– Это Чаз. Поправь макияж. Пора покрасоваться перед прессой.
– С каких это пор ты заботишься о мнении окружающих? Насколько я помню, раньше ты красовался исключительно перед дешевыми шлюхами!
– С тех пор как стал респектабельным женатым мужчиной. Через пятнадцать минут встречаемся у входной двери. Не забудь накраситься той помадой, которая не мажется.
– Не забуду, – бросила Джорджи и, поднявшись с дивана, пошла к двери. – Господи, все эти разговоры насчет козырей… какой забавный пример самообмана… – Весело помахав ему, она направилась к дому.
Джорджи обновила макияж, наскоро расчесала прямые волосы и переоделась в мятно-зеленое платье из хлопкового шитья от Марка Джейкобса. Спустившись вниз, она уловила манящий запах свежей выпечки. В животе ее заурчало. Джорджи не помнила, когда в последнее время была так голодна.
Брэм ожидал ее в холле. Тут же крутилась Чаз, взиравшая на него так, словно это по его велению на небо выходили луна и звёзды.
Едва Джорджи подошла поближе, Брэм обнял ее за плечи.
– Чаз, позаботься, чтобы у Джорджи было все, что она захочет.
– Все, что угодно, Джорджи. Только дайте мне знать, – ответила Чаз с приторным дружелюбием, которому Джорджи ни на секунду не поверила. В отличие от Брэма.
– Спасибо. Собственно говоря, я почти ничего не ела весь день и не возражала бы…
– Позже, милая. У нас дела. – Брэм поцеловал ее в лоб и подхватил один из подносов, нагруженный сахарным печеньем. – Чаз испекла это для наших друзей-репортеров.
Он вручил поднос Джорджи, а сам взял другой.
– Раздадим все это, а заодно позволим им сделать снимки. Представители прессы обожали халявную жратву.
Идея была гениальной; жаль, что сама Джорджи до этого не додумалась. Брэм открыл ей дверь.
– Я нанял охранников, до той минуты пока не откроются ворота. Уверен, что ты оплатишь свою часть их гонорара.
– И какова моя часть?
– Весь счет. Не согласна? Но ведь это справедливо, поскольку я предоставил тебе крышу над головой.
– Если бы к этой крыше прилагалась еда…
– Ты можешь думать о чем-нибудь, кроме еды?
– В данный момент не могу.
Она схватила печенье и откусила половину. Еще теплое… и восхитительное.
– У нас нет времени. – Брэм отнял у нее остаток и сунул в рот. – Черт, до чего же вкусно! Чаз определенно совершенствуется!
Джорджи наблюдала, как исчезает последний кусочек печенья. Целый год окружающие уговаривали ее поесть, и теперь, когда аппетит наконец появился, у нее буквально вырывают кусок из глотки!
Есть захотелось еще сильнее.
– Откуда мне знать, так ли это, – буркнула она.
Впереди уже виднелись ворота и стоявшие перед ними здоровенные охранники. Несколько десятков папарацци и фотографы столпились на улице, шумно обсуждая предстоящее событие. Джорджи ослепительно улыбнулась. Брэм взял ее за руку, и они вместе понесли подносы к воротам. Папарацци немедленно принялись их «расстреливать» – совершенно гнусный термин, но очень точно определяющий агрессивную манеру репортеров, снимающих знаменитостей.
– Если, парни, будете хорошо себя вести, мы согласимся позировать для съемки, – объявил Брэм. – Но если кто-то слишком близко подойдет к Джорджи, мы уходим. Я не шучу. Никто не смеет приблизиться к Джорджи.
Она была тронута столь неожиданным вниманием, однако слишком быстро возвратилась в Страну Здравого Рассудка, вспомнив, что Брэм всего лишь играет роль заботливого мужа.
– Мы будем паиньками, Брэм, – крикнула одна женщина-репортер, перекрывая гомон.
Едва Брэм передал подносы охранникам и попросил раздать печенье, новобрачных стали обстреливать вопросами. Когда они стали встречаться? Где? И почему после стольких лет в них внезапно вспыхнули чувства? Но ведь раньше они ненавидели друг друга?
Вопросы сыпались как из дырявого ведра.
– Джорджи, это вы в пику Лансу?
– Все говорят, что у вас анорексия. Это правда?
Но и Джорджи, и Брэм были настоящими профессионалами во всем, особенно когда дело доходило до общения с прессой. Поэтому они отвечали весьма выборочно и только на те вопросы, которые требовали простых и довольно искренних ответов.
– Люди считают, что все это – очередной рекламный трюк! – прокричал Мел Даффи.
– Ради рекламы можно ходить на свидания, – парировал Брэм, – но не жениться. Впрочем, пусть думают все, что угодно.
– Джорджи, ходят слухи, что вы беременны.
– В самом деле?
Рана заныла с новой силой, однако Джорджи шутовски улыбнулась и похлопала себя по животу:
– Привет! Там кто-то сидит?
– Джорджи не беременна, – отрезал Брэм. – Когда это случится, непременно дадим вам знать.
– Вы поедете в свадебное путешествие?
У репортера был британский акцент. Брэм потер спину Джорджи.
– Всему свое время.
– И куда вы поедете? На Мауи?
– На Гаити, – в один голос сказали Джорджи и Брэм. И переглянулись.
Джорджи встала на носочки и поцеловала его в подбородок.
– Мы с Брэмом намерены использовать дурацкий ажиотаж, поднявшийся вокруг нашей свадьбы, чтобы привлечь внимание к судьбе людей, живущих в ужасающей бедности.
Она не слишком много знала о Гаити, кроме того, что там полно нищих, и того, что Гаити был немного ближе, чем Таиланд и Филиппины, где занимались благотворительностью Ланс и Джейд.
– Как видите, мы еще не решили, – добавил Брэм и, неожиданно схватив ее в объятия, наградил страстным поцелуем, которого так ждали представители прессы.
Джорджи проделала все необходимые телодвижения, хотя была голодна, устала и находилась в объятиях злейшего врага.
Брэм наконец отстранился и, не спуская с нее горящего любовью взора, обратился к толпе:
– Можете торчать здесь хоть всю ночь, но, уверяю, до утра мы носа из дому не высунем.
Джорджи безуспешно попыталась покраснеть. Узнает ли она когда-нибудь, что произошло в гостиничном номере Вегаса? Она не заметила никаких признаков любовных игр, если не считать того, что оба проснулись голыми.
Пока они шли к дому, Брэм, напоказ репортерам, погладил ее по ягодицам.
– Мило, – заметил он.
И тут боль, которую она так долго скрывала, вырвалась наружу, словно струя лавы из давно дремавшего вулкана.
– Я не простила тебя за то, что случилось той ночью на яхте, и никогда не прощу.
Он отступил:
– Я был пьян. И конечно, вел себя не как любовник твоих грез, но…
– То, что ты сделал, мало чем отличалось от изнасилования.
Брэм на мгновение замер.
– Бред! Я в жизни не брал женщин силой. И уж точно не принуждал тебя.
– Не физически, но…
– Ты страдала по мне, и все это знали. С самого начала вешалась мне на шею.
– Ты даже не лег рядом. Задрал мне юбку и взял что хотел.
– Все, что тебе нужно было сделать, – сказать «нет».
– А потом ты ушел. Как только все кончилось.
– Я не собирался влюбляться в тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103