– Ты не знаешь?
– Не было времени поговорить. У ее отца грипп, и она ухаживала за ним.
Хэнк стянул очки и стал протирать стекла концом рубашки, словно боялся посмотреть ему в глаза.
– Джорджи передумала. Решила, что это не ее роль, и отказалась от проб.
До Брэма его слова дошли не сразу.
Он просидел до окончания проб, не слыша ни слова. Потом извинился и попытался дозвониться до Джорджи, но она не брала трубку. Пол и Эрон тоже не отвечали, а Чаз не знала ничего, кроме того, что Джорджи ей сама сказала. Наконец Брэм позвонил Лоре. Та объяснила, что говорила с Полом несколько часов назад и ни о каком гриппе не было и речи.
Что-то неладно. Очень неладно.
Сегодня только три черных мини-вэна сторожили ворота. Отчеты о свадебной вечеринке показали на телевидении и сайтах светской хроники, но безумие первых двух месяцев, кажется, немного улеглось. Однако не потребуется подливать так уж много масла в угасающее пламя, и если распространятся слухи об исчезновении Джорджи, разразится настоящий ад.
Мобильник зазвонил, когда Брэм подъехал к гаражу. Звонил Эрон.
– У меня сообщение от Джорджи. Она уехала.
– Куда, черт возьми? Быть не может!
– Может. Хотя я сам ничего не понимаю.
– Где она?
Последовала долгая пауза.
– Не могу сказать.
– Черта с два не можешь!
Но Эрон был верен Джорджи и угрозы Брэма не сломили его решимости. Брэм разозлился и отключил связь, после чего несколько минут сидел в машине, окончательно сбитый с толку. Может, она стыдится взглянуть ему в глаза, потому что передумала пробоваться на роль? Но Джорджи никогда ничего не боялась. Все это не поддавалось объяснению.
Он вдруг вспомнил их странный разговор в ночь вечеринки. Неужели она всерьез поверила, будто он влюблен в нее? А ведь он не раз давал понять, что она ему небезразлична.
Он вспомнил те противоречивые сигналы, которые посылал ей, и снова схватился за сотовый. Она не ответила. Пришлось оставить сообщение.
«Ладно, Джорджи. Я все понял. В ту ночь ты не шутила. Но клянусь Богом, я не влюблен в тебя, так что перестань волноваться. Все это полнейшая чепуха. Подумай сама! Вспомни, разве я когда-нибудь заботился о ком-нибудь, кроме себя? С чего это вдруг начинать, особенно с тобой? Черт возьми, знай я, что ты струсишь, держал бы язык за зубами относительно дружбы. Дружба – это все, что есть между нами. Даю слово. Поэтому прекрати валять дурака и позвони мне».
Но она не позвонила, и к утру с ним случилось нечто поразительное. Похоже, он разгадал коварство Джорджи. Она хочет ребенка, и без него ей в этом деле не обойтись. Что, если это шантаж? Способ манипулировать им? Сам факт, что подобная гнусность могла прийти ей в голову, взбесил его.
Он позвонил на ее голосовую почту и высказал все, что думает о ее коварстве. И поскольку не стеснялся в выборе слов, то и не удивился, когда она опять не перезвонила.
Белая частная вилла, снятая Джорджи, находилась на вершине холма, выходившего на море Кортеса, неподалеку от Кабо-Сан-Лукас. Здесь было две спальни, джакузи в форме раковины и раздвигающаяся стеклянная стенка, которая открывалась в тенистое патио. Поскольку Джорджи не могла лететь в Мексику коммерческим рейсом, пришлось воспользоваться частным чартером.
Вот уже целую неделю каждое утро она надевала бесформенную футболку с мешковатыми капрами, большие темные очки и широкую соломенную шляпу и, никем не узнанная, часами гуляла по берегу. Днем она монтировала фильмы и пыталась примириться с собой и собственной печалью.
Брэм был ужасно зол на нее за исчезновение, и его телефонные сообщения разрывали ей сердце.
«Клянусь Богом, я не влюблен в тебя… Дружба – это все, что есть между нами».
Что же до второго сообщения, в котором он обвинял ее в шантаже… она даже не дослушала. Сразу стерла.
Отец знал, где она. Джорджи наконец набралась храбрости рассказать ему о Лас-Вегасе и немного о том, почему ей нужно уехать. Пол, естественно, пытался во всем обвинить Брэма, но она ему не позволила и заставила пообещать, что тот не будет общаться с ее мужем.
– Дай мне немного времени, пап. Хорошо?
Он неохотно согласился, но уже на следующий день позвонил и сообщил новость, от которой она едва не упала в обморок.
– Я кое-что проверил. Брэм не коснулся и цента из тех денег, которые ты ему платишь. Похоже, он в них не нуждается.
– Конечно, нуждается. Все знают, что он продул свои гонорары от «Скипа и Скутер».
– Именно продул. Но когда наконец остепенился, пересмотрел свой стиль жизни и стал вкладывать гонорары от повторного показа сериала в различные предприятия. Теперь он вполне обеспеченный человек. И даже выплатил кредит на дом.
Какая ирония! Значит, Брэм не обманул ее в единственном: в своих чувствах к ней. Дружба. А теперь и этого нет.
Джорджи вдруг обнаружила, что постоянно смотрит в пустоту или берет книгу и несколько раз перечитывает одно и то же предложение, не понимая смысла. Но не плачет, как после развода с Лансом. На этот раз печаль слишком сильно завладела ею, и она не в силах была плакать.
Все, что теперь занимало ее, – это камера. Очень хотелось отправиться на один из роскошных курортов и взять интервью у горничных. Но она не могла рисковать, ведь ее узнают, и потому ей пришлось отнести камеру в тенистое, вымощенное белым камнем патио и взять интервью у самой себя.
– Скажи, Джорджи, тебе везло в любви?
– Более или менее. А как насчет тебя?
– Более или менее.
– Как считаешь, почему это?
– Из-за унизительной потребности быть любимой.
– И ты винишь в этом… отношения с отцом?
– Ну, немного.
– Значит, это отец виноват в том, что ты влюбилась в Брэма Шепарда?
– Нет, – прошептала она – Это моя вина. Я знала, что ни в коем случае нельзя влюбляться в него, и все-таки сделала эту ошибку.
– И отказалась от пробы и возможности сыграть Элен?
– Как насчет того, что женщина готова на все ради любви?
– Глупо.
– Но что мне делать? Работать с ним каждый день, а потом ложиться в постель?
– Сколько раз говорить: на первом месте должна быть карьера.
– Сейчас мне не до карьеры. Я даже не наняла нового агента. Сейчас я могу только…
– Упиваться собственными несчастьями?
– Дай мне несколько месяцев, и я забуду о нем.
– Ты действительно в это веришь?
Нет. Она не верила. Потому что любила Брэма горячо и сильно. Любила с открытыми глазами, как никогда не любила бывшего мужа. Никаких розовых очков. Никакой безумной страсти. Никаких грез Золушки или ложной уверенности в том, что он упорядочит ее жизнь. Ее чувства к Брэму были запутанными, честными и глубокими. Он… он казался частью ее самой, лучшей и худшей одновременно. С ним она хотела идти по жизни вместе, в радости и беде, делить триумфы и катастрофы, дни рождения, праздники и повседневность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103