К тому же, по ее представлениям, первым слова признания должен был произнести мужчина.
Он смотрел на нее, и кулаки у него сжимались и разжимались.
— Черт побери, Фредерика, ты только что сломала мне жизнь!
— Сказав, что люблю тебя? — Фредди часто заморгала, ошалело глядя на Фриско. — Я ничего не прошу взамен, если это тебя беспокоит. Никаких обещаний, помнишь наш уговор?
Смущенная и злая, она повернулась, чтобы уйти, жалея о сгоряча произнесенных словах.
— Никаких обещаний? Черта с два — никаких обещаний! Любовь никогда не приходит без обещаний. — Схватив ее за руки, он заговорил горячо и страстно о том, что давно наболело и требовало выхода. — Если бы ты не сказала этих слов, я мог бы уехать куда-нибудь подальше, решив про себя, что мы не были рождены друг для друга. Возможно, я когда-нибудь смог бы в это поверить. Но теперь я должен найти выход из безвыходной ситуации: как совместить наши столь разные планы, чтобы fie лишить друг друга счастья на всю оставшуюся жизнь? И, черт возьми, я не уверен, что такое вообще возможно!
— Тебе ничего не придется устраивать, — с гримасой боли ответила Фредди. — Прости меня за то, что сломала тебе жизнь и создала неразрешимые проблемы. Просто забудь о том, что я сказала. Какая я дура! Я хотела поделиться с тобой радостью, дать знать, что люблю!
— Ты пришла сюда, плавно покачивая бедрами, и рассказала все эти вещи об индейцах, что они намерены приходить к нам каждый день, требовать по быку, а затем вдруг, между прочим, сообщила, что любишь меня. — Он храбро смотрел в ее горящие гневом глаза. — Черт побери, ты могла выбрать более подходящее время! Когда у меня мозги не кипят от мыслей, что делать с индейцами. И с переправой через Уошито. И так, чтобы весь лагерь на нас не пялился!
Фредди гордо вскинула голову.
— Нам не о чем говорить! Я передумала. Я была идиоткой, что влюбилась в типа вроде тебя!
Часто моргая, чтобы не заплакать, она пошла к реке снимать развешанную на ветках одежду, а заодно и поплакать в одиночестве. К тому времени как она дошла до берега, вспоминая весь их разговор, слово в слово, она пришла к ошеломляющему выводу: Дэл тоже любит ее!
Она смотрела на искрящуюся на солнце воду, омывающую носки ее ботинок, потом подняла голову к небу, такому же синему, как его глаза. Он не сказал о своей любви так же ясно и прямо, как она, но он все же сказал, что любит.
И едва для Фредди все прояснилось, приятное тепло растеклось по ее телу. Она любит и любима. Что еще нужно для счастья?
Сидя на поросшем ивами берегу, она смотрела на подернутую зыбью воду. Дэл был прав. Планы о театре в Сан-Франциско никак не сочетались с планами о ранчо в Монтане. Кто-то из них должен пожертвовать своей мечтой. Если это случится… как долго любовь сможет противостоять разочарованию? А что потом? Жалкое существование и горечь несбывшихся надежд? Так сколько им отпущено для любви? Год, два?
Слеза скатилась по щеке. Худшие времена наступали уже сейчас.
Шли дни, и Алекс все продолжала надеяться, что Джон ее поймет и примет ее решение не носить протез. Каждое утро она просыпалась с комом в горле, со страхом ожидая худшего: Джон ушел ночью и больше не придет. Когда, с лихорадочной поспешностью окинув взглядом лагерь, она убеждалась, что Джон никуда не исчез, Алекс закрывала глаза и молча воздавала хвалу Господу за еще один день с ним.
Иногда сердце начинало ныть от переполнявших ее чувств. А иногда она всплескивала руками и смеялась: Джон был таким же упрямым, как и она сама.
Но кое-что изменилось в их отношениях. По молчаливому обоюдному согласию никто из них не искал возможности повторить ту единственную ночь любви. К тому же Джон попросил выделить ему коня. Больше он не ездил в повозке рядом с ней.
Однако они по-прежнему сидели рядом по вечерам и тихо беседовали в темноте, то обсуждая события прошедшего дня, то рассказывая друг другу о себе. Мысли Джона были устремлены в будущее, и как-то раз он сказал, что собирается вернуться на восток и заняться врачебной практикой. Построить дом.
— На какие средства ты собираешься это сделать? — спросила Алекс, вдыхая ароматный дым его сигары и исходящий от его ладоней запах пасты из алоэ, которую он приготовил для Фредди, обгоревшей на солнце. Джон никогда не упоминал об Алекс, говоря о своих планах на будущее, и она была благодарна ему за тактичность. И в то же время при мысли о неизбежном расставании у нее становилось так тяжело на душе, что не хватало воздуха.
