Сырость, словно злой дух, проникла под ее одежду, леденящим холодом прикоснувшись к коже. Вздрогнув, она съежилась, чувствуя, что покрывается гусиной кожей.
Ги вошел в комнату следом за ней.
– Merde, я сейчас же распоряжусь развести в очаге огонь.
Растирая озябшие руки, Бетани заходила по тесной комнате, вдыхая холодный затхлый воздух. Ройс снова бросил ее в эту темницу – как и в первый день. Не надо строить никаких иллюзий по поводу того, какое место занимает она в его жизни.
До слуха Бетани доносился голос Ги, но она не разбирала слов. Весь ее мир рассыпался на мелкие части, и она больше никогда не сможет сложить их вместе. Любовь оказалась выдумкой. Она поверила мужчине, надеясь, что судьба каким-нибудь образом позволит им быть вместе. Но какая награда ждала ее за то, что она полюбила врага? Ее заточили в эту сырую темную комнату, но, что еще хуже, она сама возвела себе тюрьму, более надежную, чем каменные стены. Можно бежать из башни, но куда деться от собственного сердца, попавшего в рабство? Можно ли забыть про такую любовь? Пройдет ли со временем невыносимая боль? Вдруг на Бетани сошло озарение, ослепившее ее, словно луч солнца. Она застонала, постигая ужасную правду. Ройс ее не любит. Вероятно, и не любил никогда. О боже! Какой же она была дурой!
Внезапно Бетани почувствовала тепло обвивших ее сильных мужских рук. Разрыдавшись, она уткнулась в широкую грудь Ги, провожая слезами мечты о будущем, о вечной любви, – теперь все кончено.
– Ну же, Бетани, не надо так.
Бетани слышала голос Ги, но остановиться не могла. Она попыталась высвободиться, но он лишь крепче прижал ее к себе.
– Успокойся, не принимай это так близко к сердцу.
– Ги, я…
Нет, она не может открыться ему. Каким бы заботливым и отзывчивым он ни был, гордость не позволяет поделиться с ним даже самой незначительной болью, не говоря уж об этой смертельной тоске.
Бетани ощутила, что Ги подхватил ее на руки, и прижалась к нему, позволяя отнести себя на кровать. Ей казалось, что отчаяние притупило все ее чувства и ничего не пропускало извне в сердце и разум.
Ги целую вечность качал ее на руках. Бетани чувствовала его близость, но успокоения от нее не получала. Переполняющая ее боль не утихала. Ее неродившемуся ребенку нужно, чтобы его мать была сильной и крепкой, но таких сердечных мук Бетани еще не испытывала. Воспоминания бесконечным хороводом захлестывали ее, с раздирающей душу отчетливостью давая понять, чего она отныне лишена навсегда.
– Бетани, я за тебя волнуюсь. Посмотри на меня.
Она слышала слова Ги, но не могла откликнуться на них. Его голос доносился откуда-то издалека, временами пропадая совсем.
– Бетани, прекрати немедленно. Миледи, пожалуйста, ответьте мне!
В желудке Бетани стали подниматься одна за другой волны тошноты.
– Пожалуйста, пусти меня. Сейчас меня…
Ги освободил ее, и. Бетани, зажимая рот ладонью, бросилась к помойному ведру.
– Майда! – взревел Ги. Он продолжал выкрикивать имя кухарки до тех пор, пока один из стражников, услышав его зов, не послал за ней.
Майда, вбежав в комнату, ахнула:
– Милорд, что вы сотворили с моей любимой крошкой?
– Только что она безутешно рыдала, а теперь ее тошнит так, что, кажется, конца и края этому не будет Я начинаю за нее бояться.
– Миледи, вы меня слышите? – спросила Майда, приближаясь к Бетани.
Та не могла ответить, содрогаемая приступами рвоты.
– Леди Бетани. – Опустившись на колени, Майда смахнула волосы с лица госпожи. – Позвольте вам помочь.
Веки Бетани, задрожав, раскрылись, открывая ее взору встревоженное лицо кухарки.
– Оставь меня, Майда. Мне плохо.
Она сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь справиться с тошнотой, но та не проходила.
– Миледи, вам необходимо успокоиться, – запричитала Майда, ласково поглаживая свою госпожу по спине. – Миледи, рана в вашем сердце заживет. Ни один мужчина не стоит вашей любви.
– Майда, говорю же, оставь меня, – судорожно глотнула воздуха Бетани. – Мне хочется лишь одного: умереть!
– Прекратите, миледи! От таких слов ни вам, ни вашему малышу не будет ничего хорошего.
Поразившись необыкновенной проницательности Майды, Бетани тотчас же с ужасом поняла, что ее тайна раскрыта. Она испуганно взглянула на служанку.
– Ты никому не должна об этом говорить! – воскликнула она.
Увидев изумленное лицо Ги, Бетани схватила его за руку.
– Поклянись всем, что тебе дорого на этом свете, что никому не откроешь эту тайну!
