Что же до остального ... – Она коротко описала обычные развлечения: карты, шарады, пение, игра на фортепиано ... – Кстати, терраса и дорожки в саду будут освещены всю ночь.
Джерард, вполне удовлетворенный ответом, перевел разговор на более общие темы.
Вечером Жаклин стояла в спальне у выходившего на балкон окна и гадала, рисует ли сейчас Джерард. Ее окна смотрели на сад Деметры; она не могла понять, есть ли свет в старой детской. И все же она была уверена, что он сейчас там, перед мольбертом, создает фон, на котором будет сиять ее невиновность.
Даже вчера, покидая мастерскую, она оглянулась и увидела, как он вновь шагнул к мольберту, словно стоявший там холст притягивал его.
Жаклин тронули преданность Джерарда творчеству, его стремление спасти ее.
Она до малейших подробностей помнила все, что было вчера между ними. И не сомневалась в том, что он хочет ее. Так же сильно, как хочет его она. Она по-прежнему желала воспользоваться возможностью и узнать, что в действительности может дать им взаимное желание. И все же его настойчивое требование принять решение, которое может означать ее полную капитуляцию ... нет, он прав, ей необходимо подумать.
Он заявил, что хочет ее всю, хочет владеть ею безраздельно. Но это достаточно растяжимое понятие, и Жаклин не была уверена, что понимает истинное его значение.
Согласие означает, что ей придется беззаветно довериться ему, поверить в то, что, до какой бы степени ни простиралось это его «все», он не обидит ее. Не причинит зла. Не ранит. Ей этого и в голову не приходило. Но такое безраздельное доверие, которого требует от нее Джерард, поможет понять, почему он потребовал именно этого. И откуда взялся столь глубокий к ней интерес?
Ответ очевиден: она привлекает его как модель, но вся ли это правда? Он действительно поглощен своей работой и все же, когда держит Жаклин в объятиях, явно увлечен ею как женщиной. Но движет ли им в обоих случаях одна и та же сила? Трудно понять. И не все ли ей равно, если он руководствуется исключительно вдохновением художника? Еще один вопрос, на который нельзя так легко ответить.
А она? Чего хочет она? Чем объяснит то, что так неудержимо вспыхнуло между ними?
Это Жаклин знала. Ей нужен опыт. Физический, чувственный, касающийся всех аспектов жизни женщины, которых она так и не успела изведать. Короче говоря, она искала познания. И теперь, когда явился Джерард и неожиданно предложил ей эту возможность, собирается ли она, Жаклин, этим воспользоваться?
Все ее инстинкты пели «да», И все же она цеплялась за осторожность и здравый смысл. Имеется ли причина, по которой ей не следует принимать его условия?
Она попыталась все просчитать, думая, каким образом подобная связь может повлиять на ее жизнь ... и обнаружила пустоту.
Нахмурившись, она попыталась сосредоточиться на своих ожиданиях, но так и не смогла. Не сумела представить свое будущее.
Невидящими глазами уставясь в ночь, она ощущала странную усталость, но с этой усталостью приходило и осознание ужаса случившегося. Убийца украл ее надежды, будущее оказалось чем-то вроде пустого холста, и она не представляла картины, которую хотела на нем увидеть.
Каким потрясением было обнаружить такое полное и окончательное небытие там, где непременно должно было что-то находиться. Ей двадцать три года. Знатна, богата и достаточно привлекательна и все же застыла ... на пороге жизни. И до сих пор остается в том же положении. Те мечты, которые она лелеяла, когда был жив Томас, исчезли вместе с ним. Не осталось даже призраков. Возможно, как только она освободится от кошмара гибели матери и Томаса, к ней возвратится способность думать о будущем. А пока ... придется смириться.
Но нельзя забывать о Джерарде и его предложении. Что она ответит?
Согласится. Он ясно дал понять, что имеет в виду не будущее, а настоящее. И только физическую страсть, без всяких обязательств.
Будь она моложе и чаще вращайся в обществе, наверняка была бы шокирована, посчитала бы, что рискует слишком многим, и колебалась бы дольше. Но сейчас?
Если вспомнить обо всем, чего судьба лишила и еще может ее лишить, стремление принять его условия крепло.
– Я хочу жить, – прошептала она, словно бросая миру вызов. Если она подождет ... но сколько ей придется ждать?! Пока не станет старой девой? Что, если второго шанса не представится?
Убежденность в своей правоте росла. Ей, разумеется, придется руководствоваться инстинктом. Но у нее так мало опыта, она совсем не привыкла слушаться своего сердца...
