Взяла в руки поводья и опустила взгляд на мертвого разбойника, тело которого Вензель оттащил на обочину. Мерзавец был не первым человеком, которого ей пришлось убить, и стал бы не последним, если бы полковник Александр фон Леве потребовал от нее вознаграждения за свои услуги.
Любого вознаграждения.
Глава 10
Катарина и Александр скакали к северу по дороге, проходившей вдоль реки, она вилась среди почти голых деревьев, плотно стоявших по берегу. Время от времени мелькали золотистые и красные пятна листвы, призванные смягчить эту унылую картину, но ее глаза были устремлены только на широкую спину скакавшего впереди нее человека.
Мысли о различных видах оружия проносились в ее голове. Пистолет, конечно, самый простой способ, но и нож, входящий меж ребер, доставит, должно быть, определенное наслаждение. «Словно разделываешь большой кусок мяса к Рождеству», – подумала она с безрадостной улыбкой.
Конь под нею шел плавно, легко подчиняясь движениям поводьев, как и подобало хорошо объезженному военному коню. Александр задал быстрый темп, и ее внезапно обожгло чувство, что она должна быть благодарна ему за это. Она пригнулась к лошадиной гриве, понуждая коня подняться на небольшой холм, возвышающийся среди обнажившихся пород. Она снова устремила взгляд на спину Александра. Ей совершенно не хотелось испытывать к нему никакой благодарности.
Боковым зрением она заметила какой-то образ. Животное… козел… нет, он не настоящий… слишком большой, чтобы быть настоящим. Желудок ее свело, когда конь обогнул вершину холма и перед ее взором предстало скопление камней, ярко освещенных полуденным солнцем. Каменное лицо смотрело с вожделением. Не козел. Сатир.
В памяти раздался нарастающий плач маленькой Изабо. Катарина зажмурилась, ее руки непроизвольно натянули поводья. Конь споткнулся.
– Спокойно, Ниффле, – прошептала она, и ее горло сдавило ужасное воспоминание. – Спокойно, спокойно.
Она гладила заплетенную гриву затянутой в перчатку рукой, и ощущение реальности постепенно стиралось, ее другая, обнаженная рука словно пыталась успокоить маленькую плачущую девочку.
– Ш-ш-ш, – шептала она, покачивая ребенка быстрыми напряженными движениями. – Не плачь, пожалуйста, не плачь.
Кусты ежевики, будто ножи, кололи ее спину, когда она сидела в тени обгоревшего гигантского дуба. Шипы расцарапали ей руки, оставив тонкие рубцы.
Из своего темного убежища Катарина снова услышала взрыв грубого смеха.
– Давай, шлюха! – загремел громкий, как у медведя, голос, и Катарина услышала жалобный женский крик.
Рука Катарины дрожала от холода и страха, когда она похлопывала по маленькой детской грудке. Сквозь неровную трещину в стволе она увидела плотоядно усмехающееся лицо сатира и прикусила нижнюю губу, чтобы удержаться от крика. Пытаясь прояснить свое затуманенное страхом зрение, она заморгала и увидела, что то лицо было высечено на камне.
Высокий пронзительный смех присоединился к «медвежьему».
– Не собираюсь больше делиться с тобой, – пропищал голос. – Ха-ха, я скоро заполучу маленькую проститутку в свое распоряжение. Ведь правда, Беч? Правда?
– Маленькую! Ха-ха-ха! – заревел «медведь». – Эта черноволосая потаскушка выше тебя на целую голову, ты, сухопарый маленький член.
Еще один взрыв смеха.
– Да-а-а. Со мной все в порядке, Беч. Я уткнусь лицом между ее вкусных сосков. У нее еще и малыш. М-м-м, мне так даже нравится.
– Не выношу, когда вокруг визжат маленькие отродья, Маус, – прошипел «медведь».
Катарина услышала, как один из собеседников сплюнул.
– Конечно нет, Беч!
Сквозь щель в стволе она увидела, как похожий на паука человек появился на фоне камня с сатиром и остановился. Длинные, тонкие, пугающе ловкие пальцы вытащили из кармана грязной, слишком большой синей куртки нечто похожее на кусок кожаных поводьев и сделали из него петлю.
– Достаточно для лодыжки маленького отродья, как ты думаешь? – Он вытянул ее перед собой, затем нагнулся, поднял и взвесил на ладони камень размером с кулак. – Не слишком сложно утопить несколько фунтов визжащей помехи, не так ли?
Смех «медведя» присоединился к пронзительному повизгиванию, и страх холодными иголками пробежал по спине Катарины.
– Пойдем, – бросил «медведь». – Хочу догнать ее, пока она не убежала слишком далеко. Жаль, что у нас нет тех гончих, которых мы видели вчера. Но у меня такое ощущение, будто я сам чую эту черноволосую красотку.
