Жеребец доброжелательно пофыркивал, игриво толкал хозяина, просился на прогулку. Внезапно по его гладкой шерсти прошла волна мелкой дрожи, и он испуганно вскинул голову. В соседнем стойле нервно затопали другие лошади. Стоявший рядом конюх поспешно схватился за висевший на шее амулет, негромко предупредил:
— Берегись, сюда идет человек с дурным глазом.
— Альхаджи Муса, тебя зовет эмир! — громко произнес подошедший Хайяту и не удержался, торжествующе добавил: — Идем в поход на Мандара! Я командую войском, а ты поступаешь в мое распоряжение!
— Я подчиняюсь только приказам эмира.
— Сейчас он сам объявит тебе свою волю!
Эмир был необычайно весел, что-то рассказывал окружавшим его придворным. Известным болтунам и подхалимам, о которых сам много раз говорил, что они способны лишь «жрать и сплетничать». Церемонно ответил на приветствие Дмитрий, но был краток.
— Альхаджи Муса, мы решили кое-кому показать мощь Борну. Сам я побуду дома при молодой жене, а в поход пойдет наш верховный судья и советник Хайяту, законный наследник повелителя халифата Сокото. Под его командованием посылаем тебя, много конников, лучших базингеров с пушками. К вам присоединяться меткие лучники племени манга и войска верных нам султанов. Дойдете до гор Мандара и реки Бенуэ, там выпотрошите тех шакалов, которые все еще лижут задницу султану Абдурахману и платят ему дань золотом. Выступаете завтра, а сегодня устраиваем пир в честь славного полководца Хайяту!
После таких слов Дмитрий вышел из покоев эмира в недоумении. Во время последнего ночного совещания не было и речи о походе на юг, да еще со значительными силами. Кто же тогда будет прикрывать западную границу и столицу? Видно, хитрит Раббех, опять ведет свою тайную игру.
В одном из дворцовых переходов повстречался Идрис, незаметно сделал знак следовать за собой. В каком-то полутемном чулане, у дверей которого двое рослых слуг немедленно уселись играть в кости, он тихо заговорил:
— Не беспокойся, все идет как задумано. Хаким это затеял, чтобы обмануть сильного соседа. В Сокото должны поверить, что под командованием Хайяту собрано сильное войско и сам он представляет серьезную угрозу. Кроме того, его следует на время убрать из столицы, потому что последнее время он начал вмешиваться в дела Хакима и ведет себя слишком самостоятельно. Умный правитель не держит долго таких советников.
— Зачем я понадобился в этой игре?
— Хайяту решительно потребовал, чтобы ты принял участие в походе. Ему это принесет победу. Сам знаешь, у нас с прорицателями не спорят. Но не беспокойся, рядом с тобой будут Хасан и мои люди, а вся эта игра быстро закончится. Да, сегодня на пиру рядом с тобой будут некоторые из тайных друзей Абдурахмана. Прошу тебя, с ними говори только о погоде, но упомяни, что вырос в стране, где холода бывают не только ночью, но и днем. Добавь, что поход в горы для тебя дело привычное, в Эфиопии доводилось видеть и не такие вершины. И еще — не мешай Айчаку врать про то, как он крошил итальянцев и какую добычу захватил у махдистов.
На следующий день из крепостных ворот Диквы под гром барабанов и рев труб в поход двинулось огромное войско под командованием Хайяту. Впереди выступал он сам вместе с сыном Саидом, многочисленными слугами и длинным караваном верблюдов и быков, груженных различными припасами. Следом за ними тяжелой поступью прошли аламы базингеров, мерным шагом проплыли верблюды с пушками, резво проскакали конные отряды. Все видели, что казармы опустели, а эта бесчисленная воинская сила двинулась по южной дороге.
Но на первом же ночном привале появился мрачный соратник эмира Абубакар и передал приказ — всем двигаться в западном направлении, а Хайяту продолжать поход. В его распоряжении остается сотня базингеров под командованием галадима Умара Муби, три десятка конников Дмитрия, одна пушечка и множество собственных слуг. С военной прямотой посланец Раббеха объяснил, что для войны с дикарями верховному судье этих сил вполне хватит, тем более что к нему уже идут подкрепления.