Сложив руки на груди и сжав губы, она постучала по полу носком домашней туфельки. Сейчас ей больше всего хотелось забыть обо всем, открыть дверь, пробежать по пустым коридорам и вернуться в его берлогу и в его объятия. Она никогда не была импульсивной по природе, но сейчас инстинкты властно побуждали ее отбросить все сомнения.
И все же она не спешила.
Жаклин отошла от окна и остановилась перед дверью, гадая, что лучше: сдаться и идти к Джерарду или дождаться еще одного знака?
Или, возможно, задать еще несколько вопросов? Потребовалось немало усилий, чтобы отвернуться. Но она отвернулась. Сбросила пеньюар, легла в постель, подтянула повыше одеяло и заставила себя заснуть.
* * *
Удалось ей это с трудом. Но она успела достаточно отдохнуть, когда спустилась в столовую к завтраку. И хотя ощущала пристальный взгляд Джерарда, просто пожелала ему доброго утра и принялась за чай с тостами.
Пристальный взгляд еще не может считаться знаком. День выдался чудесный. Она, Джерард и Барнаби решили добраться до Треуоррен-Холла в экипаже Джерарда: его лошадям требовалось размяться. Они спустились по тропинкам к Портскато и дальше помчались вдоль утесов, охранявших Ла-Манш. Треуоррен-Холл находился в нескольких милях от скал, но достаточно далеко, чтобы деревья в парке росли высокими и прямыми, а не изуродованными ветром, постоянно дувшим с пролива.
Леди Треуоррен даже растерялась, обнаружив, что Джерард и Барнаби решили присоединиться к молодежи. Но быстро пришла в себя и отослала Барнаби украшать гирляндами бальный зал, а Джерарда и Жаклин – руководить развешиванием фонарей на деревьях. Двое садовников уже принесли ящик с фонариками. Ей и Джерарду оставалось только указывать наиболее подходящие места: задание, с которым Джерард с его верным глазомером пейзажиста справился без труда.
Первая половина утра прошла в приятных занятиях. Потом те, кто закончил украшать бальный зал, стали выбегать в сад, и нашли Джерарда и Жаклин. Первыми явились Роджер, Мэри, Клара и Роуз. Они немного поболтали с парочкой, после чего помахали на прощание и направились к озеру. Джерард посмотрел им вслед и поднял брови:
– Полагаю, традиция требует, чтобы день заканчивался праздником у озера?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
Джерард, вполне удовлетворенный ответом, перевел разговор на более общие темы.
Вечером Жаклин стояла в спальне у выходившего на балкон окна и гадала, рисует ли сейчас Джерард. Ее окна смотрели на сад Деметры; она не могла понять, есть ли свет в старой детской. И все же она была уверена, что он сейчас там, перед мольбертом, создает фон, на котором будет сиять ее невиновность.
Даже вчера, покидая мастерскую, она оглянулась и увидела, как он вновь шагнул к мольберту, словно стоявший там холст притягивал его.
Жаклин тронули преданность Джерарда творчеству, его стремление спасти ее.
Она до малейших подробностей помнила все, что было вчера между ними. И не сомневалась в том, что он хочет ее. Так же сильно, как хочет его она. Она по-прежнему желала воспользоваться возможностью и узнать, что в действительности может дать им взаимное желание. И все же его настойчивое требование принять решение, которое может означать ее полную капитуляцию ... нет, он прав, ей необходимо подумать.
Он заявил, что хочет ее всю, хочет владеть ею безраздельно. Но это достаточно растяжимое понятие, и Жаклин не была уверена, что понимает истинное его значение.
Согласие означает, что ей придется беззаветно довериться ему, поверить в то, что, до какой бы степени ни простиралось это его «все», он не обидит ее. Не причинит зла. Не ранит. Ей этого и в голову не приходило. Но такое безраздельное доверие, которого требует от нее Джерард, поможет понять, почему он потребовал именно этого. И откуда взялся столь глубокий к ней интерес?
Ответ очевиден: она привлекает его как модель, но вся ли это правда? Он действительно поглощен своей работой и все же, когда держит Жаклин в объятиях, явно увлечен ею как женщиной. Но движет ли им в обоих случаях одна и та же сила? Трудно понять. И не все ли ей равно, если он руководствуется исключительно вдохновением художника? Еще один вопрос, на который нельзя так легко ответить.
А она? Чего хочет она? Чем объяснит то, что так неудержимо вспыхнуло между ними?
Это Жаклин знала. Ей нужен опыт. Физический, чувственный, касающийся всех аспектов жизни женщины, которых она так и не успела изведать. Короче говоря, она искала познания. И теперь, когда явился Джерард и неожиданно предложил ей эту возможность, собирается ли она, Жаклин, этим воспользоваться?