– Беременность нельзя сохранить в тайне, – проворчал Ги. – Тебя выдаст время, а не я.
Бетани еще крепче стиснула ему руку, пытаясь передать важность своих слов.
– Ги, ради ребенка, который будет называть тебя дядей, пожалуйста, пойми меня. Я хочу сама сообщить об этом Ройсу, когда наступит подходящий момент.
– Дядей, – с радостным удивлением повторил Ги. Пожав Бетани руку, он повернулся к Майде.
– Оставайся с ней, – задумчиво бросил он, выходя из комнаты.
– Что ты хочешь этим сказать, Ги? Она больна или нет?
– Ей нехорошо. Сейчас с ней Майда, но, боюсь, тебе тоже надо прийти, – ответил Ги, показывая дорогу.
Ройс стал подниматься по винтовой лестнице, с ужасом думая о предстоящем свидании с Бетани. Каждый шаг приближал его к этой встрече, которую ему так хотелось бы избежать. К своему стыду, он сознавал, что предпочел бы встретиться с отрядом закаленных воинов, а не с этой саксонкой.
В голове у Ройса звучали слова брата, но он не мог связать их с той, которую знал. И, лишь войдя в комнату, он, как ему показалось, все понял. Бетани признала свое поражение. Ройс не мог в это поверить.
– Мученица? Бетани, никогда бы такое о тебе не подумал.
При звуках его голоса она подняла голову, и на ее прекрасном бледном лице блеснули влажные потеки от слез.
– Бедняжка мадемуазель, нам нужно вас пожалеть? Вы послали за мной брата, чтобы иметь мужское плечо, в которое можно вдоволь поплакать?
– Ройс, ты заходишь слишком далеко, – предостерегающе произнес Ги.
– Я знаю, что делаю, – резко бросил Ройс.
Водивший войска на неприятеля в бесчисленном количестве сражений, он понял, что произошло с Бетани. Ему не раз доводилось видеть воинов, ставших жертвой такого же недуга. И хотя его курс лечения, вероятно, был жестокий, другого не существовало. Нельзя позволить Бетани упиваться жалостью к себе самой.
– Майда, о Бетани надо позаботиться. Проследи за тем, чтобы с ней обращались как с беспомощной калекой, – с издевкой произнес он.
– Как ты смеешь врываться сюда и говорить со мной таким тоном? – с вызовом воскликнула Бетани, не обращая внимания на то, что голос ее был слабым, а заплаканные глаза покраснели и распухли.
Сердито вскочив на ноги, Майда, подбоченясь, сверкнула глазами на Ройса.
– Отродье Сатаны!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Ги вошел в комнату следом за ней.
– Merde, я сейчас же распоряжусь развести в очаге огонь.
Растирая озябшие руки, Бетани заходила по тесной комнате, вдыхая холодный затхлый воздух. Ройс снова бросил ее в эту темницу – как и в первый день. Не надо строить никаких иллюзий по поводу того, какое место занимает она в его жизни.
До слуха Бетани доносился голос Ги, но она не разбирала слов. Весь ее мир рассыпался на мелкие части, и она больше никогда не сможет сложить их вместе. Любовь оказалась выдумкой. Она поверила мужчине, надеясь, что судьба каким-нибудь образом позволит им быть вместе. Но какая награда ждала ее за то, что она полюбила врага? Ее заточили в эту сырую темную комнату, но, что еще хуже, она сама возвела себе тюрьму, более надежную, чем каменные стены. Можно бежать из башни, но куда деться от собственного сердца, попавшего в рабство? Можно ли забыть про такую любовь? Пройдет ли со временем невыносимая боль? Вдруг на Бетани сошло озарение, ослепившее ее, словно луч солнца. Она застонала, постигая ужасную правду. Ройс ее не любит. Вероятно, и не любил никогда. О боже! Какой же она была дурой!
Внезапно Бетани почувствовала тепло обвивших ее сильных мужских рук. Разрыдавшись, она уткнулась в широкую грудь Ги, провожая слезами мечты о будущем, о вечной любви, – теперь все кончено.
– Ну же, Бетани, не надо так.
Бетани слышала голос Ги, но остановиться не могла. Она попыталась высвободиться, но он лишь крепче прижал ее к себе.
– Успокойся, не принимай это так близко к сердцу.
– Ги, я…
Нет, она не может открыться ему. Каким бы заботливым и отзывчивым он ни был, гордость не позволяет поделиться с ним даже самой незначительной болью, не говоря уж об этой смертельной тоске.
Бетани ощутила, что Ги подхватил ее на руки, и прижалась к нему, позволяя отнести себя на кровать. Ей казалось, что отчаяние притупило все ее чувства и ничего не пропускало извне в сердце и разум.
Ги целую вечность качал ее на руках. Бетани чувствовала его близость, но успокоения от нее не получала. Переполняющая ее боль не утихала. Ее неродившемуся ребенку нужно, чтобы его мать была сильной и крепкой, но таких сердечных мук Бетани еще не испытывала. Воспоминания бесконечным хороводом захлестывали ее, с раздирающей душу отчетливостью давая понять, чего она отныне лишена навсегда.
