— Разве герцог тоже арестован?
— Нет, напротив, это он арестовал Ренэ.
— За что?
— Говорят, он убил купца на улице Урс.
— Это верно! — вскричал башмачник,— верно.
Толки долго бы еще продолжались, если бы их не
прервало одно обстоятельство, взволновавшее весь мост.
Паола, прятавшаяся за дверью в своей лавке, дрожа всем телом, прислушивалась к тому, что рассказывали об ее отце, как вдруг она услышала топот нескольких лошадей.
Купцы, столпившиеся на мосту, увидели носилки, по сторонам которых шагом ехали два всадника.
В это время не редкость было встретить человека в маске. Не только на масленницу, но во всякую пору года и дня дама или мужчина, желавшие сохранить инкогнито вследствие политической причины или отправляясь на любовное похождение, надевали бархатную маску.
Оба всадника, сопровождавшие носилки, были в масках. Они ехали на прекрасных лошадях. Их богатая одежда свидетельствовала о том, что они люди знатные.
Носилки же были совсем простые, самые обыкновенные, какие были у многих дам и мужчин в Париже.
Шествие это остановилось, к великому удивлению зевак, стоявших на мосту, перед лавкой Ренэ-флорен-тийца.
Толпа расступилась, а один из всадников слез с лошади и, не обращая внимания на то, что лавка заперта, постучал в дверь рукояткой своей шпаги. — Кто там? — раздался изнутри голос Паолы.
— Я... Амори... Отворите,— ответил всадник.
Зеваки увидели, как дверь приоткрыли, и всадник проскользнул в лавку.
— Прочь! бездельники! — прикрикнул другой человек в маске, все еще сидевший на лошади.— Какое вам дело до того, что здесь происходит?
Испуганные купцы отошли, но не спускали глаз с носилок. Немного погодя они увидели, как дверь лавки отворилась, и дворянин в маске вышел оттуда под руку с женщиной.
Женщина тоже была в маске, но все узнали ее: это была Паола.
Всадник помог ей сесть в носилки, затем вскочил в седло и поехал с левой стороны носилок, товарищ его ехал справа, и весь кортеж направился к мосту Менял, а оттуда поехал по правому берегу Сены.
Купцы, на минуту остолбеневшие, опять собрались в кучу.
— Вот птичка и улетела! — сказала хорошенькая купчиха.
— Этим должно было кончиться. Красивой девушке нужен красивый молодчик,— заметил эльзасец.
— Ренэ в тюрьме, стало быть все к лучшему.
Но удивление купцов на этом не закончилось.
Через десять минут после исчезновения носилок, в которых сидела Паола, показались другие носилки со стороны улицы Барильери, в них находилась королева Екатерина.
Королева-мать не хотела, чтобы ее узнали, и потому носилки у нее были самые простые. Купцы, присутствовавшие при похищении Паолы, не подозревали, что дама, вышедшая из носилок и постучавшая в дверь лавки, сама Екатерина Медичи, мать короля.
Королева постучала, но ответа не последовало. Она постучала еще сильнее. По-прежнему все было тихо.
Увидев кучку купцов, она подошла к ним.
— Извините, друзья мои,— обратилась она к ним,— кажется, это лавка парфюмера Ренэ?
— Да, сударыня.
— Его нет дома?
— Говорят, что он в тюрьме,— решилась сказать хорошенькая купчиха.
— А его дочь?
— Ах, сударыня, вы опоздали! — ответила купчиха.
— Отчего?
— Оттого что четверть часа назад два прекрасных господина увезли красавицу Паолу.
Екатерина подавила крик ужаса; она вспомнила о беспокойстве Ренэ, о том, что он рассказал ей, и суеверная итальянка спросила себя, не права ли флорентийская цыганка, и не обречен ли уже на смерть ее дорогой Ренэ.
Предсказание, по-видимому, должно было скоро сбыться.
IX
В то время, когда купцы рассказывали Екатерине Медичи подробности похищения Паолы, последняя ехала в носилках по другому берегу реки Сены.
Кортеж доехал до квартала Св. Павла и затем до ворот Св. Антония.
— Теперь шутка сыграна,— сказал всадник, ехавший по левую сторону носилок.— Вылезайте, дорогая Паола. Если даже и пойдут по следам носилок, все равно ничего не узнают.
Паола вышла, а всадник нагнулся к ней, схватил ее за талию, поднял и посадил к себе на лошадь.
В это время другой всадник сказал носильщикам:
— Друзья мои, вы можете вернуться. Вы нам более не нужны.
Он бросил им четыре экю, которые один из них поймал в свою шляпу, и носильщики через ворота Св. Мартина возвратились в Париж.
Ноэ и Генрих — это были они — поскакали во весь опор по направлению к Шарантону мимо монастыря Св. Антония.
Но через четверть часа такой бешеной скачки они повернули назад и поехали по тропинке вдоль городской стены в северном направлении.
Паола все еще сидела в седле у Ноэ.
Когда всадники доехали до Монмартрских ворот, они остановились.
Там Генрих спрыгнул с лошади и помог слезть и Паоле.
Итальянка, поставив ногу в стремя, вскочила на лошадь Генриха.
— Прощайте, до вечера,— сказал Генрих Ноэ.
Ноэ и Паола, ехавшая теперь на лошади принца, продолжали скакать вдоль стены, а Генрих снял маску и вернулся в Париж пешком через Монмартрские ворота. Он шел к Лувру.
На берегу Сены, около Луврских ворот, он догнал носилки, двигавшиеся в одном направлении с ним.
Сидевшая в носилках женщина высунула из дверцы голову, и принц узнал Екатерину Медичи.
Генрих поклонился очень низко и посторонился, чтобы пропустить носилки.
Но королева махнула ему платком и назвала по имени.
— Господин де Коарасс! — сказала она. Генрих подошел.
— Вы идете в Лувр? — спросила королева.
— Совершенно верно, ваше величество.
— К. королю?
— О! Ваше величество изволит насмехаться надо мною. Я слишком ничтожный дворянин, чтобы иметь право запросто входить к королю. Я иду к де Пибраку, своему двоюродному брату.
Королева внимательно посмотрела на Генриха и нашла, что вид у него самый простодушный и естественный.
— В таком случае я попрошу вас пробыть несколько минут у Пибрака и подождать, пока я пришлю за вами.
— За мной, ваше величество?
— Я только что видела Ренэ,— сказала королева.
Генрих вздрогнул, но лицо его осталось бесстрастным.
— Ренэ сказал мне, что вы обладаете замечательным даром угадывать по звездам.
Говоря это, Екатерина проницательно посмотрела на принца Наваррского.
Генрих ответил серьезно и скромно:
— Вашему величеству, без сомнения, известно, что я беарнец.
— Да.
— Я долгое время прожил в Пиренеях среди испанских пастухов и цыган, занимающихся некромантией и хиромантией, и они посвятили меня в свою науку.
Генрих говорил с таким убеждением, что произвел сильное впечатление на королеву.
— Однако я должен предупредить ваше величество, что хотя я иногда угадываю, зато часто и ошибаюсь. Наука эта еще не вполне ясна для меня. Часто я иду ощупью, и достаточно малейшего препятствия, чтобы сбить меня с пути, то есть заставить уклониться от истины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21