За ужином, как всегда, было тихо, что дало ему время поразмыслить. Лорд Трегоннинг в нескольких коротких словах дал понять, что считает вопрос о гибели Энтуистла закрытым.
Барнаби послал Джерарду вопросительный взгляд, очевидно, желая знать, стоит ли оспорить заявление хозяина. Но Джерард едва уловимо качнул головой и одними губами произнес:
– Не стоит.
Сейчас самое главное – Жаклин.
После ужина он в крайне расстроенном состоянии присоединился к сидевшим в гостиной Миллисент и Барнаби.
– Нет, это вздор, бессмыслица! Какой кошмар! – неожиданно взорвалась Миллисент. – Это ужасно как для Жаклин, так и для бедного Томаса! Пока здешние глупцы считают ее виновной, настоящий убийца гуляет на свободе!
Мужчины заверили ее, что так просто это дело не оставят. Умиротворенная, Миллисент подтвердила, что, хотя друзья всегда сообщали ей о здешних происшествиях, она никогда ни слова не слышала о каком-то скандале, в котором было замешано имя Томаса. Во всяком случае, таком, который мог бы привести к убийству. Дружно решив, что тут нет мотива для преступления, они обратились к другой правдоподобной причине: может, Томаса убили из-за того, что он ухаживал за Жаклин, был готов предложить ей руку и, скорее всего, Жаклин приняла бы это предложение.
– Мисс Трегоннинг, верно ли то, что они собирались пожениться? – обратился Джерард к Миллисент.
– О да. Это была прекрасная партия с обеих сторон.
– Итак, кто мог ревновать Жаклин к счастливому сопернику? – вмешался Барнаби.
Он предполагал услышать имя Мэтью Бризендена, но Миллисент отвергла саму мысль об этом и держалась твердо, как ни настаивал Барнаби.
– Нет-нет, он отвел себе роль ее защитника, благородного рыцаря. Его долг – служить ей, а не жениться. Не стоит воображать, будто он всерьез задумал жениться на ней, уверена, что это не так.
Джерард неохотно подтвердил, что Жаклин сказала примерно то же самое.
– Верно, – кивнула Миллисент. – Вряд ли Мэтью ревновал Жаклин.
– Тем не менее, – возразил Барнаби, – Бризенден мог иметь некие причины считать Томаса опасным для Жаклин. Этого вполне достаточно, чтобы напасть на Томаса, а Бризенден, как известно, в то время находился поблизости.
Миллисент сделала гримаску.
– Неприятно признавать, но такая возможность имеется. Однако я ставлю на сэра Винсента Перри – он много лет с нежностью поглядывал на Жаклин.
Итак, сэра Винсента, с которым Джерарду и Барнаби еще предстояло встретиться, тоже включили в список подозреваемых вместе с пока еще не известными лицами. К сожалению, это ни к чему не привело. Барнаби со скорбным лицом был вынужден признать: доказать, кто убил Томаса, невозможно. На этой печальной ноте они и расстались. Распрощались в галерее и направились каждый к себе.
Джерард потолковал с Комптоном, тот не узнал ничего полезного.
– Все немного шокированы. Еще день-другой, когда все случившееся уляжется в головах, они могут и припомнить что-то. Будьте уверены, уж я ничего не пропущу.
Судя по рассказам Комптона, слуги никогда не верили, что Жаклин имеет какое-то отношение к исчезновению Томаса и смерти матери.
– Им и мысли такой не приходило.
Джерард отпустил камердинера, подошел к окну и, сунув руки в карманы, стал перебирать в памяти все, что знал об убийствах. Если люди посмотрят на обе трагедии с точки зрения логики, без всякой предубежденности, невиновность Жаклин засверкает словно факел. Но люди не сделают этого только потому, что кто-то сеет сомнение в их умах. Намеренно.
Кто-то подло и со злобным удовольствием сделал Жаклин козлом отпущения.
Что-то темное взорвалось в него в душе: сплошные оскаленные клыки и острые когти.
Пробормотав яростное проклятие, он сжал кулаки и постарался успокоиться: теперь не время для подобных эмоций, пока еще не известно, кто его враг.
Джерард долго смотрел на темные сады, на черное с пурпурным небо, на быстро бегущие на запад облака самых фантастических форм: мечта любого пейзажиста ... но почти ничего не замечал.
Самое важное, самое необходимое сейчас – спасти Жаклин. Не только ради нее. Ради него тоже:
Как она чувствует себя? Что происходит в ее душе? Эти вопросы занимали его с той минуты, как Барнаби рассказал о страшном открытии. Он не находил себе места, тревожась за нее, мучась тяжелыми мыслями. Сердце сжималось от боли, а грудь теснило страхом.
Он стремился сделать вид, что все дело в инстинктах художника, побуждавших увидеть ее в состоянии эмоционального конфликта. Но все это ерунда! Она небезразлична ему, точно так же как Пейшенс и женщины вроде Аманды и Амелии ... пожалуй, это ближе к правде и все же не совсем правда.
Его живое воображение создавало одну трагическую картину за другой: она одна в своей комнате, скорбит ... и остро ощущает свое одиночество и беспомощность ... Когда-то ее защитником был Томас, но он исчез, оставил ее одну ... по крайней мере, она знала, что это было ненамеренно.
Но теперь ее защитником стал он.
Джерард отошел от окон и стал мерить шагами комнату, изнемогая от бессилия и раздражения. Часы пробили одиннадцать. Он яростно уставился на них как на напоминание о том, сколько времени придется терпеть, прежде чем он вновь увидит ее, прежде чем сумеет уверить себя, что она осталась прежней ... и все еще готова испробовать все, что родилось и еще родится между ними.
Конечно, это было одним из мотивов, но, к его удивлению, оказалось, что не основным. Главное – знать, что она не терзается тревогой, печалью и особенно страхом.
Он не сможет заснуть спокойно, пока не узнает, что с ней все в порядке. Но сумеет ли он обнаружить это сейчас, сегодня вечером?
Но как же смехотворно он будет выглядеть, если постучится в дверь и спросит ее ... не в этот же час ...
Творческое воображение – вещь великолепная. Как оказалось, вдохновение посетило его: всего несколько секунд ему потребовалось, чтобы уточнить детали.
Он даже не стал тратить время на обдумывание. Устремился к двери, открыл и тихо прикрыл за собой.
Глава 9
Ему нужно только увидеть ее. Поговорить. Убедиться, что у нее все хорошо.
По пути он не встретил ни единой живой душ, и неудивительно в таком большом доме! Подойдя к ее спальне, он опустил глаза. Из-под двери пробивался яркий свет. Джерард с мрачным удовлетворением кивнул головой и постучался.
Ждать пришлось недолго: Жаклин открыла почти сразу. И широко распахнула глаза при виде Джерарда.
Он старался не слишком пристально смотреть на нее. На ней были тонкая батистовая сорочка с накинутым сверху прозрачным пеньюаром. Волосы раскинулись по плечам густой каштановой вуалью. С первого взгляда было заметно, что она не ложилась. И поскольку за спиной ярко горели лампы, он сразу заметил еще кое-что, весьма соблазнительное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110