Будь на его месте кто-то другой, она оттолкнула бы его и потребовала отвезти домой, но это был Брэм, а ее дом находился на другом конце континента.
Не успела Джорджи опомниться, как Брэм потянул ее к койке.
– Ложись, – коротко велел он.
Усевшись на край койки, она ощутила вибрацию двигателей в машинном отделении и сказала себе, что именно об этом мечтала.
Брэм сунул руку в карман и вытащил презерватив. Значит, это действительно случится!
Несмотря на холод в каюте, Джорджи вспотела. Наверное, это от нервов.
Она молча наблюдала, как Брэм сбрасывает джинсы. Он был уже в полной боевой готовности, и Джорджи, хоть и старалась не смотреть на его пенис, не смогла отвести от него глаз.
Брэм стянул тенниску, открыв грудь с завитками светлых волос. Пока он надевал презерватив, Джорджи старательно пялилась в потолок.
Койка была высокой, так что ему не пришлось тянуться, чтобы подтащить ее бедра к краю. Джорджи оперлась на локти. Подол ее платья поехал наверх и сбился на спине. Брэм снял с Джорджи трусики и, грубо раздвинув ее колени, встал между ними. Она увидела его сосредоточенное лицо и затуманенные глаза и поняла, что никогда еще не чувствовала себя такой уязвимой. Потому что была беспомощной. Открытой его взгляду. Его рукам.
Он подвел ладони под ее бедра и приподнял. Джорджи стало еще труднее опираться на локти. Шея заныла от неудобной позы. Она ощущала запах латекса, алкоголя, табака и духов другой женщины.
Впившись пальцами в ее ягодицы, Брэм пробивал себе дорогу. Джорджи морщилась от боли.
Яхту качнуло на волне, и толчок помог Брэму войти еще глубже. Он начал двигаться, не обращая внимания на то, что голова Джорджи ударяется о стену. Она вытянула шею, но это не помогло. Брэм входил в нее снова и снова. Джорджи смотрела на идеально гармоничные черты его бледного лица, на восьмиугольные тени, падавшие на его щеки. Наконец по его телу прошла судорога – он кончил.
Локти Джорджи скользнули по гладкой поверхности, и она упала на спину. Брэм отстранился от нее и скрылся в крохотной ванной, примыкавшей к каюте. Ноги Джорджи так затекли, что она с трудом свела их. Одернув платье, она подумала, что все еще может обернуться к лучшему – теперь Брэм может увидеть ее в новом свете, они смогут поговорить по душам и, может, даже станут проводить вместе время…
Джорджи прикусила губу и поднялась с койки. Ноги ее не слушались. Брэм вышел из ванной и закурил.
– Увидимся, – бросил он и скрылся за дверью каюты.
В тот момент, когда щелкнул замок, все фантазии Джорджи рассеялись в прах и она наконец поняла, кого любила все это время – грубого, жестокого, самовлюбленного, эгоистичного болвана. Она и себя увидела – убогую дурочку.
Стыд бросил ее на колени. В груди тлела ненависть к себе. Она совсем не разбирается в людях, ничего не знает о жизни, только и умеет, что строить рожи в камеру!
Она жаждала мести. Мечтала ударить его ножом. Пытать и мучить так, как мучил ее он. Как она вообще могла воображать, будто влюблена?!
Следующий сезон был невыносимым. Вне съемочной площадки Джорджи старалась его не замечать, но по иронии судьбы постоянное напряжение привело к такой мощной эмоциональной совместимости на экране, что рейтинги продолжали расти. Джорджи окружала себя друзьями из съемочной бригады и актеров или занималась в своем трейлере: все, что угодно, лишь бы не видеть его и его сквернословов-подпевал, вечно торчавших поблизости.
Постепенно ненависть превратилась в ледяной панцирь, достаточно твердый, чтобы защищать ее.
Один сезон сменялся другим, и к началу шестого года в эфире выходки Брэма за пределами студии стали отрицательно влиять на рейтинги. Пьяные оргии, езда без правил, слухи об увлечении наркотиками. Фанаты хорошего парня Скипа Скофилда были расстроены, но сам Брэм игнорировал предупреждения продюсеров. И когда в конце восьмого сезона появилось эротическое видео с его участием, все рухнуло.
Правда, на записи не оказалось ничего из ряда вон выходящего, но скрыть сам факт было невозможно. Пресса как с цепи сорвалась, и никакие принятые меры не помогали. Главы канала решили, что с них довольно. «Скип и Скутер» приказали долго жить.
– Черт бы все это побрал! – выпалил Брэм.
Джорджи подскочила от неожиданности и не сразу узнала в нем того молодого, сексуально озабоченного подонка, каким он был когда-то. Сейчас на Брэме был махровый гостиничный халат. Он вытирал полотенцем мокрые волосы. И Джорджи больше всего на свете захотелось отомстить за себя, восемнадцатилетнюю. На часах было уже два: значит, половина на редкость скверного дня уже прошла. Брэм рывком затянул пояс халата и бросил на нее мрачный взгляд.
