– Но, пожалуй, не сегодня.
Он легонько укусил ее за подбородок и принялся целовать кожу чуть ниже уха.
– Нет, не сегодня. – Его пальцы, все еще влажные от прикосновения ее губ, принялись расшнуровывать ее корсаж. Он целовал ее глубоко, страстно, так что все тело ее пронизывало теплом. – Сегодня свершится чудо летнего солнцестояния.
Катарина впитывала его слова, вдыхала их и словно погружалась в то чудо, которое сулили его голос и дыхание.
– И сны, Александр.
И он впитывал ее дыхание, будто они вместе принимали участие в каком-то таинстве и безмолвно давали обет, а за стенами этой хижины не существовало иной жизни – ни прошлого, ни мрачного будущего.
Вместе с этим дыханием что-то распахнулось внутри Катарины. Она вытянула его сорочку из бриджей, руки ее скользнули под белую льняную ткань, и пальцы пробежали по спине. Она принялась покусывать его грудь, упиваясь исходившим от него жаром. Этот жар был равносилен огню, бушующему в ее венах.
Из его горла вырвался стон, и он снова страстно приник к ней губами, пальцы его поспешно выдергивали шнурки корсажа. Расшнуровав, он слегка опустил его, так что ее руки словно попали в ловушку и оказались прижатыми к телу. Его рот заскользил вниз по шее, к ее груди, он целовал ее сквозь тонкую ткань сорочки, и язык его оставлял за собой влажный след. Целуя, он будто изучал, как бы пробовал на вкус ее грудь до тех пор, пока она не застонала, страстно желая, чтобы он даровал ей то изысканное наслаждение, в котором он ей пока отказывал.
– Пожалуйста, – взмолилась она, откинув голову назад и закрыв глаза. Он с наслаждением продвигался все ближе и ближе. – Пожалуйста, – всхлипнула она. С удовлетворенным стоном он обхватил губами сосок, потянул его через ткань, она выгнулась ему навстречу. – О, да-а-а.
Он целовал ее розовые чувствительные соски. Ее стоны, казалось, готовы были перерасти во всхлипывания. Он опустил связывающий ее руки корсаж, и тот упал на пол. Освободившимися руками она принялась ласкать его плечи и грудь, впиваясь ногтями ему в тело, и целовать его с равной по силе ответной страстью.
Он нетерпеливо стянул через голову сорочку и отбросил ее в сторону. Катарина стала опускаться перед ним на колени, сжимая руками его талию, чуть выше бриджей, но он перехватил ее, поцеловал и положил на их раскинутые перед огнем плащи.
Она откатилась на свою сторону и уложила его на спину.
– Чудо, помнишь? – промурлыкала она, не переставая целовать его и покусывать. – Теперь пришла моя очередь сотворить чудо.
И она медленно принялась водить руками поверх его бриджей, лаская его набухшую плоть.
– Кэт, – прошептал он. – Кэт, – начал он снова, но слова оборвались, перейдя в стон.
Проворными пальцами она расстегнула бриджи с одной стороны. Дыхание его стало неровным и частым. Она расстегнула другую сторону и стянула их. Он не мог говорить, только прерывисто дышал, когда она снова стала ласкать его напрягшуюся плоть, жар его тела передавался ей.
– О Боже, Боже, твои руки… такие нежные.
Она чуть покусывала его крепкое мускулистое тело там, где начинались бедра и легонько подергивала губами светлые волосы.
– Женщина, – хрипло сказал он, – женщина, ты убиваешь меня.
Редко дарила она мужчинам такое наслаждение, а если и дарила, та часть, которая была ею, обычно улетала куда-то, но теперь все ее существо сосредоточилось на том, чтобы доставить ему наслаждение, и оказалось охвачено жарким водоворотом непреодолимого желания. С каждым поцелуем жажда ее тела возрастала. С каждым прикосновением жаркий огонь, пульсирующий в ее венах, свертывался в ней спиралью все туже и туже. Казалось, будто его наслаждение зеркально отражает ее собственное.
Промурлыкав что-то нежное, она улыбнулась и обдала своим теплым и влажным дыханием его фаллос. Она почувствовала, как напряглись его чресла, услышала прерывистый стон. А затем она обхватила его губами и провела по нему, как бы пробуя на вкус, языком. Она словно поглотила его.
– Я умираю, – воскликнул он, но слова его переросли в прерывистый невнятный стон. Пальцы его впились ей в волосы, и он невольно забормотал какие-то полные нежности слова, в то время как она дарила ему невыразимее наслаждение. Бедра его вздымались, вторя заданному ритму. Весь мир для нее сосредоточился на вкушении и ощущении его тела.