— Мой отец был мудрым человеком. Мудрым и предусмотрительным. Задолго до того как большинству стало ясно, что война неизбежна и Юг рухнет в руинах, он перевел деньги и ценные бумаги в банки Севера и посоветовал мне сделать то же самое. — Джон выбросил сигару и взял Алекс за руку. — Тебя удивляет, что я богатый человек?
Алекс уронила голову и прижала ладони к вискам. Она знала, о чем он хотел ей сказать. Даже если они не смогут привести в Абилин две тысячи голов, ей не придется в будущем беспокоиться о деньгах. Если только… Если она сможет забыть про мужа, которого убила, и про свой долг перед ним. И если сможет надеть протез и сделать вид, будто той катастрофы вовсе не было. Притвориться, будто на ней нет никакой вины и она заслуживает жизни с Джоном. Но она не могла притворяться.
— Почему бы тебе не ехать со мной в повозке? — шепотом спросила она.
Ей не хватало Джона так же ощутимо, как не хватало ноги, и потеря была так же болезненна и горька, как пустота под правым коленом.
Джон подтянул колени к груди и обнял их руками. Глядя на погонщиков, собравшихся вокруг костра и негромко певших хором, он сказал:
— Я раньше много думал о мальчиках, умиравших на моих глазах. Я видел их лица в облаках, я смотрел на воду, и их лица отражались в воде. Я без конца проклинал себя за то, что не смог их спасти. Я помнил каждое окровавленное тело, каждую свою неудачу. А когда боль эта стала привычной, я думал о своем отце и о сыне и говорил себе, что я мог бы увезти их из Атланты, если бы у меня хватило ума не попасть в лапы союзников.
Он повернул к ней лицо, и выражение его серых глаз стало мягче.
— И однажды я встретил красивую и храбрую женщину. Твое прикосновение было первой нежностью, которую я испытал за долгие годы, любовь моя. И ты первая увидела во мне мужчину и человека, а не эксцентричного юродивого.
Он взял ее дрожащие руки в свои ладони и крепко сжал их.
— Человек, будь то мужчина или женщина, не в силах изменить прошлое, как не может остановить ход времени, остаться в прошлом и жить им. Наступает момент, когда приходится одеться во все новое и идти дальше — в будущее.
Алекс смотрела на него и понимала, что понятие «все новое» включает в себя и протез.
— Ты помогла мне распознать этот момент, его наступление, и я надеялся, что смогу сделать для тебя то же.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
Он смотрел на нее, и кулаки у него сжимались и разжимались.
— Черт побери, Фредерика, ты только что сломала мне жизнь!
— Сказав, что люблю тебя? — Фредди часто заморгала, ошалело глядя на Фриско. — Я ничего не прошу взамен, если это тебя беспокоит. Никаких обещаний, помнишь наш уговор?
Смущенная и злая, она повернулась, чтобы уйти, жалея о сгоряча произнесенных словах.
— Никаких обещаний? Черта с два — никаких обещаний! Любовь никогда не приходит без обещаний. — Схватив ее за руки, он заговорил горячо и страстно о том, что давно наболело и требовало выхода. — Если бы ты не сказала этих слов, я мог бы уехать куда-нибудь подальше, решив про себя, что мы не были рождены друг для друга. Возможно, я когда-нибудь смог бы в это поверить. Но теперь я должен найти выход из безвыходной ситуации: как совместить наши столь разные планы, чтобы fie лишить друг друга счастья на всю оставшуюся жизнь? И, черт возьми, я не уверен, что такое вообще возможно!
— Тебе ничего не придется устраивать, — с гримасой боли ответила Фредди. — Прости меня за то, что сломала тебе жизнь и создала неразрешимые проблемы. Просто забудь о том, что я сказала. Какая я дура! Я хотела поделиться с тобой радостью, дать знать, что люблю!
— Ты пришла сюда, плавно покачивая бедрами, и рассказала все эти вещи об индейцах, что они намерены приходить к нам каждый день, требовать по быку, а затем вдруг, между прочим, сообщила, что любишь меня. — Он храбро смотрел в ее горящие гневом глаза. — Черт побери, ты могла выбрать более подходящее время! Когда у меня мозги не кипят от мыслей, что делать с индейцами. И с переправой через Уошито. И так, чтобы весь лагерь на нас не пялился!
Фредди гордо вскинула голову.
— Нам не о чем говорить! Я передумала. Я была идиоткой, что влюбилась в типа вроде тебя!
Часто моргая, чтобы не заплакать, она пошла к реке снимать развешанную на ветках одежду, а заодно и поплакать в одиночестве. К тому времени как она дошла до берега, вспоминая весь их разговор, слово в слово, она пришла к ошеломляющему выводу: Дэл тоже любит ее!
