Но Ли, и не подумав послушаться, еще крепче стиснула рукоятку. Судьба уже сделала все, чтобы истерзать ее, и пусть теперь он делает что хочет: она уже ничего не боится.
— Идите к черту! — пробормотала она.
К ее полнейшему изумлению, он усмехнулся:
— Рад видеть, что вы больше не превращаетесь в статую при первых же признаках опасности, но я уже слишком стар, чтобы опять показывать вам свое боевое искусство, а кроме того, боюсь, что, если отпущу вас, вы располосуете меня своим проклятым ножом, прежде чем узнаете, кто я на самом деле.
— Я знаю, кто вы, ублюдок!
— Да послушайте же!
Он снова толкнул Ли, так сильно, что правая щека расплющилась о стену.
— А у меня есть выбор?
— Да ведь именно вы держите нож! — окончательно развеселился Майкл. — Тот, кто с ножом, всегда имеет право выбрать то, что случится в следующую минуту. Таково правило.
— Это вы в тюрьме выучили? — огрызнулась она, чувствуя себя полной идиоткой, несмотря на злость.
— Нет, я узнал это гораздо раньше, — невозмутимо ответил он. — И я помнил это правило четырнадцать лет назад, когда вы поздно ночью вышли из «Анжелиниз маркет»с грушами и пиццей. А на улице вас встретили два хулигана. Потом я проводил вас домой.
Ли на мгновение оцепенела.
— Фалько? — пробормотала она, обретя дар речи. — Вы Фалько?!
Он отступил, давая ей возможность обернуться, и Ли потрясенно вытаращилась на него.
— А теперь давайте нож, только не острием вперед, — пошутил Майкл, протянув руку.
Ли отдала нож, не сводя глаз с Майкла. Он был частью прошлого, и на нее вдруг нахлынули сентиментальные воспоминания, потому что Валенте появился в один из худших моментов ее жизни. И вновь пытался спасти Ли, помочь, пусть не в большом, а в малом, но в ответ получил лишь черную неблагодарность.
Ли бессознательным жестом протянула ему руки, чувствуя почти материнскую привязанность к этому человеку, особенно когда он крепко сжал ее пальцы.
— Поверить не могу, что это вы! Поверить не могу, что вы скрывали такое необычное лицо под этой ужасной бородой! И вы изменили имя. Как поживает ваша матушка?
Майкл поежился под натиском вопросов, но тут же улыбнулся легкой, невероятно обворожительной улыбкой, преобразившей жесткие черты и заставившей Ли неожиданно вспомнить, что они держатся за руки.
— Вы считали мою бороду ужасной?
Она поспешно отняла руки, но не замкнулась в отчужденном молчании, как последнее время. Ей давно уже не было так хорошо.
— Я полагала, что вы прячете под ней нечто кошмарное.
— Безвольный подбородок? — предположил он, перенося пиццу на стол, где принялся резать ее тем же самым ножом, которым ему угрожала Ли минуту назад.
Ли, уже изнемогшая от тоски по Логану, отчаянно цеплялась за короткую передышку и поэтому уже смелее протянула руку к бокалу.
— Мысли о подбородке мне в голову не приходили. Я думала о шрамах, оставшихся от…
Майкл поднял голову.
— …от драк… в тюрьме.
— Это хорошо, — сухо ответил он. — Все лучше, чем безвольный подбородок.
— Как ваша мать?
— Умерла.
— Как жаль! Я очень ее любила. Когда это случилось?
— Когда мне было десять. — Что?!
— Мать с отцом умерли, когда мне было десять.
— В таком случае… кто же миссис Анжелини?
— Сестра моей матери. Анжелини взяли меня после смерти родителей и вырастили, как своего сына.
— Теперь понимаю. А как ваша тетя?
— Прекрасно. Она сама сделала для вас пиццу и велела передать привет.
— Вы так заботливы… и она тоже, — вздохнула Ли. Майкл, ничего не ответив, уменьшил освещение, пригасив яркие верхние светильники, прежде чем сесть напротив.
— Ешьте, — велел он, поднимая бокал. До пиццы он не дотронулся: очевидно, был не так голоден, как утверждал. Значит, это уловка, чтобы заставить ее поесть. Она была так тронута, что попыталась откусить кусочек, одновременно стараясь не думать о том, почему это так важно для него.
— Вы изменили имя и стали из Фалько Нипоте Майклом Валенте?
Он покачал головой:
— Вы все поняли наоборот.
— Хотите сказать, что вас звали Нипоте Фалько?
— Нет, хочу сказать, что это вы изменили мое имя.
— Но так вас называла миссис Анжелини.
— «Nipote» по-итальянски означает «племянник». «Falco»— сокол. Тогда в нашем квартале у всех нас были клички. Моего кузена Анджело прозвали Данте, потому что он терпеть не мог, когда его называли Ангелом, потому что определенно им не был. Доминик был Санни, потому что его… — он немного помедлил и мрачно качнул головой, — потому что все, даже мой дядя, называли его только так и никак иначе.
Он поискал взглядом бутылку.
— А почему вас прозвали Соколом? — спросила Ли, пока он наполнял бокалы.
— Это Анджело… в детстве. Он был на три года старше меня, но я всюду таскался за ним по пятам. И чтобы отделаться от меня, убедил, что у меня зоркие глаза, настоящие соколиные, и мальчишки просто не могут обойтись без такого часового, как я. И я честно выполнял свои обязанности, пока не сообразил, что меня надули и я как дурак торчу на одном месте, а они вовсю развлекаются.
— Как именно?
— О, боюсь, вам не стоит этого знать.
Ли мгновенно отрезвела. Он прав: действительно не стоит.
— Спасибо за все, что сделали для меня в пятницу и сегодня. Почти невозможно поверить, что вы добровольно взяли на себя столько хлопот.
— Но почему же?
— Потому что четырнадцать лет назад вы едва изволили отвечать, когда я с вами заговаривала.
— Я постепенно приучал себя быть вежливее.
— Но не приучили. Что же помешало?
«Логан. Логан помешал», — едва не вырвалось у Майкла, но он успел вовремя сдержаться. Не хотел испортить ее настроение, упомянув о муже, которого она никогда больше не увидит живым.
— Может, был чересчур застенчив.
Ли отвергла это предположение, энергично тряхнув головой:
— Я подумывала об этом, но стеснительные люди обычно не бывают намеренно грубы. Чем больше я старалась подружиться с вами, тем резче и угрюмее вы становились Под конец мне стало совершенно ясно, что вы меня не выносите.
— Совершенно ясно? — с веселой иронией повторил он, но Ли не обратила на это внимания, занятая более серьезными вопросами.
— Почему вы не объяснили всего этого в ночь вечеринки?
При упоминании о празднике Ли больше не смогла помешать мрачной реальности настоящего вторгнуться в ее мысли. Забыв обо всем, она повернулась к окну. На глаза снова навернулись слезы.
Словно почувствовав, что с ней происходит, Майкл не стал заострять внимание на вечеринке.
— Я все написал в той записке, которую вложил в корзину с грушами.
Ли попыталась сосредоточиться исключительно на этой теме.
— Должно быть, вы посчитали меня до ужаса невоспитанной особой, не позаботившейся даже упомянуть об этом ни во время поездки в горы, ни сегодня вечером!
— Я полагал, что вы либо не читали записку, либо прочли, но посчитали нужным не признавать нашего прежнего знакомства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121