Но хуже всего было то, что она никак не могла удержаться от того, чтобы вести счет его амурным победам, — точь-в-точь как она сама и предсказывала.
— Одна, две, три, — бормотала она себе под нос, глядя на то, как он покоряет троицу сестер с первой улыбки. — Четыре, пять, шесть. — И вот пали две вдовы и графиня. Это было отвратительно, а еще отвратительнее, что она не могла оторваться от этого как загипнотизированная.
К тому же время от времени он бросал на нее взгляды, эти свои насмешливые взгляды из-под полуопущенных век, и невольно закрадывалась мысль, что он прекрасно знает, чем она занята, и переходит от женщины к женщине единственно для того, чтобы дать ей возможность продолжить счет.
И зачем она сказала ему? О чем она тогда думала?
Может, она вообще в тот момент не способна была думать? Это единственное возможное объяснение. Уж во всяком случае, она не планировала это заранее — взять да и сказать ему, что не сможет удержаться, чтобы не вести счет разбитым его чарами сердцам. Негромкие слова эти сорвались с ее губ сами — прежде чем она поняла, что такая мысль появилась у нее в голове.
И даже сейчас она толком не понимала: а что, собственно, эти ее слова значили?
Что ей было за дело до того, сколько именно дам будет очаровано? Никогда раньше ее это не беспокоило.
И дальше будет только хуже. Дамы просто с ума сходили по Майклу. Если бы правила светских приличий вдруг в одночасье перевернулись с ног на голову, с неудовольствием думала Франческа, их гостиная в Килмартин-Хаусе была бы завалена цветами и на всех была бы карточка: «Скандальному Графу».
Да и так все будет ужасно. Сегодня ее весь день будут допекать визитеры, уж это точно. Все лондонские дамы явятся сегодня к ней в надежде, что Майкл случайно заглянет в гостиную. Придется терпеть бесконечные расспросы, намеки и…
— Боже правый! — И она остановилась на пороге гостиной, глазам своим не веря. — Что же это такое?
Цветы. Множество цветов.
Бред, проникший в действительность. Неужели и в самом деле правила светского тона были перевернуты сегодня ночью с ног на голову, а ей просто забыли сообщить?
Фиалки, ирисы, маргаритки. Завозные тюльпаны. Оранжерейные орхидеи. И розы. Повсюду розы. Всех цветов и оттенков. Аромат их просто подавлял.
— Пристли! — громко позвала Франческа и тут только заметила, что дворецкий был здесь же, в противоположном конце гостиной: ставил на стол высокую вазу с львиным зевом. — Что это за цветы?
Дворецкий еще чуть подвинул вазу, повернул последний розоватый стебель так, чтобы цветы не были обращены к стене, затем повернулся и подошел к ней:
— Цветы прислали вам, миледи. Франческа часто-часто заморгала.
— Мне?
— Именно вам. Не желаете ли прочесть карточки? Я оставил каждую возле соответствующего букета, чтобы вы знали, кто что прислал.
— А! — Это было все, что она смогла вымолвить. Она стояла, прижав ладошку к приоткрывшемуся рту, переводила взгляд с букета на букет и чувствовала себя дурочкой.
— Если желаете, — продолжал Пристли, — я могу вынуть все карточки из букетов и на обороте каждой написать, какому именно букету она соответствует. Тогда ваше сиятельство сможет просмотреть все карточки сразу. — Когда Франческа ничего не ответила на это, он предложил: — Может, ваше сиятельство желает просмотреть карточки за своим письменным столом? Я могу принести их вашему сиятельству в кабинет.
— Нет-нет, — поспешила остановить его Франческа. Она все еще была в полной растерянности. Ведь она вдова! А значит, мужчины не могут присылать ей цветы. Или могут?
— Миледи?
— Я… я… — Она повернулась к Пристли, чопорно выпрямляя спину и пытаясь вернуть себе ясность мысли. Хотя бы относительную. — Я просто… э-э… взгляну на них… — И она обратилась к ближайшему букету, изящно составленному из синих гиацинтов и ветвей стефанотиса. «Они бледнеют в сравнении с вашими глазами» — было написано на карточке. И подпись — маркиз Честер.
— О-о! — протянула Франческа. Супруга лорда Честера скончалась два года назад. Было общеизвестно, что маркиз подыскивает себе новую.
Едва в силах совладать со странным, кружащим голову чувством, которое поднималось в ее душе, Франческа медленно шла от букета к букету и брала карточки, стараясь не выказать своего энтузиазма на глазах у дворецкого.
— Интересно, от кого этот? — проговорила она с напускной небрежностью.
Сонет. Шекспировский, если ей не изменяет память. Подписано — виконт Тревелстэм.
Тревелстэм? Но они встречались всего раз. Он был молод, очень красив, и про него говорили, что папаша его промотал большую часть фамильного состояния.
Так что новому виконту волей-неволей придется жениться на богатой невесте. Так все говорили.
— Боже правый!
Франческа оглянулась и увидела Джанет, остановившуюся у двери.
— Что же это такое? — удивилась ее свекровь.
— По-моему, я, войдя в гостиную, сказала то же самое, слово в слово. — Франческа передала Джанет две карточки и внимательно следила за лицом свекрови, пока та читала аккуратно написанные строчки.
Джанет потеряла своего единственного ребенка со смертью Джона. Как она отреагирует на известие о том, что отныне за Франческой будут ухаживать мужчины?
— Батюшки! — сказала Джанет, поднимая глаза на нее. — Да ты, похоже, будешь у нас «несравненной» этого сезона.
— Ну что за глупости, — сказала Франческа, краснея. Краснея? Боже правый! Да что же с ней такое происходит? Она никогда прежде не краснела. Она не краснела, даже когда только начала выходить в свет, в свой первый сезон, когда она и в самом деле заслужила титул «несравненной». — Для этого я слишком стара, — пролепетала она.
— Очевидно, нет, — заметила Джанет.
— И еще в прихожей остались цветы, — вставил Пристли. Джанет обернулась к Франческе:
— Ты уже просмотрела все карточки?
— Нет еще. Но полагаю…
— Что они все примерно одинаковы? Франческа кивнула.
— Тебе все это неприятно? — спросила она свекровь. Джанет печально улыбнулась, но глаза ее смотрели мудро и ласково.
— Ты имеешь в виду, хотелось бы мне, чтобы ты по-прежнему была замужем за моим сыном? Конечно, хотелось бы. А хочу лия, чтобы ты провела остаток жизни, будучи замужем за воспоминанием о нем? Конечно, нет. — Она взяла Франческу за руку. — Ты мне как дочь, Франческа. Я желаю тебе счастья.
— Я никогда не обесчещу памяти Джона, — уверила ее Франческа.
— Ну конечно, нет. Ты не из тех, кто способен на бесчестный поступок, иначе Джон на тебе бы никогда не женился. Или же, — добавила она с лукавой улыбкой, — я бы ему жениться не позволила.
— Мне бы хотелось детей, — сказала Франческа, чтобы Джанет уж точно поняла, что для нее главное — стать матерью, а быть женой не так уж важно.
Дж-анет кивнула и, отвернувшись, отерла кончиками пальцев слезы с глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82