Джонстона никто не уважал. Свою жену он не любил. Она, бедняжка, либо выкидывала, либо рожала мертвых младенцев. Тебе не приходило в голову, что Йен Джонстон мог ненавидеть тебя за это, сын мой? Ненавидеть настолько, чтобы измыслить ложь, которая ранила бы твою гордость, душу и, возможно, разрушила бы твой брак, как сам он разрушил свой собственный? Трудно поверить в такое коварство, но оно существует, – заключил отец Айвер, перебирая четки на поясе.
Дункан медленно кивнул:
– Да. Уверен, что Джонстон ненавидел меня. Все же, как и вам, мне трудно представить такую злобу.
– Черная душа и продажность. Вот что заставило сэра Роджера обратить на него внимание. Будучи сам человеком порочным, он распознал родственную, хотя куда более слабую, душу и использовал Джонстона в своих целях. Но все это в прошлом. Сейчас тебе нужно вернуть доверие и любовь жены, сын мой. Это будет нелегко.
– Она ненавидит меня, – в отчаянии прошептал Дункан.
– Нет, сын мой, – усмехнулся священник, – в этом я сомневаюсь, Она любит тебя, и, думаю, ты это знаешь. Однако из-за своей безумной ревности ты подверг любовь жены страшному испытанию, Боюсь, теперь тебе придется сделать то, что так не терпят мужчины: извиниться перед женой и покаяться в собственной вине.
– Извиниться? – поразился лэрд Даффдура. – Это еще зачем? Я ревновал. Всякий муж имеет право ревновать. Неужели Эллен предпочла бы, чтобы я не ревновал к человеку, который много недель держал ее в плену и который, по ее собственным словам, насильно осыпал поцелуями и ласками?
– Ты должен извиниться зато, что не поверил ей. Не поверил ее клятвам! В обычных обстоятельствах, сын мой, я не посоветовал бы ничего подобного. Но ты глубоко оскорбил женщину, в которой до этого, ни разу не усомнился. И только признавшись, как ты сожалеешь о содеянном, сможешь заслужить ее прощение. А она должна простить тебя. Хотя бы ради спасения собственной души.
– Я подумаю об этом, – пробормотал лэрд, вставая.
– И не жди слишком долго, чтобы помириться с ней, сын мой, – добавил священник. – Чем дольше ты ждешь, тем шире становится пропасть между вами и тем труднее будет перепрыгнуть ее и исцелить раны, нанесенные друг другу.
Задумчиво покачивая головой, он смотрел вслед лэрду, шагавшему к рабочим, трудившимся на стенах. Дункан Армстронг, славившийся своим умом, оказывается, еще и очень упрям.
Отец Айвер решил поговорить с Эллен и немедленно выполнил свое намерение.
Он нашел ее в огороде. Эллен сажала рассаду в только что вскопанную землю.
– Я хочу поговорить с тобой, дочь моя, – начал он…
Эллен подняла глаза. На щеке виднелся грязный мазок.
– Не возражаете, если я буду продолжать работу, отец мой? – с надеждой спросила она. – Старый Малькольм уверяет, что дожди начнутся вечером и будут продолжаться не менее двух дней. Нужно высадить рассаду сегодня, иначе потом грядки развезет. Это горох и лечебные травы. А ведь тепло продлится недолго.
– Разумеется, дитя мое, – кивнул священник, садясь на маленькую, деревянную скамью у низкой ограды. – Я потолковал с лэрдом. Он крайне расстроен ссорой между вами. Бедный мальчик!
– Отец, вы зря тратите время и слова. Если Дункан придет и извинится за то, что усомнился во мне, я его прощу. И постараюсь выбросить из сердца и головы картину того, как он стоит на коленях рядом с умирающим Колби и спрашивает громко, на весь зал, так что слышно всем и каждому: «Ты поимел мою жену?»
Мой собственный муж усомнился во мне и опозорил перед королем, перед всеми, кто собрался в зале. Я его жена, пока смерть не разлучит нас, добрый отче. Я стану вести его дом и развлекать гостей, стану заботиться о нашем сыне. Но не рожу ему еще детей, пока Дункан не извинится за свои слова. За свои сомнения. И больше мне нечего сказать. Благодарю за вашу заботу.
Священник медленно поднялся. Он знал, как и когда следует отступить.
– Позволь заверить, дочь моя, что я полностью с тобой согласен. Лэрд поступил с тобой постыдно, тем более что ты была ему хорошей и верной женой.
С этими словами довольный отец Айвер удалился. Ему все-таки удалось убедить госпожу, что он на ее стороне!
Эллен продолжала работу, выдалбливая ямки в земле и сажая рассаду, которую до этого дня старательно выращивала в лекарне.
