Шкала ценностей резко изменилась. Все еще под впечатлением от случившегося, Алекс, воткнув костыль в землю, принялась выбираться из фургона. Сколько раз она говорила себе, что в ее положении любое движение требует максимальной сосредоточенности. Стоит отвлечься — и приходится платить за невнимательность. Именно так случилось и сейчас. Досадная неприятность номер два — выбираясь из фургона, Алекс зацепилась подолом юбки за что-то и упала, потеряв равновесие. К падениям ей было не привыкать, но тут случилась беда посерьезнее — ткань затрещала и порвалась. Алекс упала на землю как раз в тот момент, когда на стоянку подъехали Лутер Морланд и Джек Колдуэлл. Лутер бросился помогать, но Грейди, наблюдавший за Алекс издали, остановил его:
— Вы-то знаете, что по условиям завещания наблюдатели не вмешиваются. Так что пусть сама справляется.
Грейди смотрел не на Морланда, а сквозь него, на Джека Колдуэлла, который лишь молча и пристально наблюдал за происходящим.
Малиновая от стыда, Алекс кое-как поднялась, разглядывая юбку. К несчастью, она порвалась не по шву, что было бы еще поправимо. Нет, клок выдрался из самой середины, вещь оказалась испорченной, и из-под нее предательски торчала нижняя юбка.
— Грейди, где мой спальник?
Спальник представлял собой ватный матрас с подушкой и одеялом, скатанный в рулон. Туда же, в рулон, закатывали и свои личные вещи — одежду, туалетные принадлежности и все прочее. Предусмотрительная Алекс не забыла захватить с собой лишнюю юбку. Как оказалось, в первый же день она и пригодилась.
Грейди посмотрел на нее так, будто она из ума выжила.
— У вас нет времени спать, да и мне через пять минут надо возвращаться к лошадям.
Коул разложил рабочий стол и наскоро выкопал костровую яму в пятнадцати футах от полевой кухни.
— Вам еще что-нибудь нужно от меня прямо сейчас, срочно?
— Занимайтесь своим делом. Я справлюсь.
Через минуту после его ухода Алекс вспомнила, что хворост привязан под повозкой в подвесном «гамаке». Обмахнувшись ладонью, чтобы остудить покрасневшее то ли от жары, то ли от досады лицо, Алекс взглянула на костровую яму, затем на «гамак» и только потом послала умоляющий взгляд Лутеру.
Он беспомощно развел руками:
— Алекс, я не могу помочь.
Ей, женщине-инвалиду, отказали в помощи после того, как она сама о ней попросила? Алекс не верила собственным ушам. Не может быть, чтобы Лутер Морланд, почтительный, интеллигентный человек, повернулся к ней спиной и пошел как ни в чем не бывало заниматься своими делами, словно не понимая, о чем его просят. Прошло несколько минут, прежде чем она осознала, что ни на кого здесь рассчитывать не приходится. В том, что впредь все будет обстоять именно так, а не иначе, ее убедили злорадная ухмылка, играющая на губах Уорда Хэма, и холодное торжество в глазах Джека Колдуэлла. На дружескую поддержку рассчитывать нечего. На перегоне правит закон джунглей — слабый должен погибнуть. Алекс сама читала завещание, но одно дело знать правила, другое — играть по правилам.
Разом обмякнув, как шар, из которого выпустили воздух, Алекс прислонилась к колесу фургона и вытерла пот со лба.
До сих пор она не принимала условия завещания всерьез. Подсознательно, до этой самой минуты, она продолжала верить в то, что Лутер и Уорд придут ей на помощь, стоит только попросить. Ни один настоящий мужчина не сможет остаться в стороне, если одноногая женщина-инвалид нуждается в его поддержке. Так думала Алекс раньше. Теперь… теперь — другое дело.
Она продолжала стоять, опираясь на колесо фургона и тогда, когда со стороны повозки, которую делили Колдуэлл и Лутер, понесло дымком. Даже Уорд занимался своими делами — суетливо разгружал фургон, старательно избегая встречаться взглядом с Алекс.
Никто не собирался ей помогать. Она осталась один на один со своей работой и со своим увечьем. Лутер Морланд настаивал на том, что правила должны выполняться, и Фриско тоже, и она кивала и соглашалась. Весь ее жизненный опыт свидетельствовал о том, что не бывает условий, которые выполнялись бы буквально. Всегда по молчаливому соглашению люди закрывают на что-то глаза, и это всех устраивает. Кроме того, есть высший суд. Есть заповеди, нарушать которые — значит идти против Бога. Алекс была уверена в том, что человеческое сострадание будет выше правил. Но видимо, она ошибалась.
