Он физически не мог больше находиться с ней рядом. Что сказать Моргану? Хьюго любил жену, любил так же сильно, как он – Элизабет. Запустив руку в волосы, Колтер остановился около стола.
– У вас есть перо и чернила?
– В верхнем ящике, – ответила она, все еще боясь отойти от двери. Полковник быстро написал несколько строчек и, повернувшись к ней, сложил листок.
– Отнесите это в штаб – и получите пропуск. Они знают мою подпись, у вас не возникнет никаких затруднений.
– А Хьюго? – спросила она, взяв бумагу и развернув, чтобы прочитать.
– Вы мне не доверяете?
– Нет, полковник, ведь я рискую жизнью. И, оказывается, совершенно напрасно, как вы только что любезно объяснили мне. Но все-таки кое-что, уверена, я смогла сделать, о чем вы не догадываетесь.
– Хотите похвастаться?
– Разумеется. Я украла множество бумаг из Казначейства. Должна сказать, мои способности подделывать документы оказались очень хороши.
– Зачем вы рассказываете мне это? – спросил он с явным раздражением.
– Хочу быть уверена, что вы не передумаете. Видите ли, Элизабет помогала мне.
– Мерзавка! – Колтер бросился было к ней, но вовремя остановился.
– Осторожнее, полковник. Я просто хочу предупредить вас, что любые разоблачения запятнают и Элизабет. – Дженни сложила бумагу и улыбнулась. – Вы поедете за ней, не правда ли?
– Как только избавлюсь от вас, – холодно заявил он.
В ответ она издевательски рассмеялась.
– Сделайте так, чтобы Хьюго не искал меня, полковник. Мой любовник очень ревнив. Думаю, ему доставит удовольствие убить Хьюго.
– Убирайтесь прочь! – процедил Колтер сквозь зубы и двинулся к выходу.
Подхватив юбки, Дженни посторонилась. Но когда Колтер открыл дверь, добавила:
– Между прочим, в окрестностях Питерсберга разгуливают банды янки. Советую вам поторопиться.
Колтер ничего не ответил. Он даже не хлопнул дверью. По крайней мере, ему легко будет теперь солгать о смерти Дженни. Хьюго заслуживает лучшей участи.
Женщина наблюдала, как его прямая фигура исчезла за поворотом. Ее прием сработал, но оставил горький привкус. Южная галантность Колтера заставит его выполнить договор. Он найдет способ сказать Хьюго, что она мертва, и она будет наконец свободна.
Телега давно съехала с основной дороги, и Элизабет поняла, что они подъезжают к повороту на усадьбу. Среди деревьев показались первые хижины. И когда они свернули на тропинку между соснами и орешником, Элизабет съежилась от страха: через минуту они с Николь будут на месте.
Все случилось слишком быстро. Она поблагодарила стариков за то, что подвезли, выслушала наставления быть осторожной и не попадаться разъездам янки и, взяв Николь на руки, пошла к дому.
День стоял облачный, вокруг было пустынно и тихо. Молодая женщина внимательно огляделась по сторонам. Казалось, ветви деревьев над головой шепчут о какой-то невидимой опасности. Элизабет вздрогнула и сильнее прижала к себе дочь. Она споткнулась, Николь вскрикнула, и ей пришлось шепотом успокаивать девочку.
Дорожка повернула, и Элизабет остановилась, чтобы поудобнее взять ребенка. Воздух потеплел, чувствовался запах тающего снега. Лес, где она столько раз находила убежище, больше не был безопасен – Элизабет мерещилась притаившаяся в нем невидимая угроза. Собрав всю свою силу воли, она пошла дальше.
Из-за купы высоких сосен выглянул дом, и женщина снова остановилась. Дом был деревянный, с высокими колоннами и балконами. Она нахмурилась, не заметив никаких признаков жизни. Службы располагались тут же, на небольшом возвышении возле ручья. За домом стояли коптильня, кухня и хижины прислуги. Но все казалось пустым.
– Мама, я есть хочу.
– Да, родная, знаю. Обещаю, скоро ты согреешься и поешь. – Но хотя она и обещала это ребенку, в душе у нее зародилось сомнение, дома ли свекровь. Элизабет пошла вперед, заметив наполовину сорванные с петель скрипящие двери и другие следы разорения. Изгороди, когда-то аккуратно побеленные, или были совсем сломаны, или в них зияли дыры. Обойдя дом, она увидела, что краска на нем облупилась, а кусты и вьющиеся растения, некогда украшавшие веранду, поломаны.
Элизабет никак не могла решиться войти, страшась уже не Элмы, а того, что увидит внутри. Она спустила Николь на землю и крепко взяла за руку, уронив корзинку, которую несла.
Николь не издала ни звука, и когда Элизабет посмотрела на дочь, то поняла, что все выдержит ради нее.
Они поднялись по широким ступеням, и подошли к двери. Элизабет постучала, подождала и стала стучать снова.
