Так же, как и она вас.
— Нанси!
— Не оправдывайтесь, мой порхающий мотылек. Когда смотришь на ее ослепительную красоту, то неизбежно обожжешь себе крылышки и сердце.
— Милая Нанси,— сказал принц, взяв руку молодой девушки в свою,— так как я не более как ваш друг, то скажите мне, пожалуйста, долго ли мне придется еще ждать, чтобы увидеть ее?
— Вы здесь в плену до тех пор, пока королева Екатерина не соблаговолит уйти.
— И тогда вы проводите меня?
— Конечно. Я не намерена прятать вас здесь целую вечность!
— А я не отказался бы от этого, — прошептал принц, продолжавший находить, что волосы Нанси имеют восхитительный оттенок.
Нанси погрозила ему пальцем.
— Я передам это Раулю, и он вызовет вас на дуэль. Нанси вдруг встала и прислушалась.
— Королева идет к себе. Пойдемте.
Она взяла принца за руку, увела его из уютной комнаты и снова увлекла на темную лестницу.
Комната Нанси находилась на втором этаже Лувра, а помещение принцессы Маргариты на первом, как раз под комнатой камеристки.
Пришлось спуститься только на один этаж.
Войдя в таинственный коридор, Генрих почувствовал, что у него забилось сердце.
«Как это странно,— подумал он,— сегодня утром, смотря на Сару, я чувствовал то же самое. Неужели я люблю двух женщин сразу?»
Нанси остановилась у потайной двери, которая вела в комнату принцессы.
— Одно слово,— сказала она, наклонившись к уху принца,— или, вернее, позвольте дать вам один совет.
— Я слушаю.
— Будьте скромны и не выдавайте меня. Я ваш союзник.
Нанси отворила дверь, и принц очутился в комнате принцессы Маргариты.
Услыхав шум, принцесса подняла голову и увидела Генриха.
Легкая краска покрыла ее щеки, но так как в будуаре принцессы был полумрак, то нужно было иметь слишком хорошее зрение, чтобы это заметить.
Она приветствовала принца движением руки и сделала знак Нанси.
Нанси задвинула засов на двери, которая вела в парадные комнаты, и вышла через маленькую дверь в коридор.
Маргарита взглянула на того, кого принимала за бедного гасконского дворянина.
Генрих стоял в нескольких шагах от нее, и, отчасти следуя советам Нанси, а отчасти и потому, что был немного взволнован, он стоял в позе самого почтительного и робкого влюбленного.
Это замешательство понравилось принцессе, дав ей в то же время возможность овладеть собою.
— Ах, господин де Коарасс,— сказала она, протягивая ему руку для поцелуя,— какой вы счастливый, что не принц!
Генрих улыбнулся, потом вздохнул.
— Я хотел бы быть принцем,— прошептал он.
— Напрасно, пренеприятное положение. У меня с утра голова трещит от политики. Королева-мать не дала мне ни минуты покоя.
Генрих робко приблизился на два шага.
— Садитесь, де Коарасс,— продолжала принцесса.— Надеюсь, что сегодня мне более не будут надоедать гневом короля и беспокойством моей матушки по поводу ее любимца Ренэ.
Генрих сел на скамейку рядом с Маргаритой.
— Вы, кажется, обещали мне, де Коарасс, рассказать о любви графини де Грамон к принцу Наваррскому, моему будущему супругу?
Вопрос Маргариты пришелся по душе Генриху, давая ему возможность перейти на веселую тему разговора.
— Ваше высочество,— сказала он.— Графиня Грамон считается одной из красивейших женщин Наварры.
— Я видела ее,— сказала Маргарита.
— В особенности когда ее сопровождает супруг.
— Действительно, бедный граф стар и некрасив, но зато, кажется, его жена и позволяет себе...
— Гм,— произнес Генрих.
— Она без ума, как говорят, от принца.
— Нет, не без ума! Но она его очень любила.
— Как! Разве она его более не любит?
— Может быть, но принц разлюбил ее.
— Что вы мне говорите, де Коарасс!
— Правду, ваше высочество.
— Значит, они разошлись?
— Кажется.
— Но дворянин, приехавший только что из Наварры, Миоссан, которому королева Иоанна д'Альбре поручила засвидетельствовать свое почтение королеве-матери, ничего не говорил об этом.
— Что же он сказал ей, ваше высочество?
— Я застала, как он говорил королеве-матери: «Ее величество королева Наваррская, чрезвычайно желающая этого брака, боится только одного: чтобы страсть принца к графине де Грамон не послужила этому препятствием».
— Неужели? — спросил Генрих.
— Я заключила из этого, что принц, должно быть, так же, как и я, старается избавиться от брака.
Генрих сделал над собой усилие, чтобы не сделать гримасы.
— Если бы принц увидел вас, ваше высочество, то он не опасался бы этого.
— Де Коарасс, я уже говорила вам, что не люблю льстецов.
Генрих снова покраснел. У него был такой простодушный вид, что Маргарита пришла в восторг и спросила:
— Значит, принц не любит Коризандру?
— Нет, ваше высочество.
— С которых пор?
— С месяц.
— Вы не знаете, почему это случилось?
— Ах, это случилось по двум причинам.
— Неужели?
— Во-первых, графиня Грамон страшно ревнива.
— Бедная женщина.
— Во-вторых, принц полюбил другую.
— Вот как!
— И странное дело, сказали бы мужья, он любит ту, которая должна стать его женой.
— Что вы говорите? — вскричала удивленная Маргарита.,
— Я передаю вам сплетни и слухи, которые ходят при неракском дворе.
— Как, он любит меня?
— С тех пор, как увидел ваш портрет.
— Ах! Неужели! — засмеялась Маргарита.— Ваш принц, кажется, очень быстро увлекается.
— Ему двадцать лет, ваше высочество, а в наших краях...
Генрих замолчал и так нежно посмотрел на Маргариту, что у нее сильно забилось сердце.
— А я, если бы увидела этого принца в ботфортах и куртке из толстого сукна, то ручаюсь вам, что не влюбилась бы в него.
— Я могу описать вам его наружность, ваше высочество.
— Нет, не надо. Вернемся к графине. Она, должно быть, в отчаянии?
Этот вопрос привел в замешательство принца.
— На это я ничего не могу ответить вашему высочеству, потому что я уехал из Нерака в то время, когда любовь принца к графине начала угасать.
— А,— протянула немного разочарованная Маргарита.
— Так что я несколько затрудняюсь.
— Знаете ли, де Коарасс,— сказала Маргарита, посмотрев на часы,— что уже довольно поздно?
Генрих смутился и встал.
— Если ваше высочество желает, то я завтра могу набросать портрет принца Наваррского.
— Завтра?
Маргарита в свою очередь смутилась. Она взглянула на молодого человека, в глазах которого прочла мольбу.
— Хорошо! — сказала она.— Приходите завтра.
Она протянула ему руку, которая слегка задрожала
в его руке.
Он поднес ее к губам, и рука принцессы задрожала еще сильнее.
Генрих упал на колени.
— Уходите же! — воскликнула Маргарита, окончательно смутившись, дрожащим от волнения голосом.
Она отняла у него свою руку и позвала:
— Нанси!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21