Слышишь? Немедленно!
Джерард всегда знал, что она – девушка с характером, просто до сих пор не видел этот характер в действии.
Сверкая глазами и не обращая внимания на безуспешные попытки Руперта застегнуться, она подступила ближе и снова подняла линейку.
– Нет-нет, видите, я одеваюсь! Одеваюсь!
– Вот и прекрасно. И попробуй выкинуть что-то подобное с любой другой молодой леди! Если я услышу хотя бы раз ... знай ...
– Могу одолжить вам конский кнут.
Жаклин оглянулась и уставилась на Джерарда, который спокойно, слишком спокойно, с поистине ледяным самообладанием вошел в комнату. Она поспешно выпрямилась и спрятала линейку в складках юбки.
– Э ...
Ей очень не понравился бешеный взгляд Джерарда, неотступно устремленный на Руперта.
– С Рупертом произошла неприятность.
Губы Джерарда искривились, но не в улыбке.
– Я прекрасно знаю, какого рода неприятность произошла с Рупертом. Кстати, что тут был за грохот?
– Он споткнулся о табурет и упал.
После того как она толкнула его на пол и принялась избивать линейкой.
– Какое несчастье, – протянул Джерард. – Похоже, дело плохо.
– Понимаете ... – Жаклин шумно выдохнула, сдувая локон, выбившийся во время схватки с Рупертом. – Как видите ... – Она показала на скорчившегося Руперта; но вспомнила, что по-прежнему держит линейку, и подняла другую руку. – Он постепенно приходит в себя.
Как бы ни было соблазнительно уйти и предоставить Руперта судьбе, вернее, мести Джерарда, Жаклин все же не могла это сделать. В конце концов, Руперт был частью ее плана. Она, конечно, не предполагала, что он способен на такую глупость, но...
Руперт к этому времени почти застегнул сорочку и широко раскрытыми глазами таращился на нее и Джерарда. Казалось, еще немного, и он расплачется.
– А, кроме того, он уходит, – подчеркнула она, в надежде, что глупец поймет намек и удерет отсюда со всей возможной прытью.
– О, он определенно уходит.
Джерард шагнул вперед, схватил Руперта за руку и рывком поднял с пола.
– Эй, старина, я ...
Честно воспротивившись порыву хорошенько встряхнуть Руперта, Джерард потащил его к двери.
– Скажи спасибо, что здесь дамы.
Руперт воззрился на Хлою, безмолвную мученицу, стоявшую на пороге, и послушно заткнулся.
Хлоя поспешно отступила. Джерард выбросил за дверь Руперта, все еще пытавшегося заправить сорочку в брюки, и кивнул Хлое:
– Надеюсь, вы нас извините?
И, не дождавшись ответа, захлопнул дверь перед носом сгоравшей от любопытства Хлои.
Жаклин молча наблюдала, как Джерард медленно идет к ней. Пока он был занят, она бросила линейку обратно на стол, поспешно одернула юбки и, стиснув руки, вызывающе вскинула подбородок.
– Какого черта ты ушла с Рупертом? – процедил Джерард, остановившись перед ней и яростно сверкая глазами. Таким тоном он еще с ней не разговаривал!
Жаклин подняла подбородок еще выше и постаралась не хмуриться.
– Он сказал, что здесь стоит великолепная статуя. Я понятия не имела, что он ... замыслил такую непристойность.
– А он замыслил, – уведомил Джерард, продолжая сверлить ее взглядом. – И думаю, не будет ошибкой сказать, что большинство джентльменов, которых ты встретишь здесь в это время года, будут строить непристойные планы по отношению к тебе. Конечно, далеко не все попытаются их осуществить, особенно если ты не вздумаешь их поощрять, скажем, соглашаясь на свидание в укромном уголке.
Он помедлил; она увидела в его глазах некое чувство ... но вместо того, чтобы как-то выразить его, Джерард сжал губы, схватил ее за руку и направился к двери.
– Буду крайне благодарен, если те последние дни, что мы проведем в городе, ты воздержишься от общения с другими мужчинами.
Он тащил ее с такой силой, что девушка споткнулась.
– Нет, – выдохнула она, вырываясь, и едва не упала, когда он с тихим рычанием повернул ее лицом к себе. – Я хотела сказать, – поспешно поправилась она, глядя в его жесткое лицо, – почему?
Немного помолчав, он презрительно усмехнулся.
– На случай если ты позабыла, мы любовники! – прорычал он, и ей вдруг показалось, что она заперта в темной комнате с большим диким зверем. Жаклин впервые стало страшно. Не отводя от него глаз, она осторожно заметила:
– Да, но это… очень личное. И если мы любовники, это еще не означает, что я не имею права танцевать или разговаривать с другими джентльменами. Кроме нас, никто не знает, что мы любовники. Будет выглядеть странно, если я все время стану цепляться за вашу руку.