Действительно, вскоре появились отряды провинциальных султанов, несколько сотен всадников самого разбойничьего вида на поджарых конях. Их предводители, с лицами до глаз замотанными разноцветными платками, один за другим картинно били себя в грудь, прикрытую кольчугой или кожаным панцирем, и громогласно клялись в верности, прославляли собственную храбрость и силу. По ночам из стада, которое гнали слуги Хайяту, стали пропадать овцы, а однажды у всадников Дмитрия пытались угнать лошадей. Но прошедшие половину Африки ветераны были начеку, их имущество осталось в сохранности. Отрубленную руку конокрада насадили на копье и выставили для всеобщего обозрения. Обещали, что готовы бесплатно вернуть ее хозяину, но тот так и не появился, а стоянку арабов, как стали их теперь называть, все стали обходить стороной. Прибыли и воины манга, голые и курчавые. Настоящие купидоны с луками и колчанами стрел, вся одежда которых состояла из свернутого в трубочку листочка. Эти воины жили на подножном корму, словно саранча, опустошали крестьянские поля, шарили по окрестностям, добывали любую дичь, вплоть до змей и крыс, собирали дикие плоды и съедобные коренья.
Вскоре походный строй был утрачен, и войско превратилось в медленно бредущую в южном направлении толпу. Теперь его лагерь являл собой дымную, шумную и зловонную стоянку, которую никто не охранял и все стремились покинуть с первыми лучами солнца. На предложение Дмитрия навести хоть какой-нибудь порядок, Хайяту только махнул рукой.
— Всегда так воевали. Скоро вступим на земли Мандара, там еды всем хватит. А внезапного нападения не надо опасаться, дикари нас боятся.
Как только перешли границу, все это сборище вооруженных людей моментально превратилось в банду грабителей и убийц, которые рассыпались по окрестным долинам. Они жгли деревни, разоряли амбары, угоняли скот. Но главная охота велась на женщин и детей. Их вязали, сгоняли на открытые участки, огораживали наспех сооруженными завалами из колючего кустарника и стереги круглые сутки. Захваченным в плен мужчинам, для охраны которых требовалось слишком много воинов, просто отрубали ступни и бросали умирать в лесу.
Увидев все это, возмущенный Дмитрий ворвался в шатер Хайяту:
— Что же это творится! Раббех всенародно объявляет, что он против захвата рабов, а твои воины опустошают целые деревни. Отдай приказ, чтобы убийства и разбой прекратили немедленно!
Верховный судья с увлечением перебирал уздечки. Он покупал и выменивал их везде, где только мог, и уже собрал великое множество. Украшенные металлическими бляшками, полосками цветной кожи, цепочками и даже драгоценными камнями, они составляли содержимое двух объемистых тюков, которые возились на особом быке и охранялись также строго, как и сундуки с деньгами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149
— Берегись, сюда идет человек с дурным глазом.
— Альхаджи Муса, тебя зовет эмир! — громко произнес подошедший Хайяту и не удержался, торжествующе добавил: — Идем в поход на Мандара! Я командую войском, а ты поступаешь в мое распоряжение!
— Я подчиняюсь только приказам эмира.
— Сейчас он сам объявит тебе свою волю!
Эмир был необычайно весел, что-то рассказывал окружавшим его придворным. Известным болтунам и подхалимам, о которых сам много раз говорил, что они способны лишь «жрать и сплетничать». Церемонно ответил на приветствие Дмитрий, но был краток.
— Альхаджи Муса, мы решили кое-кому показать мощь Борну. Сам я побуду дома при молодой жене, а в поход пойдет наш верховный судья и советник Хайяту, законный наследник повелителя халифата Сокото. Под его командованием посылаем тебя, много конников, лучших базингеров с пушками. К вам присоединяться меткие лучники племени манга и войска верных нам султанов. Дойдете до гор Мандара и реки Бенуэ, там выпотрошите тех шакалов, которые все еще лижут задницу султану Абдурахману и платят ему дань золотом. Выступаете завтра, а сегодня устраиваем пир в честь славного полководца Хайяту!
После таких слов Дмитрий вышел из покоев эмира в недоумении. Во время последнего ночного совещания не было и речи о походе на юг, да еще со значительными силами. Кто же тогда будет прикрывать западную границу и столицу? Видно, хитрит Раббех, опять ведет свою тайную игру.
В одном из дворцовых переходов повстречался Идрис, незаметно сделал знак следовать за собой. В каком-то полутемном чулане, у дверей которого двое рослых слуг немедленно уселись играть в кости, он тихо заговорил:
— Не беспокойся, все идет как задумано. Хаким это затеял, чтобы обмануть сильного соседа. В Сокото должны поверить, что под командованием Хайяту собрано сильное войско и сам он представляет серьезную угрозу. Кроме того, его следует на время убрать из столицы, потому что последнее время он начал вмешиваться в дела Хакима и ведет себя слишком самостоятельно. Умный правитель не держит долго таких советников.