— Что вы делаете? Смотрите, как трава растет? Эй, женщина, вы и так вышли из графика, — пробурчал Грейди, подходя к ней.
— Грейди! Слава Богу!
Если бы она могла схватить его и обнять, не упав, она бы так и сделала.
— Хворост. Мне нужен хворост для костра!
— Так возьмите его. Бочка для воды дала течь, и мне надо починить ее до того, как вся вода уйдет в землю.
С этими словами он отправился к ящику с инструментами, прибитому к борту.
— Черт! — Со слезами горечи и негодования, выступившими на глаза, Алекс стукнула по колесу повозки кулаком.
Рука соскочила с железного обода, и заноза воткнулась в мякоть ладони. Взвизгнув от боли, Алекс отшатнулась, едва не упав вновь. Зажав руку между спицами, чтобы не потерять равновесия, Алекс вытащила занозу, с досадой и жалостью к себе глядя на струйку крови, стекающую на запястье. Прокол не был глубоким, но он кровоточил, а Алекс, как назло, не могла припомнить, где находится аптечка. Чем можно перевязать рану? Ничего путного в голову не приходило. Между тем время шло. Теперь она отставала от графика уже на час.
Ладно, на войне как на войне. Забудем о ране, плевать на то, что блузу тоже придется выбросить, как и юбку, после того как манжет пропитается кровью, — отстирать его уже никогда не удастся. Пусть будет так, как хотят они. Им нужен костер — они его получат. Чего бы ей это ни стоило.
Далее следовала весьма трудоемкая и унизительная процедура. Алекс пришлось опуститься на землю, подползти под повозку и развязать веревки, на которых держалась сетка с хворостом. Потом надо было вытащить требуемое количество топлива и снова закрепить сетку. Выползая из-под «гамака», чувствуя себя беспомощной идиоткой, Алекс, как по шесту, вскарабкалась по костылю вверх, принимая вновь вертикальное положение. Затем, балансируя на одной ноге, она подняла с земли хворост и, захватив как можно больше веток в юбку, поковыляла к кострищу, стараясь ничего не уронить. Но, как ни старалась, она оставляла после себя дорожку из сухих веток.
К тому времени как она наконец развела костер, руки ее дрожали от напряжения, а губы тряслись от досады и едва сдерживаемых слез. Костер горел — пора было приступать к следующему этапу.
И тут Алекс ждало главное разочарование дня. Оказалось, что она от волнения забыла последовательность выполнения операций, упустив из виду нечто весьма существенное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
— Вы-то знаете, что по условиям завещания наблюдатели не вмешиваются. Так что пусть сама справляется.
Грейди смотрел не на Морланда, а сквозь него, на Джека Колдуэлла, который лишь молча и пристально наблюдал за происходящим.
Малиновая от стыда, Алекс кое-как поднялась, разглядывая юбку. К несчастью, она порвалась не по шву, что было бы еще поправимо. Нет, клок выдрался из самой середины, вещь оказалась испорченной, и из-под нее предательски торчала нижняя юбка.
— Грейди, где мой спальник?
Спальник представлял собой ватный матрас с подушкой и одеялом, скатанный в рулон. Туда же, в рулон, закатывали и свои личные вещи — одежду, туалетные принадлежности и все прочее. Предусмотрительная Алекс не забыла захватить с собой лишнюю юбку. Как оказалось, в первый же день она и пригодилась.
Грейди посмотрел на нее так, будто она из ума выжила.
— У вас нет времени спать, да и мне через пять минут надо возвращаться к лошадям.
Коул разложил рабочий стол и наскоро выкопал костровую яму в пятнадцати футах от полевой кухни.
— Вам еще что-нибудь нужно от меня прямо сейчас, срочно?
— Занимайтесь своим делом. Я справлюсь.
Через минуту после его ухода Алекс вспомнила, что хворост привязан под повозкой в подвесном «гамаке». Обмахнувшись ладонью, чтобы остудить покрасневшее то ли от жары, то ли от досады лицо, Алекс взглянула на костровую яму, затем на «гамак» и только потом послала умоляющий взгляд Лутеру.
Он беспомощно развел руками:
— Алекс, я не могу помочь.