Рука его скользнула по ее спине и быстрым движением развязала ей юбки. Он перевернулся на бок, застигнув ее врасплох, и она, всхлипнув, запротестовала, лишенная возможности довести до конца свое нежное служение. В мгновение ока он отбросил все ее юбки и разорвал сорочку от выреза до подола. Прижав ее своим телом к полу, он еще раз обхватил губами ее соски, затем стал целовать нижнюю сторону грудей и, оставляя блестящий след, скользнул к животу.
– Алексан…
– Ш-ш-ш, – предостерегающе пробормотал он, прижимаясь к интимным завиткам. Он принялся целовать ее ноги с внутренней стороны, проводя языком по ее нежной коже, а затем осторожно коснулся пальцем ее увлажнившейся плоти и глубоко вдохнул. – Твой запах сводит меня с ума.
Катарина едва могла дышать. Кровь ее клокотала в пьянящем ожидании. Его губы прижались к ее телу, и она застонала, ощущая тепло и медовую сладость. И она погружалась в эту сладость, пока острое, как удар, наслаждение не пронзило ее тело. Из груди вырвался крик. Он целовал ее, словно пробуя на вкус, так же, как она его несколько минут назад. Тело ее изогнулось. Бедра приподнялись навстречу его рту. Пальцы то впивались, то отпускали шерстяную подкладку плаща, расстеленного под ними. Новый приступ страсти овладел ею.
– Пожалуйста… пожалуйста… Боже, пожалуйста, – бессознательно молила она. Утонченное мучение на мгновение ослабло.
– Я хочу тебя, Кэт, – откуда-то издалека донесся голос Александра. – Скажи, что ты тоже хочешь меня.
– Да! – воскликнула она, охваченная безжалостным первобытным желанием. – Да, да… возьми меня… войди в меня.
Приподнявшись на колени, он навис над ней и медленно, медленно стал устраиваться поудобнее. Затем поддразнивая ее и себя, стал отклоняться в сторону до тех пор, пока она не застонала, призывая его.
– Кэт, – прошептал он. – Моя Кэт, моя Кэт…
Он вошел в нее одним движением. Она громко вскрикнула и впилась пальцами в его спину, прерывистое дыхание вырывалось из приоткрытого рта. Забвение, казалось, парило поблизости, восхитительное, невыразимо сладкое забвение. Бедра ее вздымались ему навстречу каждый раз, когда он погружался в нее. Она была одинока, так одинока. Но теперь нет. Это было не вторжение, а завершение.
Казалось, будто они соединились в центре вселенной. И не осталось ничего, кроме стремительного восхождения. Ее невнятные крики звучали призывно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Он легонько укусил ее за подбородок и принялся целовать кожу чуть ниже уха.
– Нет, не сегодня. – Его пальцы, все еще влажные от прикосновения ее губ, принялись расшнуровывать ее корсаж. Он целовал ее глубоко, страстно, так что все тело ее пронизывало теплом. – Сегодня свершится чудо летнего солнцестояния.
Катарина впитывала его слова, вдыхала их и словно погружалась в то чудо, которое сулили его голос и дыхание.
– И сны, Александр.
И он впитывал ее дыхание, будто они вместе принимали участие в каком-то таинстве и безмолвно давали обет, а за стенами этой хижины не существовало иной жизни – ни прошлого, ни мрачного будущего.
Вместе с этим дыханием что-то распахнулось внутри Катарины. Она вытянула его сорочку из бриджей, руки ее скользнули под белую льняную ткань, и пальцы пробежали по спине. Она принялась покусывать его грудь, упиваясь исходившим от него жаром. Этот жар был равносилен огню, бушующему в ее венах.
Из его горла вырвался стон, и он снова страстно приник к ней губами, пальцы его поспешно выдергивали шнурки корсажа. Расшнуровав, он слегка опустил его, так что ее руки словно попали в ловушку и оказались прижатыми к телу. Его рот заскользил вниз по шее, к ее груди, он целовал ее сквозь тонкую ткань сорочки, и язык его оставлял за собой влажный след. Целуя, он будто изучал, как бы пробовал на вкус ее грудь до тех пор, пока она не застонала, страстно желая, чтобы он даровал ей то изысканное наслаждение, в котором он ей пока отказывал.
– Пожалуйста, – взмолилась она, откинув голову назад и закрыв глаза. Он с наслаждением продвигался все ближе и ближе. – Пожалуйста, – всхлипнула она. С удовлетворенным стоном он обхватил губами сосок, потянул его через ткань, она выгнулась ему навстречу. – О, да-а-а.
Он целовал ее розовые чувствительные соски. Ее стоны, казалось, готовы были перерасти во всхлипывания. Он опустил связывающий ее руки корсаж, и тот упал на пол. Освободившимися руками она принялась ласкать его плечи и грудь, впиваясь ногтями ему в тело, и целовать его с равной по силе ответной страстью.
Он нетерпеливо стянул через голову сорочку и отбросил ее в сторону. Катарина стала опускаться перед ним на колени, сжимая руками его талию, чуть выше бриджей, но он перехватил ее, поцеловал и положил на их раскинутые перед огнем плащи.