— Зачем я понадобился в этой игре?
— Хайяту решительно потребовал, чтобы ты принял участие в походе. Ему это принесет победу. Сам знаешь, у нас с прорицателями не спорят. Но не беспокойся, рядом с тобой будут Хасан и мои люди, а вся эта игра быстро закончится. Да, сегодня на пиру рядом с тобой будут некоторые из тайных друзей Абдурахмана. Прошу тебя, с ними говори только о погоде, но упомяни, что вырос в стране, где холода бывают не только ночью, но и днем. Добавь, что поход в горы для тебя дело привычное, в Эфиопии доводилось видеть и не такие вершины. И еще — не мешай Айчаку врать про то, как он крошил итальянцев и какую добычу захватил у махдистов.
На следующий день из крепостных ворот Диквы под гром барабанов и рев труб в поход двинулось огромное войско под командованием Хайяту. Впереди выступал он сам вместе с сыном Саидом, многочисленными слугами и длинным караваном верблюдов и быков, груженных различными припасами. Следом за ними тяжелой поступью прошли аламы базингеров, мерным шагом проплыли верблюды с пушками, резво проскакали конные отряды. Все видели, что казармы опустели, а эта бесчисленная воинская сила двинулась по южной дороге.
Но на первом же ночном привале появился мрачный соратник эмира Абубакар и передал приказ — всем двигаться в западном направлении, а Хайяту продолжать поход. В его распоряжении остается сотня базингеров под командованием галадима Умара Муби, три десятка конников Дмитрия, одна пушечка и множество собственных слуг. С военной прямотой посланец Раббеха объяснил, что для войны с дикарями верховному судье этих сил вполне хватит, тем более что к нему уже идут подкрепления.
Действительно, вскоре появились отряды провинциальных султанов, несколько сотен всадников самого разбойничьего вида на поджарых конях. Их предводители, с лицами до глаз замотанными разноцветными платками, один за другим картинно били себя в грудь, прикрытую кольчугой или кожаным панцирем, и громогласно клялись в верности, прославляли собственную храбрость и силу. По ночам из стада, которое гнали слуги Хайяту, стали пропадать овцы, а однажды у всадников Дмитрия пытались угнать лошадей. Но прошедшие половину Африки ветераны были начеку, их имущество осталось в сохранности. Отрубленную руку конокрада насадили на копье и выставили для всеобщего обозрения. Обещали, что готовы бесплатно вернуть ее хозяину, но тот так и не появился, а стоянку арабов, как стали их теперь называть, все стали обходить стороной. Прибыли и воины манга, голые и курчавые. Настоящие купидоны с луками и колчанами стрел, вся одежда которых состояла из свернутого в трубочку листочка. Эти воины жили на подножном корму, словно саранча, опустошали крестьянские поля, шарили по окрестностям, добывали любую дичь, вплоть до змей и крыс, собирали дикие плоды и съедобные коренья.
Вскоре походный строй был утрачен, и войско превратилось в медленно бредущую в южном направлении толпу. Теперь его лагерь являл собой дымную, шумную и зловонную стоянку, которую никто не охранял и все стремились покинуть с первыми лучами солнца. На предложение Дмитрия навести хоть какой-нибудь порядок, Хайяту только махнул рукой.
— Всегда так воевали. Скоро вступим на земли Мандара, там еды всем хватит. А внезапного нападения не надо опасаться, дикари нас боятся.
Как только перешли границу, все это сборище вооруженных людей моментально превратилось в банду грабителей и убийц, которые рассыпались по окрестным долинам. Они жгли деревни, разоряли амбары, угоняли скот. Но главная охота велась на женщин и детей. Их вязали, сгоняли на открытые участки, огораживали наспех сооруженными завалами из колючего кустарника и стереги круглые сутки. Захваченным в плен мужчинам, для охраны которых требовалось слишком много воинов, просто отрубали ступни и бросали умирать в лесу.
Увидев все это, возмущенный Дмитрий ворвался в шатер Хайяту:
— Что же это творится! Раббех всенародно объявляет, что он против захвата рабов, а твои воины опустошают целые деревни. Отдай приказ, чтобы убийства и разбой прекратили немедленно!
Верховный судья с увлечением перебирал уздечки. Он покупал и выменивал их везде, где только мог, и уже собрал великое множество. Украшенные металлическими бляшками, полосками цветной кожи, цепочками и даже драгоценными камнями, они составляли содержимое двух объемистых тюков, которые возились на особом быке и охранялись также строго, как и сундуки с деньгами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149