Было очевидно, что там давно никто не жил, возможно с тех самых пор, как отсюда ушла Кэт.
Он отдернул занавеску и, взмахнув шляпой, отвесил ей изящный приглашающий поклон.
– Добро пожаловать в замок мамаши Кураж, мадам Кураж и малютки Кураж.
Она, засмеявшись, переступила через порог.
– Скорее уж мадам Сутолоки и малютки Сутолоки.
У него ушло немного больше времени, чем он ожидал, на то, чтобы развести огонь в маленьком жалком камине, но, несмотря на примитивную конструкцию, он был хорошо сделан, и в конце концов огонь разгорелся. Александр сидел на корточках у камина, подбрасывая дрова в огонь, но краем глаза следил за Кэт, расхаживающей по довольно уютной комнате. У единственного окна стояли стол и табурет, здесь же маленький сундучок, какие обычно носят солдаты на ранг выше пехотинца. Отблески огня скользили по его поверхности. Катарина пристально посмотрела на сундучок, но ни прикасаться к нему, ни открывать его не стала. А когда отвела от него взгляд, лицо ее ничего не выражало.
Окно было закрыто тонкой пленкой прозрачного пергамента. Она подошла к нему и смахнула пыль.
– Посмотри! – воскликнула она, протягивая к нему руку. – Дай, пожалуйста, маленькую головешку. – Она поднесла огонек к пергаменту. – Я расшила переплет никчемной книги Фишарта и обнаружила, что он был переплетен в старинный пергамент. Видишь? Вот! Слова поблекли, но их все же можно прочесть.
Он склонился рядом с ней и стал читать:
– Мой возлюбленный говорил и сказал мне:
О, чистая любовь моя,
Восстань и удались,
Смотри – оттаяла земля,
Метели унеслись,
Умыты влагою с небес,
Цветы покрыли луг,
И зазвенел весенний лес
От пения пичуг.
Слова замерли, им на смену пришла тишина, нарушаемая только потрескиванием огня.
– Это из песен царя Соломона, – сказал Александр, и его полный боли голос прозвучал хрипло. Он отвернулся от окна. – Смотри, зима миновала. – Головешка с треском распалась у него в руке, и он какое-то время смотрел на остатки, прежде чем бросить их в огонь. – Боже милосердный, как бы я хотел сказать эти слова тебе. Сказать, что зима в твоей жизни окончена.
Он почувствовал, как ее рука обвила сзади его талию, а щека прижалась к плечу.
– Тогда скажи мне, но только не сегодня. Когда придет пора, скажи: «Сегодня, моя Кэт, нет зимы».
Он накрыл ее руки своими, переплел свои пальцы с ее и сжал их, давая этим понять, что отступление невозможно.
– За окном летняя луна, – сказал он ей, затем, отпустив ее руки, обхватил ее лицо, и в его прикосновении ощущалась не только нежность. – Но сегодня у меня будет не только сон в летнюю ночь, моя Кэт. А нечто гораздо, гораздо большее.
Она улыбнулась ему дразнящей, искушающей улыбкой.
– Большее? – прошептала она, чуть откинув голову и медленно, чувственно покусывая его палец. – Как всегда солдат, отдающий приказы, м-м-м?
– Берегитесь, мадам, сегодня отдает приказы не солдат, а мужчина, – сказал он и обхватил ее губы горячим страстным поцелуем.
Глава 18
Катарина провела пальцем по его губам.
– Нe солдат? – спросила она. Призрачные трепещущие нити обволокли ее, словно она вступила в паутину.
Александр стал целовать подушечки ее пальцев.
– Просто мужчина, – сказал он, касаясь губами ее кожи.
Прикосновение его губ бросило ее в жар, обещая нечто большее. Большее, чем неистовые объятия Густава, которые все еще жили в ее памяти, и все же… эти воспоминания, казалось, принадлежали кому-то другому. Она представляла себя доской, покрытой воском, и жаркие поцелуи Александра растопили все, что было написано прежде. Она высвободилась из его объятий, руки его продолжали ласкать ее плечи, пока она не оказалась вне пределов досягаемости, затем медленно двинулась по маленькой комнатке.
– Я напугал тебя, Кэт? Я не хотел.
В ответ она покачала головой.
– Нет, Александр. Я не боюсь. – Ее губы все еще ощущали прикосновение его губ, а пальцы все еще дрожали от его прикосновения. – Возможно, мне следовало бы бояться, но я не боюсь!
Она провела пальцами по губам, словно пытаясь снова вызвать ощущение его рта на своих губах. Не солдат. Она подошла к маленькому сундучку и увидела, как выцвела и потрескалась краска, видимо от холода, длившегося три с половиной года. Она перевела взгляд на свою руку, но та не потрескалась и не увяла… по крайней мере пока.
– Призраки, Кэт? – мягко спросил Александр.