– Ты, случайно, не видела презервативов в мусорной корзинке?
Кофе выплеснулся ей на руку. Сердце остановилось. Она ринулась в спальню и стала рыться в мусорной корзине, но нашла там только свои трусики, после чего метнулась обратно в гостиную.
Брэм ткнул в нее чашкой:
– Надеюсь, ты проверялась после того, как спала со своим ублюдком – бывшим мужем.
– Я?!
Она хотела швырнуть в него туфлю, но не смогла ее найти.
– По-моему, это ты трахаешь все, что движется, – шлюх, стриптизерш, мальчишек, которые чистят бассейн.
«Восемнадцатилетних девственниц с дурацкими фантазиями…»
– В жизни не трахал никаких мальчишек.
Все знали, что Брэм стойкий гетеросексуал, но, учитывая его гедонистическую натуру, Джорджи была уверена, что у него полно скрытых пороков.
Он немедленно перешел в глухую защиту:
– Я держу свой инструмент в идеальном рабочем порядке и чист как только что выпавший снег. И к тому же никогда не спал с Лансом Лузером и теми сладкожопыми мальчишками, которыми ты его заменила.
Джорджи не верила своим ушам.
– По-твоему, я потаскушка? И это говоришь ты, который с четырнадцати лет тащил в постель кого ни попадя?
– А ты хранишь целомудрие? В тридцать один год? Тебе пора к шринку.
Отец так зорко следил за ней, что у нее было только четверо мужчин, но поскольку Брэм был у нее первым и, очевидно, последним так называемым любовником, общее количество не изменилось.
– Десять любовников, так что можешь не язвить. И я тоже чиста, как только что выпавший снег. А теперь проваливай и считай, что ничего не было.
Но Брэм уже рассматривал тележку с едой.
– Они забыли «Кровавую Мэри». Черт!
Он стал снимать крышки с блюд.
– Прошлой ночью ты вела себя как животное. Исполосовала когтями мою спину, орала на весь номер… – Он уселся, и полы халата разъехались, обнажив мускулистые бедра. – Все те штуки, которые ты умоляла меня проделать… – Он наколол на вилку ломтик манго. – Даже я был сконфужен.
– Ты вообще ничего не помнишь.
– Не слишком много. Тут ты права.
Ей ужасно хотелось спросить, что же он в действительности помнит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
Не успела Джорджи опомниться, как Брэм потянул ее к койке.
– Ложись, – коротко велел он.
Усевшись на край койки, она ощутила вибрацию двигателей в машинном отделении и сказала себе, что именно об этом мечтала.
Брэм сунул руку в карман и вытащил презерватив. Значит, это действительно случится!
Несмотря на холод в каюте, Джорджи вспотела. Наверное, это от нервов.
Она молча наблюдала, как Брэм сбрасывает джинсы. Он был уже в полной боевой готовности, и Джорджи, хоть и старалась не смотреть на его пенис, не смогла отвести от него глаз.
Брэм стянул тенниску, открыв грудь с завитками светлых волос. Пока он надевал презерватив, Джорджи старательно пялилась в потолок.
Койка была высокой, так что ему не пришлось тянуться, чтобы подтащить ее бедра к краю. Джорджи оперлась на локти. Подол ее платья поехал наверх и сбился на спине. Брэм снял с Джорджи трусики и, грубо раздвинув ее колени, встал между ними. Она увидела его сосредоточенное лицо и затуманенные глаза и поняла, что никогда еще не чувствовала себя такой уязвимой. Потому что была беспомощной. Открытой его взгляду. Его рукам.
Он подвел ладони под ее бедра и приподнял. Джорджи стало еще труднее опираться на локти. Шея заныла от неудобной позы. Она ощущала запах латекса, алкоголя, табака и духов другой женщины.
Впившись пальцами в ее ягодицы, Брэм пробивал себе дорогу. Джорджи морщилась от боли.
Яхту качнуло на волне, и толчок помог Брэму войти еще глубже. Он начал двигаться, не обращая внимания на то, что голова Джорджи ударяется о стену. Она вытянула шею, но это не помогло. Брэм входил в нее снова и снова. Джорджи смотрела на идеально гармоничные черты его бледного лица, на восьмиугольные тени, падавшие на его щеки. Наконец по его телу прошла судорога – он кончил.
Локти Джорджи скользнули по гладкой поверхности, и она упала на спину. Брэм отстранился от нее и скрылся в крохотной ванной, примыкавшей к каюте. Ноги Джорджи так затекли, что она с трудом свела их. Одернув платье, она подумала, что все еще может обернуться к лучшему – теперь Брэм может увидеть ее в новом свете, они смогут поговорить по душам и, может, даже станут проводить вместе время…
Джорджи прикусила губу и поднялась с койки. Ноги ее не слушались. Брэм вышел из ванной и закурил.