Она смотрела на искрящуюся на солнце воду, омывающую носки ее ботинок, потом подняла голову к небу, такому же синему, как его глаза. Он не сказал о своей любви так же ясно и прямо, как она, но он все же сказал, что любит.
И едва для Фредди все прояснилось, приятное тепло растеклось по ее телу. Она любит и любима. Что еще нужно для счастья?
Сидя на поросшем ивами берегу, она смотрела на подернутую зыбью воду. Дэл был прав. Планы о театре в Сан-Франциско никак не сочетались с планами о ранчо в Монтане. Кто-то из них должен пожертвовать своей мечтой. Если это случится… как долго любовь сможет противостоять разочарованию? А что потом? Жалкое существование и горечь несбывшихся надежд? Так сколько им отпущено для любви? Год, два?
Слеза скатилась по щеке. Худшие времена наступали уже сейчас.
Шли дни, и Алекс все продолжала надеяться, что Джон ее поймет и примет ее решение не носить протез. Каждое утро она просыпалась с комом в горле, со страхом ожидая худшего: Джон ушел ночью и больше не придет. Когда, с лихорадочной поспешностью окинув взглядом лагерь, она убеждалась, что Джон никуда не исчез, Алекс закрывала глаза и молча воздавала хвалу Господу за еще один день с ним.
Иногда сердце начинало ныть от переполнявших ее чувств. А иногда она всплескивала руками и смеялась: Джон был таким же упрямым, как и она сама.
Но кое-что изменилось в их отношениях. По молчаливому обоюдному согласию никто из них не искал возможности повторить ту единственную ночь любви. К тому же Джон попросил выделить ему коня. Больше он не ездил в повозке рядом с ней.
Однако они по-прежнему сидели рядом по вечерам и тихо беседовали в темноте, то обсуждая события прошедшего дня, то рассказывая друг другу о себе. Мысли Джона были устремлены в будущее, и как-то раз он сказал, что собирается вернуться на восток и заняться врачебной практикой. Построить дом.
— На какие средства ты собираешься это сделать? — спросила Алекс, вдыхая ароматный дым его сигары и исходящий от его ладоней запах пасты из алоэ, которую он приготовил для Фредди, обгоревшей на солнце. Джон никогда не упоминал об Алекс, говоря о своих планах на будущее, и она была благодарна ему за тактичность. И в то же время при мысли о неизбежном расставании у нее становилось так тяжело на душе, что не хватало воздуха.
— Мой отец был мудрым человеком. Мудрым и предусмотрительным. Задолго до того как большинству стало ясно, что война неизбежна и Юг рухнет в руинах, он перевел деньги и ценные бумаги в банки Севера и посоветовал мне сделать то же самое. — Джон выбросил сигару и взял Алекс за руку. — Тебя удивляет, что я богатый человек?
Алекс уронила голову и прижала ладони к вискам. Она знала, о чем он хотел ей сказать. Даже если они не смогут привести в Абилин две тысячи голов, ей не придется в будущем беспокоиться о деньгах. Если только… Если она сможет забыть про мужа, которого убила, и про свой долг перед ним. И если сможет надеть протез и сделать вид, будто той катастрофы вовсе не было. Притвориться, будто на ней нет никакой вины и она заслуживает жизни с Джоном. Но она не могла притворяться.
— Почему бы тебе не ехать со мной в повозке? — шепотом спросила она.
Ей не хватало Джона так же ощутимо, как не хватало ноги, и потеря была так же болезненна и горька, как пустота под правым коленом.
Джон подтянул колени к груди и обнял их руками. Глядя на погонщиков, собравшихся вокруг костра и негромко певших хором, он сказал:
— Я раньше много думал о мальчиках, умиравших на моих глазах. Я видел их лица в облаках, я смотрел на воду, и их лица отражались в воде. Я без конца проклинал себя за то, что не смог их спасти. Я помнил каждое окровавленное тело, каждую свою неудачу. А когда боль эта стала привычной, я думал о своем отце и о сыне и говорил себе, что я мог бы увезти их из Атланты, если бы у меня хватило ума не попасть в лапы союзников.
Он повернул к ней лицо, и выражение его серых глаз стало мягче.
— И однажды я встретил красивую и храбрую женщину. Твое прикосновение было первой нежностью, которую я испытал за долгие годы, любовь моя. И ты первая увидела во мне мужчину и человека, а не эксцентричного юродивого.
Он взял ее дрожащие руки в свои ладони и крепко сжал их.
— Человек, будь то мужчина или женщина, не в силах изменить прошлое, как не может остановить ход времени, остаться в прошлом и жить им. Наступает момент, когда приходится одеться во все новое и идти дальше — в будущее.
Алекс смотрела на него и понимала, что понятие «все новое» включает в себя и протез.
— Ты помогла мне распознать этот момент, его наступление, и я надеялся, что смогу сделать для тебя то же.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111