– В некотором роде, – ответила она, опять подходя к окну, и снова про себя прочитала строки, свет ей был не нужен, она уже давно запомнила их наизусть. – Это была моя молитва. Каждую ночь, ложась спать рядом с Изабо, я ожидала кошмаров. Множество призраков посещало меня, но кошмаров не было. – Она засмеялась, словно осуждая себя. – Они ждали, пока я не переберусь в Леве, чтобы начать преследовать меня.
Александр подошел к ней сзади и, обхватив за плечи, поцеловал в висок.
– Но здесь ты была в безопасности. – Она приникла к его теплому телу, спина прижалась к крепкой груди, руки его обвивали ее. – Здесь ты в безопасности, – сказал он, и она подумала, что она в безопасности только в его объятиях.
Он принялся целовать ее лицо, постепенно спускаясь к шее. Она откинула голову ему на плечо, и он покрыл ее шею поцелуями.
– Никаких призраков сегодня ночью, моя Кэт. И никаких солдат. – Его язык скользнул по внутренней стороне ее подбородка. – Я даже сниму свои шпоры, чтобы это доказать.
Она тихо засмеялась, затягиваемая в чувственную паутину, столь не похожую на ее недавний трепет.
– Но у тебя нет шпор.
– М-м-м… рад слышать это, – пробормотал он, уткнувшись в ее нежную кожу около уха. – Снимать их… довольно нудное занятие.
– Разве? – Она развернулась и обвила руками его шею. – Я испытываю сходные проблемы с полковниками.
Он усмехнулся.
– Ты, должно быть, преуспела. Сегодня я не вижу ни одного полковника.
– Я всегда преуспеваю.
Его теплый смех заполнил комнату, словно жар камина.
– Сегодня ночь середины лета, помнишь? Все может случиться. Даже это.
Катарина принялась медленно расшнуровывать длинные завязки его сорочки.
– Все, – прошептала она, распахивая сорочку, и принялась целовать его грудь, затем провела языком по рельефно проступающим мускулам. Он глубоко вздохнул, и она почувствовала, как напрягся его живот. – Все что угодно.
Ее плащ каким-то образом соскользнул с плеч, хотя она и не заметила, как он падал.
Пальцы Александра, ласкавшие ее шею, помедлили, чтобы ощутить быстрое биение пульса, затем скользнули ниже, провели вдоль выреза сорочки и последовали за изгибом груди.
– Когда-то ты отстранялась от моего прикосновения.
– И возможно, стану отстраняться снова, – сказала она, взяв его руку и целуя один за другим кончики пальцев. Услышав его подавленный вздох, провела языком по внутренней стороне пальца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Он отдернул занавеску и, взмахнув шляпой, отвесил ей изящный приглашающий поклон.
– Добро пожаловать в замок мамаши Кураж, мадам Кураж и малютки Кураж.
Она, засмеявшись, переступила через порог.
– Скорее уж мадам Сутолоки и малютки Сутолоки.
У него ушло немного больше времени, чем он ожидал, на то, чтобы развести огонь в маленьком жалком камине, но, несмотря на примитивную конструкцию, он был хорошо сделан, и в конце концов огонь разгорелся. Александр сидел на корточках у камина, подбрасывая дрова в огонь, но краем глаза следил за Кэт, расхаживающей по довольно уютной комнате. У единственного окна стояли стол и табурет, здесь же маленький сундучок, какие обычно носят солдаты на ранг выше пехотинца. Отблески огня скользили по его поверхности. Катарина пристально посмотрела на сундучок, но ни прикасаться к нему, ни открывать его не стала. А когда отвела от него взгляд, лицо ее ничего не выражало.
Окно было закрыто тонкой пленкой прозрачного пергамента. Она подошла к нему и смахнула пыль.
– Посмотри! – воскликнула она, протягивая к нему руку. – Дай, пожалуйста, маленькую головешку. – Она поднесла огонек к пергаменту. – Я расшила переплет никчемной книги Фишарта и обнаружила, что он был переплетен в старинный пергамент. Видишь? Вот! Слова поблекли, но их все же можно прочесть.
Он склонился рядом с ней и стал читать:
– Мой возлюбленный говорил и сказал мне:
О, чистая любовь моя,
Восстань и удались,
Смотри – оттаяла земля,
Метели унеслись,
Умыты влагою с небес,
Цветы покрыли луг,
И зазвенел весенний лес
От пения пичуг.
Слова замерли, им на смену пришла тишина, нарушаемая только потрескиванием огня.
– Это из песен царя Соломона, – сказал Александр, и его полный боли голос прозвучал хрипло. Он отвернулся от окна. – Смотри, зима миновала. – Головешка с треском распалась у него в руке, и он какое-то время смотрел на остатки, прежде чем бросить их в огонь. – Боже милосердный, как бы я хотел сказать эти слова тебе. Сказать, что зима в твоей жизни окончена.
Он почувствовал, как ее рука обвила сзади его талию, а щека прижалась к плечу.
– Тогда скажи мне, но только не сегодня. Когда придет пора, скажи: «Сегодня, моя Кэт, нет зимы».