– Мама, там никого нет. Я хочу домой. Молодая женщина не ответила, схватилась за дверную ручку, и, к ее удивлению, дверь открылась. Задрожав от нахлынувших воспоминаний, она приоткрыла дверь шире, и они вошли внутрь.
Высокий просторный вестибюль, украшенный пилястрами и резьбой, остался точно таким же, каким она его помнила. Вид широких ступеней, ведущих наверх, к комнате, где она была пленницей, вызвал у нее новый приступ дрожи.
– Элма! – позвала она.
Ответа не последовало. Двери в гостиную были закрыты, и Элизабет, помедлив, открыла их. В гостиной тоже ничего не изменилось с тех пор, как она видела ее в последний раз: мраморный камин, украшенный статуэтками, английские обои, дорогие тканые занавеси на окнах, мебель с искусной резьбой. В ящике были дрова, и она поспешила развести огонь.
Как только пламя разгорелось, Элизабет усадила Николь в кресло, накрыла стеганым одеялом и пододвинула поближе к камину. Заставив себя улыбнуться, она подкинула еще дров и начала говорить, стараясь рассеять мрачную тишину:
– Будь хорошей девочкой, ради мамы, и посиди тут, пока я поищу чего-нибудь поесть. Мы поужинаем тут, в тепле.
– Это плохой дом, мама.
– Нет, это не плохой дом, Николь. Мама не будет...
– Я помню. Ты плакала.
Элизабет не смогла посмотреть в лицо дочери. Странная мысль пришла ей в голову: может, Элма действительно права и она сумасшедшая? То, зачем они приехали сюда, больше не имело никакого значения.
– Мама...
– Нет. Нет, Николь. Я покажу тебе, это не плохой дом. Тут нет никого, кто мог бы обидеть нас. Больше нет. Посиди и подожди маму.
Элизабет обыскала все комнаты на первом этаже. Все было на своих местах, но казалось, что тут никто уже давно не живет. Остановившись в вестибюле, она снова посмотрела на лестницу. Ничто, никакая сила в мире не заставила бы ее подняться по ней. Отмахнувшись от наваждения, она твердым шагом направилась в заднюю половину дома, а потом через двор – на кухню.
Тлеющие угли в огромном очаге свидетельствовали о том, что в доме все же кто-то живет. На столе виднелись крошки хлеба, но полки в кладовой были совершенно пусты.
Элизабет несколько раз позвала Элму, однако никто не ответил. Поставив на огонь котелок с водой, женщина обошла кухню с намерением заглянуть в подвал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
– У вас есть перо и чернила?
– В верхнем ящике, – ответила она, все еще боясь отойти от двери. Полковник быстро написал несколько строчек и, повернувшись к ней, сложил листок.
– Отнесите это в штаб – и получите пропуск. Они знают мою подпись, у вас не возникнет никаких затруднений.
– А Хьюго? – спросила она, взяв бумагу и развернув, чтобы прочитать.
– Вы мне не доверяете?
– Нет, полковник, ведь я рискую жизнью. И, оказывается, совершенно напрасно, как вы только что любезно объяснили мне. Но все-таки кое-что, уверена, я смогла сделать, о чем вы не догадываетесь.
– Хотите похвастаться?
– Разумеется. Я украла множество бумаг из Казначейства. Должна сказать, мои способности подделывать документы оказались очень хороши.
– Зачем вы рассказываете мне это? – спросил он с явным раздражением.
– Хочу быть уверена, что вы не передумаете. Видите ли, Элизабет помогала мне.
– Мерзавка! – Колтер бросился было к ней, но вовремя остановился.
– Осторожнее, полковник. Я просто хочу предупредить вас, что любые разоблачения запятнают и Элизабет. – Дженни сложила бумагу и улыбнулась. – Вы поедете за ней, не правда ли?
– Как только избавлюсь от вас, – холодно заявил он.
В ответ она издевательски рассмеялась.
– Сделайте так, чтобы Хьюго не искал меня, полковник. Мой любовник очень ревнив. Думаю, ему доставит удовольствие убить Хьюго.
– Убирайтесь прочь! – процедил Колтер сквозь зубы и двинулся к выходу.
Подхватив юбки, Дженни посторонилась. Но когда Колтер открыл дверь, добавила:
– Между прочим, в окрестностях Питерсберга разгуливают банды янки. Советую вам поторопиться.
Колтер ничего не ответил. Он даже не хлопнул дверью. По крайней мере, ему легко будет теперь солгать о смерти Дженни. Хьюго заслуживает лучшей участи.
Женщина наблюдала, как его прямая фигура исчезла за поворотом. Ее прием сработал, но оставил горький привкус. Южная галантность Колтера заставит его выполнить договор. Он найдет способ сказать Хьюго, что она мертва, и она будет наконец свободна.