Все ее инстинкты пели «да», И все же она цеплялась за осторожность и здравый смысл. Имеется ли причина, по которой ей не следует принимать его условия?
Она попыталась все просчитать, думая, каким образом подобная связь может повлиять на ее жизнь ... и обнаружила пустоту.
Нахмурившись, она попыталась сосредоточиться на своих ожиданиях, но так и не смогла. Не сумела представить свое будущее.
Невидящими глазами уставясь в ночь, она ощущала странную усталость, но с этой усталостью приходило и осознание ужаса случившегося. Убийца украл ее надежды, будущее оказалось чем-то вроде пустого холста, и она не представляла картины, которую хотела на нем увидеть.
Каким потрясением было обнаружить такое полное и окончательное небытие там, где непременно должно было что-то находиться. Ей двадцать три года. Знатна, богата и достаточно привлекательна и все же застыла ... на пороге жизни. И до сих пор остается в том же положении. Те мечты, которые она лелеяла, когда был жив Томас, исчезли вместе с ним. Не осталось даже призраков. Возможно, как только она освободится от кошмара гибели матери и Томаса, к ней возвратится способность думать о будущем. А пока ... придется смириться.
Но нельзя забывать о Джерарде и его предложении. Что она ответит?
Согласится. Он ясно дал понять, что имеет в виду не будущее, а настоящее. И только физическую страсть, без всяких обязательств.
Будь она моложе и чаще вращайся в обществе, наверняка была бы шокирована, посчитала бы, что рискует слишком многим, и колебалась бы дольше. Но сейчас?
Если вспомнить обо всем, чего судьба лишила и еще может ее лишить, стремление принять его условия крепло.
– Я хочу жить, – прошептала она, словно бросая миру вызов. Если она подождет ... но сколько ей придется ждать?! Пока не станет старой девой? Что, если второго шанса не представится?
Убежденность в своей правоте росла. Ей, разумеется, придется руководствоваться инстинктом. Но у нее так мало опыта, она совсем не привыкла слушаться своего сердца...
Сложив руки на груди и сжав губы, она постучала по полу носком домашней туфельки. Сейчас ей больше всего хотелось забыть обо всем, открыть дверь, пробежать по пустым коридорам и вернуться в его берлогу и в его объятия. Она никогда не была импульсивной по природе, но сейчас инстинкты властно побуждали ее отбросить все сомнения.
И все же она не спешила.
Жаклин отошла от окна и остановилась перед дверью, гадая, что лучше: сдаться и идти к Джерарду или дождаться еще одного знака?
Или, возможно, задать еще несколько вопросов? Потребовалось немало усилий, чтобы отвернуться. Но она отвернулась. Сбросила пеньюар, легла в постель, подтянула повыше одеяло и заставила себя заснуть.
* * *
Удалось ей это с трудом. Но она успела достаточно отдохнуть, когда спустилась в столовую к завтраку. И хотя ощущала пристальный взгляд Джерарда, просто пожелала ему доброго утра и принялась за чай с тостами.
Пристальный взгляд еще не может считаться знаком. День выдался чудесный. Она, Джерард и Барнаби решили добраться до Треуоррен-Холла в экипаже Джерарда: его лошадям требовалось размяться. Они спустились по тропинкам к Портскато и дальше помчались вдоль утесов, охранявших Ла-Манш. Треуоррен-Холл находился в нескольких милях от скал, но достаточно далеко, чтобы деревья в парке росли высокими и прямыми, а не изуродованными ветром, постоянно дувшим с пролива.
Леди Треуоррен даже растерялась, обнаружив, что Джерард и Барнаби решили присоединиться к молодежи. Но быстро пришла в себя и отослала Барнаби украшать гирляндами бальный зал, а Джерарда и Жаклин – руководить развешиванием фонарей на деревьях. Двое садовников уже принесли ящик с фонариками. Ей и Джерарду оставалось только указывать наиболее подходящие места: задание, с которым Джерард с его верным глазомером пейзажиста справился без труда.
Первая половина утра прошла в приятных занятиях. Потом те, кто закончил украшать бальный зал, стали выбегать в сад, и нашли Джерарда и Жаклин. Первыми явились Роджер, Мэри, Клара и Роуз. Они немного поболтали с парочкой, после чего помахали на прощание и направились к озеру. Джерард посмотрел им вслед и поднял брови:
– Полагаю, традиция требует, чтобы день заканчивался праздником у озера?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110