Совесть немного мучила ее, но придется с этим жить. Она честно рассказала о ласках и поцелуях. Но умолчала о той ночи, когда Колби терзал ее пальцами и той ужасной штукой, которую называл «дилдо». Эту тайну она унесет с собой в могилу, хотя воспоминания об этом не давали ей покоя.
Но подумать только, какие неприятности причинили ей слова Йена Джонстона! Дункан вбил себе в голову, что Колби поимел ее и пока сам Колби, умирая, не уверил его в обратном, Дункан продолжал сомневаться. Но если Колби отрицал, что спал с ней, значит, то, что он делал, нельзя назвать этим словом. Но почему он постарался успокоить Дункана? Он мог бы уничтожить и их брак и любовь, даже если бы промолчал. И все же уверил всех в ее чистоте, и поэтому Эллен до конца жизни будет молиться за его душу.
И еще она подозревала, что, несмотря на все презрение Колби к женщинам, которых тот считал шлюхами и развратницами, Роджер втайне уважал ее за решимость и стойкость. Восхищался ею. И может, поверил, что на свете бывают и добродетельные женщины. А вдруг в самой глубине души он надеялся на то, что когда-нибудь она сбежит от него? Правда, Эллен ничуть не сомневалась в том, что произошло бы, поймай он ее тогда. Оба знали, что она намеренно выводит его из себя, но он все же ответил на вызов и дал ей шанс скрыться. Но если бы его охота удалась, овладел бы ею прямо на земле, забыв о своих тайных чувствах.
Эллен содрогнулась. Господь и его Пресвятая Матерь наверняка были с ней в тот день.
Но сейчас ее ждут новые беды и новые трудности. Дункан ранил ее. Публично опозорил. И пока он не признает свою вину, она не сможет его простить. Жаль, что она не столь благородна и не может забыть о ревности, которая заставила его усомниться в ней, потому что больше грехов за ним не числится.
Но Эллен не смогла. Если он не способен извиниться, значит, не уважает ее и она немногим лучше служанки в его доме.
Дункану очень хотелось извиниться, но он не мог набраться храбрости и сказать подходящие слова. Нужно отдать Эллен должное: на людях она обращалась с ним почтительно и ни в чем не упрекала. Но она холодна и равнодушна. При посторонних разговаривает любезно, но сдержанно, а оставшись наедине с мужем, больше молчит. Дункан знал, что не сможет взять ее силой, иначе потеряет навсегда. Когда он пытался улестить Эллен нежными словами, она отодвигалась как можно дальше. Если же не отодвигалась, лежала неподвижно, как камень, в объятиях мужа, словно тепло навсегда ее покинуло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
Дункан медленно кивнул:
– Да. Уверен, что Джонстон ненавидел меня. Все же, как и вам, мне трудно представить такую злобу.
– Черная душа и продажность. Вот что заставило сэра Роджера обратить на него внимание. Будучи сам человеком порочным, он распознал родственную, хотя куда более слабую, душу и использовал Джонстона в своих целях. Но все это в прошлом. Сейчас тебе нужно вернуть доверие и любовь жены, сын мой. Это будет нелегко.
– Она ненавидит меня, – в отчаянии прошептал Дункан.
– Нет, сын мой, – усмехнулся священник, – в этом я сомневаюсь, Она любит тебя, и, думаю, ты это знаешь. Однако из-за своей безумной ревности ты подверг любовь жены страшному испытанию, Боюсь, теперь тебе придется сделать то, что так не терпят мужчины: извиниться перед женой и покаяться в собственной вине.
– Извиниться? – поразился лэрд Даффдура. – Это еще зачем? Я ревновал. Всякий муж имеет право ревновать. Неужели Эллен предпочла бы, чтобы я не ревновал к человеку, который много недель держал ее в плену и который, по ее собственным словам, насильно осыпал поцелуями и ласками?
– Ты должен извиниться зато, что не поверил ей. Не поверил ее клятвам! В обычных обстоятельствах, сын мой, я не посоветовал бы ничего подобного. Но ты глубоко оскорбил женщину, в которой до этого, ни разу не усомнился. И только признавшись, как ты сожалеешь о содеянном, сможешь заслужить ее прощение. А она должна простить тебя. Хотя бы ради спасения собственной души.
– Я подумаю об этом, – пробормотал лэрд, вставая.
– И не жди слишком долго, чтобы помириться с ней, сын мой, – добавил священник. – Чем дольше ты ждешь, тем шире становится пропасть между вами и тем труднее будет перепрыгнуть ее и исцелить раны, нанесенные друг другу.
Задумчиво покачивая головой, он смотрел вслед лэрду, шагавшему к рабочим, трудившимся на стенах. Дункан Армстронг, славившийся своим умом, оказывается, еще и очень упрям.
