— Ты, Наби, пойдешь со своими аламами на юг. Дам вам пушки и арабов Альхажди Муса. Запомни, никаких боевых действий без его согласия не предпринимай. В твоей верности и храбрости не сомневаюсь, но опыта войны с фарансава у тебя еще нет. И вы оба помните — надо беречь патроны!
— Отец, твоя воля священна! Альхаджи Муса — ты рука, я твой меч!
— Хорошо, сейчас все расходитесь и принимайтесь за дела. Альхаджи Муса, подожди еще немного.
Когда остались вдвоем, Раббех понизил голос:
— Недавно ты получил два послания из страны Раша. Что можешь сказать мне об этом?
— Мои начальники просят срочно сообщить, что здесь происходит. Должен буду написать им ответ.
— Хорошо. Пиши правду. А ты сам останешься с нами?
— Останусь, эмир! — решительно произнес Дмитрий, а про себя подумал — «семь бед, один ответ»!
Внезапно распахнулась дверь, и поток воздуха резко качнул огни светильников. В зал стремительно вошел Фадельалла.
— Отец, со мной только что говорил Бычья Голова. Он требует казни француза. Немедленно. Так мы должны доказать верность Англии. Иначе он не сможет помочь нам.
— Тир! — громко произнес Раббех. — Не надо было мне стравливать его с французом. Ну да теперь делать нечего. Суруру! Вылезай из-за ковра… Повесишь этого купца на главной площади, так чтобы это можно было видеть из лавки Бычьей Головы. Пусть соберут народ и судья скажет все, что полагается. Да, дайте французу что-нибудь, чтобы он выглядел здоровым, но скорбным и не вздумал орать перед простым народом. Иди!
— Вот она какова власть, Альхаджи Муса. Правитель должен думать и о таких делах. Пиши свое послание и отправляйся в путь.
С облегчением Дмитрий покинул зал. Дома заполнил колонками цифр бумажный квадратик и, свернув его трубочкой, засунул в срезанный конец одного из страусиных перьев. Связки этого ценного товара регулярно отправлялись через Сахару в города Средиземноморья. В Александрии Василий Ильич или кто-то другой прочтет написанное, а потом перешлет текст в Питер. Что-то там скажут? Но больше времени на раздумья не было. Дмитрий засунул басни Крылова в походную сумку и, простившись только с Ахмедом, поскакал к своим арабам.
Солнце уже встало, когда он увидел весь аламам, выстроенный вдоль крепостной стены. В утренних лучах все радовало глаз — холодно светилось начищенное оружие и сверкала сбруя, лоснились сытые кони, сияли радостные улыбки воинов, увидевших своего командира. Лучше всякой музыки звучали хриплые команды Айчака, топот коней и восторженные крики людей. Хозяйство алама было в полном порядке, и в поход можно было выступать немедленно.
Но у стены Дмитрий увидел несколько ящиков, аккуратно перетянутых волосяными веревками. Подошел поближе и обнаружил на каждом из них пестрые бумажки с названием известной английской мыловаренной фабрики. Трое воинов старательно отскребали их кинжалами.
— Это что такое?
— Подарок Бычьей головы, — радостно оскалился Айчак. — Только что привезли. Сейчас все погрузим на быков.
— Собираешься в походе торговать мылом?
— Так в них же винтовочные патроны! Поэтому приказчик англичанина и просил заранее содрать все эти бумажки.
60
Широкая река плавно струилась вдоль низких берегов. В ее бурой воде отражались красные глинистые обрывы, черные коряги, темно-зеленые заросли кустов, бесконечные серые ленты тростниковых зарослей. Над песчаными косами белели громадные плоские камни, на поверхности которых, под напором паводка, крупные валуны выдолбили глубокие вмятины и теперь покоились в них, словно яйца в лукошке. При взгляде на эти берега можно было поверить, что в дождливый сезон вода поднимается на три-четыре человеческих роста и яростно кипит на перекатах, а река сметает все на своем пути и разливается так, что не видно берегов.
Но сейчас, в конце сухого сезона, Шари была спокойной, и тысячи птиц носились над ее бесчисленными островами и протоками. У дальнего мыса громадная стая пеликанов перекрыла реку и истребляла прижатые к берегу косяки рыб. Рядом в тихой заводи кормились утки, а по широким листьям плавающих растений перебегали и что-то быстро-быстро клевали длинноногие птички. Вдруг у берега взметнулся фонтан брызг, и все птицы взлетели с громкими криками. Но одна утка исчезла, а на ее месте закрутился водоворот и блеснул черной чешуей хвост крокодила.
— Эти поганые твари даже в нашу заводь забрались! — возмутился стоявший рядом с Дмитрием Меи Араду. Альхаджи Муса, прикажи перестрелять крокодилов. Они же всех моих людей перекалечат!
Старичок воинственно задрал свою седую бородку и резво захромал вдоль берега, что-то замерял и указывал подручным, где втыкать бамбуковые вешки. Увидел входившие в заводь пироги и замахал им, показал место выгрузки. Начальник арсенала и главный пушкарь Раббеха не пожелал оставаться в столице. Объехавший множество стран от Испании до Индии, он заявил, что хорошо знает все повадки франков и родственных им племен и что в боях с ними не обойтись без его орудий. Под бдительным присмотром Мей Араду все медные пушечки и боеприпасы были благополучно доставлены в лагерь, и сейчас он создавал военную флотилию, устанавливал орудия на больших пирогах, на которых обычно перевозили верблюдов и тюки хлопка.
На берегу появился Наби. Его розовые одежды, словно паруса, развевались на ветру. Грузно ступая но хрустящему песку, он подошел к Дмитрию и спросил, где лучше разместить палатки гарема, который, как обычно, сопровождает его в походе. В разговор тут же вмешался Мей Араду и заявил, что место на прибрежном холме занято. Там, куда не доходит речная сырость, он устроит склад боеприпасов. Начался спор, который пришлось решать Дмитрию. Боеприпасы приказал хранить в нескольких удаленных друг от друга местах и беречь, как самое ценное, что есть в лагере. Гарем же пусть устраивается на мысу, там его будет легче охранять, а жены смогут купаться на мелководье, где крокодилы не смогут к ним незаметно подобраться.
Старичок поворчал для порядка и ушел к своим пушкарям, а сын эмира разоткровенничался. Признался, что ему не терпится вступить в бой, броситься на врагов с доброй саблей в руке и рубать их одного за другим. А потом пировать с друзьями и проводить ночи с любимыми женами. Все эти военные совещания не для него, там всегда так много говорят лишних слов, но ничего определенного не могут решить. Он отлично понимает, что большинство их участников сами толком не разбираются в обстановке и совершенно не способны действовать самостоятельно. Они могут лишь исполнять чужие приказы, но боятся в этом признаться и, чтобы скрыть это, болтают чепуху или просто хвастаются и врут.
Дмитрий спорить не стал, но чтобы успокоить этого громадного ребенка, в глазах которого стояла давняя обида на грозного отца и его свирепых соратников, предложил все решения принимать только вместе:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149