Телега давно съехала с основной дороги, и Элизабет поняла, что они подъезжают к повороту на усадьбу. Среди деревьев показались первые хижины. И когда они свернули на тропинку между соснами и орешником, Элизабет съежилась от страха: через минуту они с Николь будут на месте.
Все случилось слишком быстро. Она поблагодарила стариков за то, что подвезли, выслушала наставления быть осторожной и не попадаться разъездам янки и, взяв Николь на руки, пошла к дому.
День стоял облачный, вокруг было пустынно и тихо. Молодая женщина внимательно огляделась по сторонам. Казалось, ветви деревьев над головой шепчут о какой-то невидимой опасности. Элизабет вздрогнула и сильнее прижала к себе дочь. Она споткнулась, Николь вскрикнула, и ей пришлось шепотом успокаивать девочку.
Дорожка повернула, и Элизабет остановилась, чтобы поудобнее взять ребенка. Воздух потеплел, чувствовался запах тающего снега. Лес, где она столько раз находила убежище, больше не был безопасен – Элизабет мерещилась притаившаяся в нем невидимая угроза. Собрав всю свою силу воли, она пошла дальше.
Из-за купы высоких сосен выглянул дом, и женщина снова остановилась. Дом был деревянный, с высокими колоннами и балконами. Она нахмурилась, не заметив никаких признаков жизни. Службы располагались тут же, на небольшом возвышении возле ручья. За домом стояли коптильня, кухня и хижины прислуги. Но все казалось пустым.
– Мама, я есть хочу.
– Да, родная, знаю. Обещаю, скоро ты согреешься и поешь. – Но хотя она и обещала это ребенку, в душе у нее зародилось сомнение, дома ли свекровь. Элизабет пошла вперед, заметив наполовину сорванные с петель скрипящие двери и другие следы разорения. Изгороди, когда-то аккуратно побеленные, или были совсем сломаны, или в них зияли дыры. Обойдя дом, она увидела, что краска на нем облупилась, а кусты и вьющиеся растения, некогда украшавшие веранду, поломаны.
Элизабет никак не могла решиться войти, страшась уже не Элмы, а того, что увидит внутри. Она спустила Николь на землю и крепко взяла за руку, уронив корзинку, которую несла.
Николь не издала ни звука, и когда Элизабет посмотрела на дочь, то поняла, что все выдержит ради нее.
Они поднялись по широким ступеням, и подошли к двери. Элизабет постучала, подождала и стала стучать снова.
– Мама, там никого нет. Я хочу домой. Молодая женщина не ответила, схватилась за дверную ручку, и, к ее удивлению, дверь открылась. Задрожав от нахлынувших воспоминаний, она приоткрыла дверь шире, и они вошли внутрь.
Высокий просторный вестибюль, украшенный пилястрами и резьбой, остался точно таким же, каким она его помнила. Вид широких ступеней, ведущих наверх, к комнате, где она была пленницей, вызвал у нее новый приступ дрожи.
– Элма! – позвала она.
Ответа не последовало. Двери в гостиную были закрыты, и Элизабет, помедлив, открыла их. В гостиной тоже ничего не изменилось с тех пор, как она видела ее в последний раз: мраморный камин, украшенный статуэтками, английские обои, дорогие тканые занавеси на окнах, мебель с искусной резьбой. В ящике были дрова, и она поспешила развести огонь.
Как только пламя разгорелось, Элизабет усадила Николь в кресло, накрыла стеганым одеялом и пододвинула поближе к камину. Заставив себя улыбнуться, она подкинула еще дров и начала говорить, стараясь рассеять мрачную тишину:
– Будь хорошей девочкой, ради мамы, и посиди тут, пока я поищу чего-нибудь поесть. Мы поужинаем тут, в тепле.
– Это плохой дом, мама.
– Нет, это не плохой дом, Николь. Мама не будет...
– Я помню. Ты плакала.
Элизабет не смогла посмотреть в лицо дочери. Странная мысль пришла ей в голову: может, Элма действительно права и она сумасшедшая? То, зачем они приехали сюда, больше не имело никакого значения.
– Мама...
– Нет. Нет, Николь. Я покажу тебе, это не плохой дом. Тут нет никого, кто мог бы обидеть нас. Больше нет. Посиди и подожди маму.
Элизабет обыскала все комнаты на первом этаже. Все было на своих местах, но казалось, что тут никто уже давно не живет. Остановившись в вестибюле, она снова посмотрела на лестницу. Ничто, никакая сила в мире не заставила бы ее подняться по ней. Отмахнувшись от наваждения, она твердым шагом направилась в заднюю половину дома, а потом через двор – на кухню.
Тлеющие угли в огромном очаге свидетельствовали о том, что в доме все же кто-то живет. На столе виднелись крошки хлеба, но полки в кладовой были совершенно пусты.
Элизабет несколько раз позвала Элму, однако никто не ответил. Поставив на огонь котелок с водой, женщина обошла кухню с намерением заглянуть в подвал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54