– Эй! Она моя. Ты же обещал! Ты обещал!
– Да, твоя. Но только после меня!
Раскатистый хохот «медведя» громом прокатился по лесу.
Катарина слышала, как протестующий пронзительный голос становится все тише по мере того, как они удалялись по дороге. Она прижала к себе безмолвную Изабо и издала долгий дрожащий вздох облегчения.
Ее словно резко что-то подбросило, и из груди вырвался крик ужаса.
– Катарина! – окликнул ее глубокий мужской голос. То не был голос «медведя». Она затрясла головой, как бы стряхивая паутину воспоминаний, и обнаружила, что все еще машинально гладит лошадиную гриву, словно зубец в часовом механизме. Она остановилась.
– Катарина, – снова позвал мужской голос, и на этот раз она поняла, что это Александр.
– Со мной все в порядке, – сказала она и, подняв глаза, увидела, что он придерживает рукой поводья ее коня и смотрит на нее с участием. – Почему ты остановился?
Чуть прищурившись, он отпустил поводья, отвел свою лошадь немного назад и посмотрел туда, куда она направлялась – прямо на разрушенный мост через глубокий овраг с крошечным ручейком, протекающим на глубине двадцати футов. Она сглотнула. Мост был в порядке во время ее путешествия прошлой весной.
Александр склонился перед ней в легком поклоне, при этом его седло скрипнуло насмешливым эхом.
– Извините, мадам. Я вынужден просить прощения за одного из своих подчиненных.
Катарина поспешно оглянулась по сторонам, но никого больше не увидела.
– За одного из твоих подчиненных? – озадаченно нахмурившись, переспросила она. – Я не понимаю.
– За одного из моих подчиненных. За лейтенанта Печа, точнее говоря.
– За Печа? – спросила она, еще более озадаченная. – Не понимаю. Он не сделал ничего дурного!
– Нет, сделал. Он, кажется, заставил тебя поверить, будто объезженные им лошади умеют летать.
В его словах прозвучал привычный сарказм, но глаза выражали искреннюю озабоченность. Катарина вспыхнула и отвернулась.
– Очень глупо с моей стороны, но я позволила себе отвлечься, – призналась она, сжав зубы от гнева на себя из-за того, что ей пришлось сделать такое признание. Она заставила себя искоса посмотреть на него. – Видишь ли, езда была такой…
– Скучной? – закончил он за нее. – Монотонной?
Она отвела коня от моста и края оврага.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Любого вознаграждения.
Глава 10
Катарина и Александр скакали к северу по дороге, проходившей вдоль реки, она вилась среди почти голых деревьев, плотно стоявших по берегу. Время от времени мелькали золотистые и красные пятна листвы, призванные смягчить эту унылую картину, но ее глаза были устремлены только на широкую спину скакавшего впереди нее человека.
Мысли о различных видах оружия проносились в ее голове. Пистолет, конечно, самый простой способ, но и нож, входящий меж ребер, доставит, должно быть, определенное наслаждение. «Словно разделываешь большой кусок мяса к Рождеству», – подумала она с безрадостной улыбкой.
Конь под нею шел плавно, легко подчиняясь движениям поводьев, как и подобало хорошо объезженному военному коню. Александр задал быстрый темп, и ее внезапно обожгло чувство, что она должна быть благодарна ему за это. Она пригнулась к лошадиной гриве, понуждая коня подняться на небольшой холм, возвышающийся среди обнажившихся пород. Она снова устремила взгляд на спину Александра. Ей совершенно не хотелось испытывать к нему никакой благодарности.
Боковым зрением она заметила какой-то образ. Животное… козел… нет, он не настоящий… слишком большой, чтобы быть настоящим. Желудок ее свело, когда конь обогнул вершину холма и перед ее взором предстало скопление камней, ярко освещенных полуденным солнцем. Каменное лицо смотрело с вожделением. Не козел. Сатир.
В памяти раздался нарастающий плач маленькой Изабо. Катарина зажмурилась, ее руки непроизвольно натянули поводья. Конь споткнулся.
– Спокойно, Ниффле, – прошептала она, и ее горло сдавило ужасное воспоминание. – Спокойно, спокойно.
Она гладила заплетенную гриву затянутой в перчатку рукой, и ощущение реальности постепенно стиралось, ее другая, обнаженная рука словно пыталась успокоить маленькую плачущую девочку.
– Ш-ш-ш, – шептала она, покачивая ребенка быстрыми напряженными движениями. – Не плачь, пожалуйста, не плачь.
Кусты ежевики, будто ножи, кололи ее спину, когда она сидела в тени обгоревшего гигантского дуба. Шипы расцарапали ей руки, оставив тонкие рубцы.