Но она не желала быть слишком уж откровенной. Он может посчитать себя обязанным жениться, если общество этого потребует, но как только портрет будет закончен; она вернется в Корнуолл, и мнение общества не будет иметь значения.
Лицо Джерарда окаменело. Кулаки сами собой сжались.
– Мы пробудем в городе всего несколько дней. Одной странностью больше, одной меньше – какая разница? – И, повернувшись, он снова потащил ее к двери.
Ее грандиозный план лежал в руинах, и если он будет продолжать настаивать, чтобы она держалась рядом, ей никогда не удастся исправить ошибочное впечатление, сложившееся у дам его семьи и, возможно, у всех окружающих.
Они были уже у двери. Жаклин вонзила каблуки в ковер и снова попробовала освободиться.
– Нет. Погоди, ты не понимаешь ...
Он остановился и с тяжело вздымавшейся грудью надвинулся на нее. Глаза сверкали, лицо напоминало гранитную маску. Воздух между ними был наэлектризован агрессией и плохо скрытой яростью собственника.
– Ты припоминаешь, что согласилась быть моей, пока я не отпущу тебя?
Жаклин пришлось кивнуть:
– Да, но ...
– Я не отпустил тебя, – прошипел он, стиснув ее пальцы. – И пока не отпущу, ты моя ... и ничья больше!
Жаклин ошеломленно уставилась на него: такого она не ожидала.
Почти поверив, что молчание – знак согласия, он открыл дверь и уже более мягко продолжал:
– Поэтому я требую, чтобы ты не поощряла других джентльменов, не искала их общества, не побуждала их искать твоего ...
Вытолкнув Жаклин в коридор, он захлопнул дверь и повел все еще не опомнившуюся от изумления девушку назад, в бальный зал.
– И самое главное, больше ты никуда не пойдешь одна с подлецами вроде Руперта.
Жаклин слегка опомнилась, но ничего хорошего это ей не дало. Удивление сменилось яростью.
– Откуда мне было знать, что он подлец? По моему мнению, Руперт – просто красивый идиот. Ради спокойствия молодых дам, его следовало бы запереть в Дербишире ...
– Если ты помнишь свое обещание ...
– Я не обещала быть с тобой все двадцать четыре часа в сутки!
– У меня для тебя новость: обещала. – В голосе снова прозвучали зловещие нотки. Взгляд оставался сурово-непоколебимым. – Даже если ты не думала о таком, я требую именно этого: все двадцать четыре часа в сутки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
Джерард всегда знал, что она – девушка с характером, просто до сих пор не видел этот характер в действии.
Сверкая глазами и не обращая внимания на безуспешные попытки Руперта застегнуться, она подступила ближе и снова подняла линейку.
– Нет-нет, видите, я одеваюсь! Одеваюсь!
– Вот и прекрасно. И попробуй выкинуть что-то подобное с любой другой молодой леди! Если я услышу хотя бы раз ... знай ...
– Могу одолжить вам конский кнут.
Жаклин оглянулась и уставилась на Джерарда, который спокойно, слишком спокойно, с поистине ледяным самообладанием вошел в комнату. Она поспешно выпрямилась и спрятала линейку в складках юбки.
– Э ...
Ей очень не понравился бешеный взгляд Джерарда, неотступно устремленный на Руперта.
– С Рупертом произошла неприятность.
Губы Джерарда искривились, но не в улыбке.
– Я прекрасно знаю, какого рода неприятность произошла с Рупертом. Кстати, что тут был за грохот?
– Он споткнулся о табурет и упал.
После того как она толкнула его на пол и принялась избивать линейкой.
– Какое несчастье, – протянул Джерард. – Похоже, дело плохо.
– Понимаете ... – Жаклин шумно выдохнула, сдувая локон, выбившийся во время схватки с Рупертом. – Как видите ... – Она показала на скорчившегося Руперта; но вспомнила, что по-прежнему держит линейку, и подняла другую руку. – Он постепенно приходит в себя.
Как бы ни было соблазнительно уйти и предоставить Руперта судьбе, вернее, мести Джерарда, Жаклин все же не могла это сделать. В конце концов, Руперт был частью ее плана. Она, конечно, не предполагала, что он способен на такую глупость, но...
Руперт к этому времени почти застегнул сорочку и широко раскрытыми глазами таращился на нее и Джерарда. Казалось, еще немного, и он расплачется.
– А, кроме того, он уходит, – подчеркнула она, в надежде, что глупец поймет намек и удерет отсюда со всей возможной прытью.
– О, он определенно уходит.
Джерард шагнул вперед, схватил Руперта за руку и рывком поднял с пола.
– Эй, старина, я ...
Честно воспротивившись порыву хорошенько встряхнуть Руперта, Джерард потащил его к двери.
– Скажи спасибо, что здесь дамы.
Руперт воззрился на Хлою, безмолвную мученицу, стоявшую на пороге, и послушно заткнулся.