Ей, женщине-инвалиду, отказали в помощи после того, как она сама о ней попросила? Алекс не верила собственным ушам. Не может быть, чтобы Лутер Морланд, почтительный, интеллигентный человек, повернулся к ней спиной и пошел как ни в чем не бывало заниматься своими делами, словно не понимая, о чем его просят. Прошло несколько минут, прежде чем она осознала, что ни на кого здесь рассчитывать не приходится. В том, что впредь все будет обстоять именно так, а не иначе, ее убедили злорадная ухмылка, играющая на губах Уорда Хэма, и холодное торжество в глазах Джека Колдуэлла. На дружескую поддержку рассчитывать нечего. На перегоне правит закон джунглей — слабый должен погибнуть. Алекс сама читала завещание, но одно дело знать правила, другое — играть по правилам.
Разом обмякнув, как шар, из которого выпустили воздух, Алекс прислонилась к колесу фургона и вытерла пот со лба.
До сих пор она не принимала условия завещания всерьез. Подсознательно, до этой самой минуты, она продолжала верить в то, что Лутер и Уорд придут ей на помощь, стоит только попросить. Ни один настоящий мужчина не сможет остаться в стороне, если одноногая женщина-инвалид нуждается в его поддержке. Так думала Алекс раньше. Теперь… теперь — другое дело.
Она продолжала стоять, опираясь на колесо фургона и тогда, когда со стороны повозки, которую делили Колдуэлл и Лутер, понесло дымком. Даже Уорд занимался своими делами — суетливо разгружал фургон, старательно избегая встречаться взглядом с Алекс.
Никто не собирался ей помогать. Она осталась один на один со своей работой и со своим увечьем. Лутер Морланд настаивал на том, что правила должны выполняться, и Фриско тоже, и она кивала и соглашалась. Весь ее жизненный опыт свидетельствовал о том, что не бывает условий, которые выполнялись бы буквально. Всегда по молчаливому соглашению люди закрывают на что-то глаза, и это всех устраивает. Кроме того, есть высший суд. Есть заповеди, нарушать которые — значит идти против Бога. Алекс была уверена в том, что человеческое сострадание будет выше правил. Но видимо, она ошибалась.
— Что вы делаете? Смотрите, как трава растет? Эй, женщина, вы и так вышли из графика, — пробурчал Грейди, подходя к ней.
— Грейди! Слава Богу!
Если бы она могла схватить его и обнять, не упав, она бы так и сделала.
— Хворост. Мне нужен хворост для костра!
— Так возьмите его. Бочка для воды дала течь, и мне надо починить ее до того, как вся вода уйдет в землю.
С этими словами он отправился к ящику с инструментами, прибитому к борту.
— Черт! — Со слезами горечи и негодования, выступившими на глаза, Алекс стукнула по колесу повозки кулаком.
Рука соскочила с железного обода, и заноза воткнулась в мякоть ладони. Взвизгнув от боли, Алекс отшатнулась, едва не упав вновь. Зажав руку между спицами, чтобы не потерять равновесия, Алекс вытащила занозу, с досадой и жалостью к себе глядя на струйку крови, стекающую на запястье. Прокол не был глубоким, но он кровоточил, а Алекс, как назло, не могла припомнить, где находится аптечка. Чем можно перевязать рану? Ничего путного в голову не приходило. Между тем время шло. Теперь она отставала от графика уже на час.
Ладно, на войне как на войне. Забудем о ране, плевать на то, что блузу тоже придется выбросить, как и юбку, после того как манжет пропитается кровью, — отстирать его уже никогда не удастся. Пусть будет так, как хотят они. Им нужен костер — они его получат. Чего бы ей это ни стоило.
Далее следовала весьма трудоемкая и унизительная процедура. Алекс пришлось опуститься на землю, подползти под повозку и развязать веревки, на которых держалась сетка с хворостом. Потом надо было вытащить требуемое количество топлива и снова закрепить сетку. Выползая из-под «гамака», чувствуя себя беспомощной идиоткой, Алекс, как по шесту, вскарабкалась по костылю вверх, принимая вновь вертикальное положение. Затем, балансируя на одной ноге, она подняла с земли хворост и, захватив как можно больше веток в юбку, поковыляла к кострищу, стараясь ничего не уронить. Но, как ни старалась, она оставляла после себя дорожку из сухих веток.
К тому времени как она наконец развела костер, руки ее дрожали от напряжения, а губы тряслись от досады и едва сдерживаемых слез. Костер горел — пора было приступать к следующему этапу.
И тут Алекс ждало главное разочарование дня. Оказалось, что она от волнения забыла последовательность выполнения операций, упустив из виду нечто весьма существенное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111