Он накрыл ее руки своими, переплел свои пальцы с ее и сжал их, давая этим понять, что отступление невозможно.
– За окном летняя луна, – сказал он ей, затем, отпустив ее руки, обхватил ее лицо, и в его прикосновении ощущалась не только нежность. – Но сегодня у меня будет не только сон в летнюю ночь, моя Кэт. А нечто гораздо, гораздо большее.
Она улыбнулась ему дразнящей, искушающей улыбкой.
– Большее? – прошептала она, чуть откинув голову и медленно, чувственно покусывая его палец. – Как всегда солдат, отдающий приказы, м-м-м?
– Берегитесь, мадам, сегодня отдает приказы не солдат, а мужчина, – сказал он и обхватил ее губы горячим страстным поцелуем.
Глава 18
Катарина провела пальцем по его губам.
– Нe солдат? – спросила она. Призрачные трепещущие нити обволокли ее, словно она вступила в паутину.
Александр стал целовать подушечки ее пальцев.
– Просто мужчина, – сказал он, касаясь губами ее кожи.
Прикосновение его губ бросило ее в жар, обещая нечто большее. Большее, чем неистовые объятия Густава, которые все еще жили в ее памяти, и все же… эти воспоминания, казалось, принадлежали кому-то другому. Она представляла себя доской, покрытой воском, и жаркие поцелуи Александра растопили все, что было написано прежде. Она высвободилась из его объятий, руки его продолжали ласкать ее плечи, пока она не оказалась вне пределов досягаемости, затем медленно двинулась по маленькой комнатке.
– Я напугал тебя, Кэт? Я не хотел.
В ответ она покачала головой.
– Нет, Александр. Я не боюсь. – Ее губы все еще ощущали прикосновение его губ, а пальцы все еще дрожали от его прикосновения. – Возможно, мне следовало бы бояться, но я не боюсь!
Она провела пальцами по губам, словно пытаясь снова вызвать ощущение его рта на своих губах. Не солдат. Она подошла к маленькому сундучку и увидела, как выцвела и потрескалась краска, видимо от холода, длившегося три с половиной года. Она перевела взгляд на свою руку, но та не потрескалась и не увяла… по крайней мере пока.
– Призраки, Кэт? – мягко спросил Александр.
– В некотором роде, – ответила она, опять подходя к окну, и снова про себя прочитала строки, свет ей был не нужен, она уже давно запомнила их наизусть. – Это была моя молитва. Каждую ночь, ложась спать рядом с Изабо, я ожидала кошмаров. Множество призраков посещало меня, но кошмаров не было. – Она засмеялась, словно осуждая себя. – Они ждали, пока я не переберусь в Леве, чтобы начать преследовать меня.
Александр подошел к ней сзади и, обхватив за плечи, поцеловал в висок.
– Но здесь ты была в безопасности. – Она приникла к его теплому телу, спина прижалась к крепкой груди, руки его обвивали ее. – Здесь ты в безопасности, – сказал он, и она подумала, что она в безопасности только в его объятиях.
Он принялся целовать ее лицо, постепенно спускаясь к шее. Она откинула голову ему на плечо, и он покрыл ее шею поцелуями.
– Никаких призраков сегодня ночью, моя Кэт. И никаких солдат. – Его язык скользнул по внутренней стороне ее подбородка. – Я даже сниму свои шпоры, чтобы это доказать.
Она тихо засмеялась, затягиваемая в чувственную паутину, столь не похожую на ее недавний трепет.
– Но у тебя нет шпор.
– М-м-м… рад слышать это, – пробормотал он, уткнувшись в ее нежную кожу около уха. – Снимать их… довольно нудное занятие.
– Разве? – Она развернулась и обвила руками его шею. – Я испытываю сходные проблемы с полковниками.
Он усмехнулся.
– Ты, должно быть, преуспела. Сегодня я не вижу ни одного полковника.
– Я всегда преуспеваю.
Его теплый смех заполнил комнату, словно жар камина.
– Сегодня ночь середины лета, помнишь? Все может случиться. Даже это.
Катарина принялась медленно расшнуровывать длинные завязки его сорочки.
– Все, – прошептала она, распахивая сорочку, и принялась целовать его грудь, затем провела языком по рельефно проступающим мускулам. Он глубоко вздохнул, и она почувствовала, как напрягся его живот. – Все что угодно.
Ее плащ каким-то образом соскользнул с плеч, хотя она и не заметила, как он падал.
Пальцы Александра, ласкавшие ее шею, помедлили, чтобы ощутить быстрое биение пульса, затем скользнули ниже, провели вдоль выреза сорочки и последовали за изгибом груди.
– Когда-то ты отстранялась от моего прикосновения.
– И возможно, стану отстраняться снова, – сказала она, взяв его руку и целуя один за другим кончики пальцев. Услышав его подавленный вздох, провела языком по внутренней стороне пальца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92