Отец Айвер решил поговорить с Эллен и немедленно выполнил свое намерение.
Он нашел ее в огороде. Эллен сажала рассаду в только что вскопанную землю.
– Я хочу поговорить с тобой, дочь моя, – начал он…
Эллен подняла глаза. На щеке виднелся грязный мазок.
– Не возражаете, если я буду продолжать работу, отец мой? – с надеждой спросила она. – Старый Малькольм уверяет, что дожди начнутся вечером и будут продолжаться не менее двух дней. Нужно высадить рассаду сегодня, иначе потом грядки развезет. Это горох и лечебные травы. А ведь тепло продлится недолго.
– Разумеется, дитя мое, – кивнул священник, садясь на маленькую, деревянную скамью у низкой ограды. – Я потолковал с лэрдом. Он крайне расстроен ссорой между вами. Бедный мальчик!
– Отец, вы зря тратите время и слова. Если Дункан придет и извинится за то, что усомнился во мне, я его прощу. И постараюсь выбросить из сердца и головы картину того, как он стоит на коленях рядом с умирающим Колби и спрашивает громко, на весь зал, так что слышно всем и каждому: «Ты поимел мою жену?»
Мой собственный муж усомнился во мне и опозорил перед королем, перед всеми, кто собрался в зале. Я его жена, пока смерть не разлучит нас, добрый отче. Я стану вести его дом и развлекать гостей, стану заботиться о нашем сыне. Но не рожу ему еще детей, пока Дункан не извинится за свои слова. За свои сомнения. И больше мне нечего сказать. Благодарю за вашу заботу.
Священник медленно поднялся. Он знал, как и когда следует отступить.
– Позволь заверить, дочь моя, что я полностью с тобой согласен. Лэрд поступил с тобой постыдно, тем более что ты была ему хорошей и верной женой.
С этими словами довольный отец Айвер удалился. Ему все-таки удалось убедить госпожу, что он на ее стороне!
Эллен продолжала работу, выдалбливая ямки в земле и сажая рассаду, которую до этого дня старательно выращивала в лекарне.
Совесть немного мучила ее, но придется с этим жить. Она честно рассказала о ласках и поцелуях. Но умолчала о той ночи, когда Колби терзал ее пальцами и той ужасной штукой, которую называл «дилдо». Эту тайну она унесет с собой в могилу, хотя воспоминания об этом не давали ей покоя.
Но подумать только, какие неприятности причинили ей слова Йена Джонстона! Дункан вбил себе в голову, что Колби поимел ее и пока сам Колби, умирая, не уверил его в обратном, Дункан продолжал сомневаться. Но если Колби отрицал, что спал с ней, значит, то, что он делал, нельзя назвать этим словом. Но почему он постарался успокоить Дункана? Он мог бы уничтожить и их брак и любовь, даже если бы промолчал. И все же уверил всех в ее чистоте, и поэтому Эллен до конца жизни будет молиться за его душу.
И еще она подозревала, что, несмотря на все презрение Колби к женщинам, которых тот считал шлюхами и развратницами, Роджер втайне уважал ее за решимость и стойкость. Восхищался ею. И может, поверил, что на свете бывают и добродетельные женщины. А вдруг в самой глубине души он надеялся на то, что когда-нибудь она сбежит от него? Правда, Эллен ничуть не сомневалась в том, что произошло бы, поймай он ее тогда. Оба знали, что она намеренно выводит его из себя, но он все же ответил на вызов и дал ей шанс скрыться. Но если бы его охота удалась, овладел бы ею прямо на земле, забыв о своих тайных чувствах.
Эллен содрогнулась. Господь и его Пресвятая Матерь наверняка были с ней в тот день.
Но сейчас ее ждут новые беды и новые трудности. Дункан ранил ее. Публично опозорил. И пока он не признает свою вину, она не сможет его простить. Жаль, что она не столь благородна и не может забыть о ревности, которая заставила его усомниться в ней, потому что больше грехов за ним не числится.
Но Эллен не смогла. Если он не способен извиниться, значит, не уважает ее и она немногим лучше служанки в его доме.
Дункану очень хотелось извиниться, но он не мог набраться храбрости и сказать подходящие слова. Нужно отдать Эллен должное: на людях она обращалась с ним почтительно и ни в чем не упрекала. Но она холодна и равнодушна. При посторонних разговаривает любезно, но сдержанно, а оставшись наедине с мужем, больше молчит. Дункан знал, что не сможет взять ее силой, иначе потеряет навсегда. Когда он пытался улестить Эллен нежными словами, она отодвигалась как можно дальше. Если же не отодвигалась, лежала неподвижно, как камень, в объятиях мужа, словно тепло навсегда ее покинуло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117