездну, и кто-то злобно прошептал:
– Молчать!
У Алекса вспотели подмышки, ноги болели. Следующая остановка была долгой, даже чересчур долгой, как показалось Алексу. Он чертовски устал.
Вдруг ему в голову пришла мысль: а что, если тот, кто шел во главе отряда, вдруг сбился с пути и сейчас, петляя, ведет их в прямо противоположном направлении, к подножию?
Алекс встряхнул головой и отбросил от себя эту нелепую мысль. Они карабкались целую вечность, и непрошеные мысли так и лезли в голову. Ах, если бы только было чуть посветлее и можно было хоть что-нибудь разглядеть кругом!
Прошел еще один час. Они продолжали медленно взбираться наверх, карабкаясь по каменистой тропинке. Еще три остановки и три марш-броска. Скоро они должны добраться до вершины. Вот будет смеху, если окажется, что их вожатый упал в пропасть и их ведет какой-нибудь бур прямо в руки своих соратников!
Все бы отдал за глоток спиртного!
Неожиданно тропы не стало. Теперь пришлось карабкаться, цепляясь руками и ногами за острые выступы скалы. Две тысячи мужчин, уподобившиеся обезьянам, в кромешной тьме карабкались вверх в полной амуниции, в ботинках, подбитых гвоздями, с тяжелыми вещмешками и ружьями. Это было похоже на безумие.
Вдруг стало холодно. Подул пронзительный ветер, и Алекс содрогнулся. Ни кустика, ни травинки – кругом были одни голые скалы.
Едва он успел догадаться, что восхождение закончено и они достигли вершины, как последовало переданное по цепи сообщение: «Впереди – позиции буров!»–и вслед за ним команда: «В штыки!»
Штык был оружием, которое повергало в дрожь любого бура. Они предпочли бы смерть от пули или снаряда.
Алекс взял длинный и острый металлический штык и прикрутил его к винтовке.
«Неужели я смогу стать таким бесчеловечным, чтобы осмелиться пропороть этим штыком плоть живого человека?»– спрашивал он себя. Сердце его содрогнулось при этой мысли, а тихий лязг, с которым штык встал на место, прозвучал в его ушах как гром самого большого барабана в полковом оркестре.
«Вперед, только тихо!»– передали шепотом команду по цепи. Он повернулся и передал ее тому человеку, который шел за ним.
Крепко держа винтовку со штыком, он направился вперед, в неизвестность, надеясь, что сзади кто-нибудь по ошибке не пропорет его своим штыком. Ветер свистел у него в ушах, усиливая ощущение незащищенности.
– Стой! Ложись! – пришла команда.
Послышалось клацанье затворов и шуршание одежды. Вот оно: начинается. Буры, оказывается, были совсем рядом! Можно было даже расслышать в темноте ночи их голоса.
Теперь они медленно ползли, крепко держа в руках винтовки, не зная наверняка, где располагаются позиции буров. Вокруг царила полная тьма. Эта неуверенность сбивала с толку, нервы людей были напряжены до предела, как вдруг они услышали звон лопат о землю. То, что последовало за этим, решило все за несколько мгновений!
«Кто это?» – послышался громкий возглас на голландском языке, а вслед за ним раздались залпы и вспышки выстрелов. На Алекса и его товарищей дождем полетели пули. Алекс понял все моментально. Он лег на землю плашмя, и его товарищи последовали его примеру. И следующий залп разорвал воздух.
Спереди раздалась громкая команда на английском: «В ружье! Вперед, ребята! Вспомним Маджубу!»
Воздух внезапно наполнился возбужденными выкриками – звуками боя, заставлявшего голоса людей звучать чуть ли не истерично. Тьма ночи озарилась багрово-желтыми вспышками. Началась стрельба. Отдаленные выстрелы звучали, как удары первых тяжелых капель дождя о широкие листья деревьев. Люди устремились вперед. Звуки команд звучали на двух языках. Предсмертный стон – затем тишина.
Эта битва закончилась. Все забыли о предосторожности и с облегчением рассмеялись. Они все наперебой говорили друг другу, какие они молодцы. Страх, напряжение боя были забыты.
Они были уверены теперь в своей победе. Они ведь смогли проползти незамеченными и разбить буров здесь, на высоте. Значит, окончательная победа уже близко теперь, когда Спайонкоп взят.
А раз он был взят, то, значит, открыта прямая дорога на Ледисмит.
Алекс не принял участия во всеобщем ликовании. Когда солдаты и офицеры, стоя на верху горы, три раза крикнули: «Ура», салютуя и показывая своим товарищам внизу, что цель взята, он не присоединился к ним.
Он еще не мог отойти от всего этого. Все, что он сделал, – это взобрался впотьмах на вершину этой горы, где оказался свидетелем молниеносного сражения. Он не чувствовал себя победителем. Он также не ощущал себя вправе ликовать по этому поводу.
Кроме того, у него было неясное предчувствие, что так просто и быстро все не кончится. Что-то говорило ему, что это была ненужная победа. Если гора охранялась всего горсткой буров, стоило ли драться за нее?
Вскоре забрезжил рассвет. С рассветом пришел и густой туман, как обычно бывало в это время года. Инженерная рота принялась за строительство фортификаций на горе. Теперь, после того как британская армия взяла гору, необходимо было во что бы то ни стало удержать ее.
На верху горы был сплошной камень, поэтому англичане спустились немного ниже и стали копать рвы по обеим сторонам склона.
Это было непростой работой. Прокопав восемнадцать дюймов в глубину, строители наткнулись на твердую породу. Дальше рыть было невозможно. Окопы такой глубины не годились ни для одного солдата.
Единственный выход состоял в том, чтобы нанести камней с вершины и выложить поверх неглубоких окопов большие каменные заслоны, которые охраняли бы солдат от пуль противника. Так и было решено сделать. Часть солдат соорудили деревянные носилки и принялись носить сверху камни, укрепляя окопы.
Пока инженерная рота трудилась над рытьем и укреплением фортификационных сооружений, остальная часть штурмовавших высоту воспользовалась создавшейся передышкой для того, чтобы подкрепиться, набрать воды во фляги и немного поспать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136