– Может, и была бы умной, если бы не пропускала так много занятий.
– И что? Для чего существуют экзамены? Я же пообещал помочь тебе с занятиями.
– Мне не нужна помощь.
Если Эрон начнет помогать, сразу поймет, что она вообще ничего не знает, и потеряет к ней всякое уважение. Но он, похоже, прочитал ее мысли.
– Если бы ты не помогла мне, я по-прежнему бы оставался жирдяем. Каждый человек хорош в своем деле. Я всегда прекрасно учился. Теперь моя очередь вытаскивать тебя. Доверься мне. Я не буду и вполовину таким жестоким и злобным, какой была ты.
Она была жестока и злобна с ним, и с Джорджи тоже. Чаз вытянула ноги. Ее кожа была бледной, как у вампира, и она заметила одно местечко, которое пропустила при бритье.
– Прости.
Должно быть, извинение прозвучало фальшиво, потому что Эрон не оставил ее в покое.
– Давно пора перестать быть такой грубой с людьми. Думаешь, при этом ты выглядишь крутой? На самом деле ты кажешься мне жалкой.
Чаз вскочила с полотенца.
Эрон поднял глаза.
Она ответила яростным взглядом и сжала кулаки.
– Нечего казаться хуже, чем ты есть, – устало договорил Эрон, словно она смертельно ему надоела. – Давно пора вырасти и вести себя как взрослый порядочный человек. – Он медленно встал. – Мы с тобой лучшие друзья, но мне часто бывает стыдно за тебя. А как ты ведешь себя с Джорджи? Всякий, у кого есть глаза, видит, как ей сейчас плохо. Тебе вовсе не обязательно еще больше действовать ей на нервы.
– Брэму тоже плохо, – парировала Чаз.
– Но это не оправдывает твоей манеры грубо разговаривать с Джорджи.
Эрон выглядел так, словно был готов отказаться от нее. Чаз хотелось плакать, но раньше она покончит с собой, чем покажет ему свои слезы! Поэтому она сняла халатик и бросила на песок. Она чувствовала себя совершенно обнаженной, но Эрон смотрел только ей в лицо. Когда она жила на улице, мужчины почти никогда не смотрели ей в лицо.
– Ну, доволен? – крикнула она.
– А ты? – спросил он.
Она терпеть не могла свое тело и до смерти устала бояться. Бояться выйти из дома, бояться сдавать экзамены. Бояться всего на свете.
– Если я буду добра к людям, они обязательно меня используют, – выпалила она.
– Если кто-то попытается использовать тебя, значит, ты не должна иметь с такими людьми ничего общего, – спокойно ответил Эрон.
У Чаз озноб прошел по коже. Неужели обязательно должно быть так: все или ничего?
Она подумала о том, что сказал Эрон. Что отныне у нее есть друзья, которые обо всем позаботятся. Противно зависеть от посторонних людей, но, может, это потому, что ей никогда не приходилось ни от кого зависеть?
Наверное, Эрон прав. Теперь у нее есть друзья, а она по-прежнему ведет себя так, словно одна борется со всем миром. И неприятно, что он считает ее злой, тем более что злость ни от чего не спасает.
Она снова принялась изучать свои ноги.
– Только не бросай меня. Ладно?
– Как же я могу? Слишком любопытно узнать, какой ты станешь, когда вырастешь.
Она уставилась на Эрона и заметила странное выражение его лица. Он не смотрел на ее тело и вообще, кажется, не слишком пристально смотрел на нее, но она почему-то остро ощущала его присутствие. И от этого чувствовала себя так, словно вся чешется… или во рту ужасно пересохло. А еще она задыхалась.
– Ну как, пойдем поплаваем? – спросила Чаз. – Или простоишь здесь весь день, занимаясь психоанализом?
– Пойдем поплаваем.
– Так я и думала.
Она помчалась к воде, наслаждаясь новообретенной свободой. Может, это чувство долго не продлится, но сейчас на душе было хорошо.
Днем Джорджи монтировала фильм, а по ночам продолжала бродить по самым нищим районам Голливуда и Западного Голливуда. Защитой ей служила камера и собственная известность. Большинство девушек, к которым она подходила, узнавали ее и не стеснялись откровенничать.
Так она обнаружила мобильную поликлинику, которая обслуживала уличных ребятишек. И снова помогла ее слава. Медицинские работники позволили ей ездить с ними по ночам, пока сами брали анализы на СПИД и венерические заболевания, раздавали презервативы и бесплатные советы, учили основам профилактики. От увиденного и услышанного у Джорджи болело сердце. Она постоянно представляла, как жила Чаз в этой среде и что с ней сталось бы, не повстречай она Брэма.
Прошло две недели, а он ни разу не попытался увидеть ее. Джорджи отупела от усталости, и даже если засыпала, через пару часов просыпалась вся в поту, со сбитыми простынями и во влажной пижаме. Она отчаянно тосковала по тому человеку, которым считала Брэма, человеку, скрывавшему под толстой скорлупой цинизма доброе сердце. Только работа и сознание того, что она поступила правильно, не продав душу ради мести, удерживали ее от полного отчаяния.
Поскольку папарацци не добирались до тех мест, где она бывала, в таблоидах не появилось ни одного ее снимка. Хотя она велела Эрону больше не сочинять историй о ее супружеском блаженстве, тот продолжал упорствовать. Но ей было все равно. Пусть Брэм с этим разбирается сам.
В пятницу, через три недели после разрыва с Брэмом, позвонил Эрон и попросил посмотреть в компьютере последние новости «Вэрайети». Джорджи увидела объявление:
«Закончен кастинг «Дома на дереве». Картина снимается по сценарию известного романа Сары Картер в адаптации Брэма Шепарда. Сюрпризом стал выбор молодой, почти неизвестной актрисы Анны Чалмерс на роль злодейки Элен».
Джорджи смотрела на экран. Все кончено. И Брэму больше нет нужды убеждать ее в вечной любви. Поэтому он и не пытается еще раз поговорить с ней.
Она вынудила себя сунуть ноги в тапочки и отправилась гулять по берегу. Все защитные барьеры рухнули, и она ужасно устала, иначе не позволила бы себе уплыть в мир ситкома, где Брэм постучится в дверь, бросится на колени и станет молить о любви и прощении.
Проклиная себя, Джорджи повернула к дому.
Наутро телефон зазвонил, когда Джорджи сидела за компьютером. Очнувшись от ступора, она уставилась на экран мобильника. Звонил Эрон. Он улетел на уик-энд в Канзас праздновать шестидесятилетие отца. Джорджи откашлялась, чтобы голос звучал не так хрипло.
– Как там воссоединение семьи?
– Прекрасно, только Чаз заболела. Я только что с ней говорил. Судя по всему, ей очень плохо.
– Что случилось?
– Не говорит. По голосу чувствуется, что она плачет. Я велел ей найти Брэма, но она не знает, где он. Я очень тревожусь, – продолжал Эрон. – Вы не могли бы…
– Сейчас еду, – сказала Джорджи.
А когда выезжала на шоссе, в голове снова стал прокручиваться ситком. Она видела, как входит в дом Брэма и замечает десятки воздушных шаров, которые плавают под потолком, перевязанные лентами, слегка колеблющимися на ветру. Посреди комнаты стоит Брэм со взволнованным лицом и нежным взглядом…
– Сюрприз!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103