– Бетани, я за тебя волнуюсь. Посмотри на меня.
Она слышала слова Ги, но не могла откликнуться на них. Его голос доносился откуда-то издалека, временами пропадая совсем.
– Бетани, прекрати немедленно. Миледи, пожалуйста, ответьте мне!
В желудке Бетани стали подниматься одна за другой волны тошноты.
– Пожалуйста, пусти меня. Сейчас меня…
Ги освободил ее, и. Бетани, зажимая рот ладонью, бросилась к помойному ведру.
– Майда! – взревел Ги. Он продолжал выкрикивать имя кухарки до тех пор, пока один из стражников, услышав его зов, не послал за ней.
Майда, вбежав в комнату, ахнула:
– Милорд, что вы сотворили с моей любимой крошкой?
– Только что она безутешно рыдала, а теперь ее тошнит так, что, кажется, конца и края этому не будет Я начинаю за нее бояться.
– Миледи, вы меня слышите? – спросила Майда, приближаясь к Бетани.
Та не могла ответить, содрогаемая приступами рвоты.
– Леди Бетани. – Опустившись на колени, Майда смахнула волосы с лица госпожи. – Позвольте вам помочь.
Веки Бетани, задрожав, раскрылись, открывая ее взору встревоженное лицо кухарки.
– Оставь меня, Майда. Мне плохо.
Она сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь справиться с тошнотой, но та не проходила.
– Миледи, вам необходимо успокоиться, – запричитала Майда, ласково поглаживая свою госпожу по спине. – Миледи, рана в вашем сердце заживет. Ни один мужчина не стоит вашей любви.
– Майда, говорю же, оставь меня, – судорожно глотнула воздуха Бетани. – Мне хочется лишь одного: умереть!
– Прекратите, миледи! От таких слов ни вам, ни вашему малышу не будет ничего хорошего.
Поразившись необыкновенной проницательности Майды, Бетани тотчас же с ужасом поняла, что ее тайна раскрыта. Она испуганно взглянула на служанку.
– Ты никому не должна об этом говорить! – воскликнула она.
Увидев изумленное лицо Ги, Бетани схватила его за руку.
– Поклянись всем, что тебе дорого на этом свете, что никому не откроешь эту тайну!
– Беременность нельзя сохранить в тайне, – проворчал Ги. – Тебя выдаст время, а не я.
Бетани еще крепче стиснула ему руку, пытаясь передать важность своих слов.
– Ги, ради ребенка, который будет называть тебя дядей, пожалуйста, пойми меня. Я хочу сама сообщить об этом Ройсу, когда наступит подходящий момент.
– Дядей, – с радостным удивлением повторил Ги. Пожав Бетани руку, он повернулся к Майде.
– Оставайся с ней, – задумчиво бросил он, выходя из комнаты.
– Что ты хочешь этим сказать, Ги? Она больна или нет?
– Ей нехорошо. Сейчас с ней Майда, но, боюсь, тебе тоже надо прийти, – ответил Ги, показывая дорогу.
Ройс стал подниматься по винтовой лестнице, с ужасом думая о предстоящем свидании с Бетани. Каждый шаг приближал его к этой встрече, которую ему так хотелось бы избежать. К своему стыду, он сознавал, что предпочел бы встретиться с отрядом закаленных воинов, а не с этой саксонкой.
В голове у Ройса звучали слова брата, но он не мог связать их с той, которую знал. И, лишь войдя в комнату, он, как ему показалось, все понял. Бетани признала свое поражение. Ройс не мог в это поверить.
– Мученица? Бетани, никогда бы такое о тебе не подумал.
При звуках его голоса она подняла голову, и на ее прекрасном бледном лице блеснули влажные потеки от слез.
– Бедняжка мадемуазель, нам нужно вас пожалеть? Вы послали за мной брата, чтобы иметь мужское плечо, в которое можно вдоволь поплакать?
– Ройс, ты заходишь слишком далеко, – предостерегающе произнес Ги.
– Я знаю, что делаю, – резко бросил Ройс.
Водивший войска на неприятеля в бесчисленном количестве сражений, он понял, что произошло с Бетани. Ему не раз доводилось видеть воинов, ставших жертвой такого же недуга. И хотя его курс лечения, вероятно, был жестокий, другого не существовало. Нельзя позволить Бетани упиваться жалостью к себе самой.
– Майда, о Бетани надо позаботиться. Проследи за тем, чтобы с ней обращались как с беспомощной калекой, – с издевкой произнес он.
– Как ты смеешь врываться сюда и говорить со мной таким тоном? – с вызовом воскликнула Бетани, не обращая внимания на то, что голос ее был слабым, а заплаканные глаза покраснели и распухли.
Сердито вскочив на ноги, Майда, подбоченясь, сверкнула глазами на Ройса.
– Отродье Сатаны!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96