Хлоя поспешно отступила. Джерард выбросил за дверь Руперта, все еще пытавшегося заправить сорочку в брюки, и кивнул Хлое:
– Надеюсь, вы нас извините?
И, не дождавшись ответа, захлопнул дверь перед носом сгоравшей от любопытства Хлои.
Жаклин молча наблюдала, как Джерард медленно идет к ней. Пока он был занят, она бросила линейку обратно на стол, поспешно одернула юбки и, стиснув руки, вызывающе вскинула подбородок.
– Какого черта ты ушла с Рупертом? – процедил Джерард, остановившись перед ней и яростно сверкая глазами. Таким тоном он еще с ней не разговаривал!
Жаклин подняла подбородок еще выше и постаралась не хмуриться.
– Он сказал, что здесь стоит великолепная статуя. Я понятия не имела, что он ... замыслил такую непристойность.
– А он замыслил, – уведомил Джерард, продолжая сверлить ее взглядом. – И думаю, не будет ошибкой сказать, что большинство джентльменов, которых ты встретишь здесь в это время года, будут строить непристойные планы по отношению к тебе. Конечно, далеко не все попытаются их осуществить, особенно если ты не вздумаешь их поощрять, скажем, соглашаясь на свидание в укромном уголке.
Он помедлил; она увидела в его глазах некое чувство ... но вместо того, чтобы как-то выразить его, Джерард сжал губы, схватил ее за руку и направился к двери.
– Буду крайне благодарен, если те последние дни, что мы проведем в городе, ты воздержишься от общения с другими мужчинами.
Он тащил ее с такой силой, что девушка споткнулась.
– Нет, – выдохнула она, вырываясь, и едва не упала, когда он с тихим рычанием повернул ее лицом к себе. – Я хотела сказать, – поспешно поправилась она, глядя в его жесткое лицо, – почему?
Немного помолчав, он презрительно усмехнулся.
– На случай если ты позабыла, мы любовники! – прорычал он, и ей вдруг показалось, что она заперта в темной комнате с большим диким зверем. Жаклин впервые стало страшно. Не отводя от него глаз, она осторожно заметила:
– Да, но это… очень личное. И если мы любовники, это еще не означает, что я не имею права танцевать или разговаривать с другими джентльменами. Кроме нас, никто не знает, что мы любовники. Будет выглядеть странно, если я все время стану цепляться за вашу руку.
Но она не желала быть слишком уж откровенной. Он может посчитать себя обязанным жениться, если общество этого потребует, но как только портрет будет закончен; она вернется в Корнуолл, и мнение общества не будет иметь значения.
Лицо Джерарда окаменело. Кулаки сами собой сжались.
– Мы пробудем в городе всего несколько дней. Одной странностью больше, одной меньше – какая разница? – И, повернувшись, он снова потащил ее к двери.
Ее грандиозный план лежал в руинах, и если он будет продолжать настаивать, чтобы она держалась рядом, ей никогда не удастся исправить ошибочное впечатление, сложившееся у дам его семьи и, возможно, у всех окружающих.
Они были уже у двери. Жаклин вонзила каблуки в ковер и снова попробовала освободиться.
– Нет. Погоди, ты не понимаешь ...
Он остановился и с тяжело вздымавшейся грудью надвинулся на нее. Глаза сверкали, лицо напоминало гранитную маску. Воздух между ними был наэлектризован агрессией и плохо скрытой яростью собственника.
– Ты припоминаешь, что согласилась быть моей, пока я не отпущу тебя?
Жаклин пришлось кивнуть:
– Да, но ...
– Я не отпустил тебя, – прошипел он, стиснув ее пальцы. – И пока не отпущу, ты моя ... и ничья больше!
Жаклин ошеломленно уставилась на него: такого она не ожидала.
Почти поверив, что молчание – знак согласия, он открыл дверь и уже более мягко продолжал:
– Поэтому я требую, чтобы ты не поощряла других джентльменов, не искала их общества, не побуждала их искать твоего ...
Вытолкнув Жаклин в коридор, он захлопнул дверь и повел все еще не опомнившуюся от изумления девушку назад, в бальный зал.
– И самое главное, больше ты никуда не пойдешь одна с подлецами вроде Руперта.
Жаклин слегка опомнилась, но ничего хорошего это ей не дало. Удивление сменилось яростью.
– Откуда мне было знать, что он подлец? По моему мнению, Руперт – просто красивый идиот. Ради спокойствия молодых дам, его следовало бы запереть в Дербишире ...
– Если ты помнишь свое обещание ...
– Я не обещала быть с тобой все двадцать четыре часа в сутки!
– У меня для тебя новость: обещала. – В голосе снова прозвучали зловещие нотки. Взгляд оставался сурово-непоколебимым. – Даже если ты не думала о таком, я требую именно этого: все двадцать четыре часа в сутки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110