Из своего темного убежища Катарина снова услышала взрыв грубого смеха.
– Давай, шлюха! – загремел громкий, как у медведя, голос, и Катарина услышала жалобный женский крик.
Рука Катарины дрожала от холода и страха, когда она похлопывала по маленькой детской грудке. Сквозь неровную трещину в стволе она увидела плотоядно усмехающееся лицо сатира и прикусила нижнюю губу, чтобы удержаться от крика. Пытаясь прояснить свое затуманенное страхом зрение, она заморгала и увидела, что то лицо было высечено на камне.
Высокий пронзительный смех присоединился к «медвежьему».
– Не собираюсь больше делиться с тобой, – пропищал голос. – Ха-ха, я скоро заполучу маленькую проститутку в свое распоряжение. Ведь правда, Беч? Правда?
– Маленькую! Ха-ха-ха! – заревел «медведь». – Эта черноволосая потаскушка выше тебя на целую голову, ты, сухопарый маленький член.
Еще один взрыв смеха.
– Да-а-а. Со мной все в порядке, Беч. Я уткнусь лицом между ее вкусных сосков. У нее еще и малыш. М-м-м, мне так даже нравится.
– Не выношу, когда вокруг визжат маленькие отродья, Маус, – прошипел «медведь».
Катарина услышала, как один из собеседников сплюнул.
– Конечно нет, Беч!
Сквозь щель в стволе она увидела, как похожий на паука человек появился на фоне камня с сатиром и остановился. Длинные, тонкие, пугающе ловкие пальцы вытащили из кармана грязной, слишком большой синей куртки нечто похожее на кусок кожаных поводьев и сделали из него петлю.
– Достаточно для лодыжки маленького отродья, как ты думаешь? – Он вытянул ее перед собой, затем нагнулся, поднял и взвесил на ладони камень размером с кулак. – Не слишком сложно утопить несколько фунтов визжащей помехи, не так ли?
Смех «медведя» присоединился к пронзительному повизгиванию, и страх холодными иголками пробежал по спине Катарины.
– Пойдем, – бросил «медведь». – Хочу догнать ее, пока она не убежала слишком далеко. Жаль, что у нас нет тех гончих, которых мы видели вчера. Но у меня такое ощущение, будто я сам чую эту черноволосую красотку.
– Эй! Она моя. Ты же обещал! Ты обещал!
– Да, твоя. Но только после меня!
Раскатистый хохот «медведя» громом прокатился по лесу.
Катарина слышала, как протестующий пронзительный голос становится все тише по мере того, как они удалялись по дороге. Она прижала к себе безмолвную Изабо и издала долгий дрожащий вздох облегчения.
Ее словно резко что-то подбросило, и из груди вырвался крик ужаса.
– Катарина! – окликнул ее глубокий мужской голос. То не был голос «медведя». Она затрясла головой, как бы стряхивая паутину воспоминаний, и обнаружила, что все еще машинально гладит лошадиную гриву, словно зубец в часовом механизме. Она остановилась.
– Катарина, – снова позвал мужской голос, и на этот раз она поняла, что это Александр.
– Со мной все в порядке, – сказала она и, подняв глаза, увидела, что он придерживает рукой поводья ее коня и смотрит на нее с участием. – Почему ты остановился?
Чуть прищурившись, он отпустил поводья, отвел свою лошадь немного назад и посмотрел туда, куда она направлялась – прямо на разрушенный мост через глубокий овраг с крошечным ручейком, протекающим на глубине двадцати футов. Она сглотнула. Мост был в порядке во время ее путешествия прошлой весной.
Александр склонился перед ней в легком поклоне, при этом его седло скрипнуло насмешливым эхом.
– Извините, мадам. Я вынужден просить прощения за одного из своих подчиненных.
Катарина поспешно оглянулась по сторонам, но никого больше не увидела.
– За одного из твоих подчиненных? – озадаченно нахмурившись, переспросила она. – Я не понимаю.
– За одного из моих подчиненных. За лейтенанта Печа, точнее говоря.
– За Печа? – спросила она, еще более озадаченная. – Не понимаю. Он не сделал ничего дурного!
– Нет, сделал. Он, кажется, заставил тебя поверить, будто объезженные им лошади умеют летать.
В его словах прозвучал привычный сарказм, но глаза выражали искреннюю озабоченность. Катарина вспыхнула и отвернулась.
– Очень глупо с моей стороны, но я позволила себе отвлечься, – призналась она, сжав зубы от гнева на себя из-за того, что ей пришлось сделать такое признание. Она заставила себя искоса посмотреть на него. – Видишь ли, езда была такой…
– Скучной? – закончил он за нее. – Монотонной?
Она отвела коня от моста и края оврага.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92