Разжигая страсть.
Его ласки, еще более интимные, более изысканные, доводили ее до исступления.
Пока ей не захотелось большего. Пока огонь алчной потребности не охватил ее.
Вцепившись одной рукой в ее бедро, он медленно и очень осторожно проник в нее пальцем. Глубоко… еще глубже.
Ее сердце замерло. Горло перехватило.
Она попыталась вдохнуть, оторвать от его губ свои. Он отпустил ее бедро и придержал голову, не давая прервать поцелуй. Вынул палец, потом снова ворвался в нее. Еще раз. Еще. И еще.
Ощущения разрывали ее; волны острого наслаждения накатывали с каждым новым вторжением, обдавая раскаленной лавой. Теперь ее тело принадлежало ему. Оказалось в полной его власти.
На этот раз она, окончательно отчаявшись, откинула голову и сумела уклониться от поцелуя. Он хотел снова привлечь ее к себе, но в этот момент ее ресницы взметнулись, и он встретился с ее взглядом. Их дыхание смешалось: ее, задыхающееся и неровное, его – прерывистое, но более спокойное.
– Продолжай целовать меня. Я хочу быть у тебя во рту, когда ты разлетишься на миллион осколков.
Она не понимала ничего, кроме того, что он желает ее. Еще раз глубоко вздохнула и содрогнулась, когда его палец проник еще глубже. С ее губ сорвался жалобный, молящий стон. Его губы завладели ее губами, его язык заполнил ее рот, и страстный поцелуй унес ее далеко…
Она неожиданно поняла, нашла себя. Свое тело. Свои чувства, балансирующие на краю чувственной пропасти, вознесенные туда неистовыми, бесстыдно интимными ласками. Ласками, наполнявшими ее несказанным наслаждением.
Реальность исчезла, вытесненная жаром и экстазом.
Гигантский вал радости и восторга захлестнул ее, поднял и подбросил вверх, а потом медленно-медленно улегся, оставив ее плавать в море теплого удовольствия.
Вернувшись на землю, она поняла, что он упивается вкусом ее губ, словно пьет изысканный нектар.
Она бессильно обмякла. Он чуть приподнялся.
Поняв, как она ослабела, как напрягся он, подстегиваемый желанием, которое она чувствовала даже в своей невинности, Прис задрожала. Задрожала, осознав, что настал момент истины. Но способность связно мыслить улетучилась. Она больше не помнила, где находится и что происходит.
Диллон приподнял ее, с трудом расстегнул пуговицы брюк и, стиснув зубы, высвободил ноющую плоть. И только тогда облегченно вздохнул.
Она была жаркая, влажная, готовая принять его, бесстыдно распластавшись на его теле. Запах ее возбуждения окутывал его, заставляя сидевшего в нем хищника сладострастно сжимать когти.
Все, что от него требовалось, – снова приподнять ее и вонзить пульсирующий стержень в обжигающую пещерку, которую он так тщательно подготовил. Да, он достаточно велик, но в нынешнем состоянии она примет его. Примет целиком.
Кровь толчками пульсировала в жилах. Он должен оказаться в ней, но… внутренний голос настойчиво пытался напомнить ему главное.
Она тихо вздохнула, и теплый ветерок овеял его щеку. Ее голова лежала на его плече. Он опустил глаза, и память вернулась.
Она – вот все, что он должен помнить. Он хотел ее. Не на день. Не на неделю. Не на месяц. Навсегда.
Как только туман развеялся, он немного отрезвел. И заставил руки если и не расслабиться, то по крайней мере лежать неподвижно. Отказался позволить своему второму «я» взять верх, ровно настолько, чтобы не приподнять ее.
Господи Боже! Как они дошли до такого?!
Прис настаивала… но он прекрасно знал, что она вовсе не собиралась заходить так далеко. Во всяком случае, не теперь…
У него все болит… если он возьмет ее сейчас, выпустив на волю зверя, и сделает все, что пожелает… откликнется на ее призыв, жестоко и агрессивно предъявляя свои права, как первобытный дикарь, как она отреагирует позже?
Не возненавидит ли его?
Мысли тяжело ворочались в голове. Вряд ли он поймет, о чем она сейчас думает.
Но как он может отпустить ее? Как притвориться, что он ее не хочет? Она не так невинна, как ему представлялось, и сознает, чего он желает от нее… Что у нее на уме?
Он понятия не имел.
Она пошевелилась в его объятиях. Его тело мгновенно отреагировало. Горячо. Настойчиво. Жадно.
Скрипнув зубами, он собрал остатки воли. Отказался слушать настойчивый голос таившегося в нем хищника. Если он возьмет девушку сейчас, будет чем удержать ее позже…
Она попыталась поднять голову.
Он сжал ее руку. Притянул к себе. Глаза ее широко открылись, когда он сомкнул ее пальцы вокруг своей напряженной плоти. Остатки самообладания быстро улетучивались. Он почти не мог дышать.
Только ее глаза, сверкающие вновь пробудившимся желанием, давали ему силы держать зверя в узде.
Ровно настолько, чтобы втянуть в себя воздух и сказать:
– Твой выбор.
Прис недоуменно моргнула. Соблазн посмотреть вниз, изучить то, что она сжимала в руке, был велик, но она устояла, ободренная тем, что увидела в его темных глазах.
И снова она пожалела, что тьма мешает ей лучше читать отражавшиеся в его глазах эмоции. Приходилось полагаться на свои чувства, чтобы лучше определить, что владеет им в этот момент.
– Почему? – вырвалось у нее.
Его губы дрогнули. Он старался сохранять свою обычную маску, но буйный и неукротимый человек, хорошо понимавший ее жажду острых ощущений, по-прежнему рвался на поверхность.
– Я хочу тебя – это очевидно. Но несправедливо будет воспользоваться твоей…
Он осекся.
Зло прищурившись, она договорила за него:
– Слабостью? Женской глупостью?
– Я хотел сказать «неопытностью», – процедил он.
Она вдруг почувствовала, что ее оскорбили. Оскорбили каким-то странным и необычным образом.
– Если припомнишь, именно я все это и начала.
– Совершенно верно. Ты все это начала, тебе и решать, хочешь ли идти до конца.
Трудно сказать, был ли причиной тому ее нрав, ее обычная реакция на вызов или что-то еще, что поднялось и поглотило ее, результат был один – бездумное забвение, которое она так хорошо узнала.
Она действительно все это начала и помнила, почему именно.
Он довел ее ласками до безумия, возбудил чувственный аппетит. И теперь воображает, что она пойдет на попятную?
Пусть он считает, будто она соблазнила его по расчету. Ей лучше знать, что это не так.
В последние жаркие минуты она поняла, что действительно хочет его.
Хочет познать. Хочет понять. Хочет насладиться физической близостью. С ним.
Все это время она легонько поглаживала стальной стержень под своей ладонью, отчетливо сознавая, что в ответ на ее прикосновение он становится все тверже.
Не отрывая взгляда от Диллона, она сомкнула пальцы.
Ей даже не пришлось менять позицию: она действовала чисто инстинктивно и, слегка привстав, ввела бархатистую головку в набухший, поразительно скользкий вход. Чуть отстранилась, нажала раз, другой, позволяя ему проникнуть глубже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95