– Увидимся, – бросил он и скрылся за дверью каюты.
В тот момент, когда щелкнул замок, все фантазии Джорджи рассеялись в прах и она наконец поняла, кого любила все это время – грубого, жестокого, самовлюбленного, эгоистичного болвана. Она и себя увидела – убогую дурочку.
Стыд бросил ее на колени. В груди тлела ненависть к себе. Она совсем не разбирается в людях, ничего не знает о жизни, только и умеет, что строить рожи в камеру!
Она жаждала мести. Мечтала ударить его ножом. Пытать и мучить так, как мучил ее он. Как она вообще могла воображать, будто влюблена?!
Следующий сезон был невыносимым. Вне съемочной площадки Джорджи старалась его не замечать, но по иронии судьбы постоянное напряжение привело к такой мощной эмоциональной совместимости на экране, что рейтинги продолжали расти. Джорджи окружала себя друзьями из съемочной бригады и актеров или занималась в своем трейлере: все, что угодно, лишь бы не видеть его и его сквернословов-подпевал, вечно торчавших поблизости.
Постепенно ненависть превратилась в ледяной панцирь, достаточно твердый, чтобы защищать ее.
Один сезон сменялся другим, и к началу шестого года в эфире выходки Брэма за пределами студии стали отрицательно влиять на рейтинги. Пьяные оргии, езда без правил, слухи об увлечении наркотиками. Фанаты хорошего парня Скипа Скофилда были расстроены, но сам Брэм игнорировал предупреждения продюсеров. И когда в конце восьмого сезона появилось эротическое видео с его участием, все рухнуло.
Правда, на записи не оказалось ничего из ряда вон выходящего, но скрыть сам факт было невозможно. Пресса как с цепи сорвалась, и никакие принятые меры не помогали. Главы канала решили, что с них довольно. «Скип и Скутер» приказали долго жить.
– Черт бы все это побрал! – выпалил Брэм.
Джорджи подскочила от неожиданности и не сразу узнала в нем того молодого, сексуально озабоченного подонка, каким он был когда-то. Сейчас на Брэме был махровый гостиничный халат. Он вытирал полотенцем мокрые волосы. И Джорджи больше всего на свете захотелось отомстить за себя, восемнадцатилетнюю. На часах было уже два: значит, половина на редкость скверного дня уже прошла. Брэм рывком затянул пояс халата и бросил на нее мрачный взгляд.
– Ты, случайно, не видела презервативов в мусорной корзинке?
Кофе выплеснулся ей на руку. Сердце остановилось. Она ринулась в спальню и стала рыться в мусорной корзине, но нашла там только свои трусики, после чего метнулась обратно в гостиную.
Брэм ткнул в нее чашкой:
– Надеюсь, ты проверялась после того, как спала со своим ублюдком – бывшим мужем.
– Я?!
Она хотела швырнуть в него туфлю, но не смогла ее найти.
– По-моему, это ты трахаешь все, что движется, – шлюх, стриптизерш, мальчишек, которые чистят бассейн.
«Восемнадцатилетних девственниц с дурацкими фантазиями…»
– В жизни не трахал никаких мальчишек.
Все знали, что Брэм стойкий гетеросексуал, но, учитывая его гедонистическую натуру, Джорджи была уверена, что у него полно скрытых пороков.
Он немедленно перешел в глухую защиту:
– Я держу свой инструмент в идеальном рабочем порядке и чист как только что выпавший снег. И к тому же никогда не спал с Лансом Лузером и теми сладкожопыми мальчишками, которыми ты его заменила.
Джорджи не верила своим ушам.
– По-твоему, я потаскушка? И это говоришь ты, который с четырнадцати лет тащил в постель кого ни попадя?
– А ты хранишь целомудрие? В тридцать один год? Тебе пора к шринку.
Отец так зорко следил за ней, что у нее было только четверо мужчин, но поскольку Брэм был у нее первым и, очевидно, последним так называемым любовником, общее количество не изменилось.
– Десять любовников, так что можешь не язвить. И я тоже чиста, как только что выпавший снег. А теперь проваливай и считай, что ничего не было.
Но Брэм уже рассматривал тележку с едой.
– Они забыли «Кровавую Мэри». Черт!
Он стал снимать крышки с блюд.
– Прошлой ночью ты вела себя как животное. Исполосовала когтями мою спину, орала на весь номер… – Он уселся, и полы халата разъехались, обнажив мускулистые бедра. – Все те штуки, которые ты умоляла меня проделать… – Он наколол на вилку ломтик манго. – Даже я был сконфужен.
– Ты вообще ничего не помнишь.
– Не слишком много. Тут ты права.
Ей ужасно хотелось спросить, что же он в действительности помнит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103