Она откатилась на свою сторону и уложила его на спину.
– Чудо, помнишь? – промурлыкала она, не переставая целовать его и покусывать. – Теперь пришла моя очередь сотворить чудо.
И она медленно принялась водить руками поверх его бриджей, лаская его набухшую плоть.
– Кэт, – прошептал он. – Кэт, – начал он снова, но слова оборвались, перейдя в стон.
Проворными пальцами она расстегнула бриджи с одной стороны. Дыхание его стало неровным и частым. Она расстегнула другую сторону и стянула их. Он не мог говорить, только прерывисто дышал, когда она снова стала ласкать его напрягшуюся плоть, жар его тела передавался ей.
– О Боже, Боже, твои руки… такие нежные.
Она чуть покусывала его крепкое мускулистое тело там, где начинались бедра и легонько подергивала губами светлые волосы.
– Женщина, – хрипло сказал он, – женщина, ты убиваешь меня.
Редко дарила она мужчинам такое наслаждение, а если и дарила, та часть, которая была ею, обычно улетала куда-то, но теперь все ее существо сосредоточилось на том, чтобы доставить ему наслаждение, и оказалось охвачено жарким водоворотом непреодолимого желания. С каждым поцелуем жажда ее тела возрастала. С каждым прикосновением жаркий огонь, пульсирующий в ее венах, свертывался в ней спиралью все туже и туже. Казалось, будто его наслаждение зеркально отражает ее собственное.
Промурлыкав что-то нежное, она улыбнулась и обдала своим теплым и влажным дыханием его фаллос. Она почувствовала, как напряглись его чресла, услышала прерывистый стон. А затем она обхватила его губами и провела по нему, как бы пробуя на вкус, языком. Она словно поглотила его.
– Я умираю, – воскликнул он, но слова его переросли в прерывистый невнятный стон. Пальцы его впились ей в волосы, и он невольно забормотал какие-то полные нежности слова, в то время как она дарила ему невыразимее наслаждение. Бедра его вздымались, вторя заданному ритму. Весь мир для нее сосредоточился на вкушении и ощущении его тела.
Рука его скользнула по ее спине и быстрым движением развязала ей юбки. Он перевернулся на бок, застигнув ее врасплох, и она, всхлипнув, запротестовала, лишенная возможности довести до конца свое нежное служение. В мгновение ока он отбросил все ее юбки и разорвал сорочку от выреза до подола. Прижав ее своим телом к полу, он еще раз обхватил губами ее соски, затем стал целовать нижнюю сторону грудей и, оставляя блестящий след, скользнул к животу.
– Алексан…
– Ш-ш-ш, – предостерегающе пробормотал он, прижимаясь к интимным завиткам. Он принялся целовать ее ноги с внутренней стороны, проводя языком по ее нежной коже, а затем осторожно коснулся пальцем ее увлажнившейся плоти и глубоко вдохнул. – Твой запах сводит меня с ума.
Катарина едва могла дышать. Кровь ее клокотала в пьянящем ожидании. Его губы прижались к ее телу, и она застонала, ощущая тепло и медовую сладость. И она погружалась в эту сладость, пока острое, как удар, наслаждение не пронзило ее тело. Из груди вырвался крик. Он целовал ее, словно пробуя на вкус, так же, как она его несколько минут назад. Тело ее изогнулось. Бедра приподнялись навстречу его рту. Пальцы то впивались, то отпускали шерстяную подкладку плаща, расстеленного под ними. Новый приступ страсти овладел ею.
– Пожалуйста… пожалуйста… Боже, пожалуйста, – бессознательно молила она. Утонченное мучение на мгновение ослабло.
– Я хочу тебя, Кэт, – откуда-то издалека донесся голос Александра. – Скажи, что ты тоже хочешь меня.
– Да! – воскликнула она, охваченная безжалостным первобытным желанием. – Да, да… возьми меня… войди в меня.
Приподнявшись на колени, он навис над ней и медленно, медленно стал устраиваться поудобнее. Затем поддразнивая ее и себя, стал отклоняться в сторону до тех пор, пока она не застонала, призывая его.
– Кэт, – прошептал он. – Моя Кэт, моя Кэт…
Он вошел в нее одним движением. Она громко вскрикнула и впилась пальцами в его спину, прерывистое дыхание вырывалось из приоткрытого рта. Забвение, казалось, парило поблизости, восхитительное, невыразимо сладкое забвение. Бедра ее вздымались ему навстречу каждый раз, когда он погружался в нее. Она была одинока, так одинока. Но теперь нет. Это было не вторжение, а завершение.
Казалось, будто они соединились в центре вселенной. И не осталось ничего, кроме стремительного восхождения. Ее невнятные крики звучали призывно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92