Позднее я узнала, что надо мной наклонялась Жанна. Я услышала ее
голос, чей-то шепот. Потом мне вдруг померещилось, будто здесь крестная
Мидоля, я ее вспомнила, ее катят мне навстречу в кресле на колесиках, в
оранжевой шали на плечах, безобразную, страшную... Я открыла глаза, еще не
совсем очнувшись от забытья, когда все еще видится сквозь какую-то муть,
точно сквозь стекло, заливаемое дождем.
Но мир обрел ясность. Надо мной были светлые волосы, светлое лицо
Жанны. Мне подумалось, что она, вероятно, долго на меня смотрела.
- Ты хорошо себя чувствуешь?
Я ответила, что чувствую себя хорошо, и протянула к ней руки, чтобы
быть к ней поближе. За ее волосами, касавшимися моей щеки, я увидела
огромную комнату, стены, обшитые панелями, лампы, притаившийся в углах
мрак, диван, с которого я перебралась сюда. Плед лежал на моих коленях.
- где я, здесь что?
- Дом, которым мне временно разрешили пользоваться. Я тебе потом
объясню. Ты хорошо себя чувствуешь? ты заснула в машине.
- Мне холодно.
- Я сняла с тебя пальто. Не надо было. Погоди.
Прижав меня крепче к себе, она энергично растирала мне то плечи, то
поясницу, чтобы я согрелась. Я засмеялась. Она отпрянула, лицо ее стало
замкнутым, и я снова увидела сомнение в глубине ее глаз. Потом она вдруг
тоже засмеялась и подала мне чашку, которая стояла на ковре.
- Пей. это чай.
- Я долго спала?
- Три часа. Пей.
- Мы одни здесь?
- Нет. Здесь еще есть кухарка и слуга. Они совсем потеряли голову.
Пей. Они до сих пор опомниться не могут от того, каким манером я притащила
тебя из машины. Ты ведь похудела. Я несла тебя на руках. Придется принять
серьезные меры, чтобы ты нагуляла себе щеки. Когда ты была маленькая,
именно я, рискуя навлечь на себя твою ненависть, заставляла тебя есть.
- Я ненавидела вас?
- Пей. Нет, ты меня не ненавидела. Тебе было тринадцать лет. у тебя
торчали ребра. Ты и представить себе не можешь, как мне было стыдно за
твои ребра. Ну, будешь ты пить или нет?
Я залпом проглотила свой уже остывший чай, вкус которого был мне
знаком, хоть и не очень нравился.
- Ты не любишь чай?
- Да так себе, скорее - нет.
- А прежде любила.
Отныне мне всегда будет сопутствовать это словечко "прежде". Я
сказала Жанне, что в клинике мне последнее время разрешали понемножку пить
кофе, и я от него лучше себя чувствую. Склонившись над моим креслом, Жанна
обещала давать мне все, чего я захочу: ведь я с ней, я жива, и это
главное.
- А только что в клинике вы меня не узнали, правда?
- Нет, узнала. Но прошу тебя, не говори мне "вы".
- Ты меня узнала?
- Ты мой птенчик, - сказала она. - впервые я увидела тебя, когда
встречала на аэродроме в Риме. ты была совсем маленькая, с большим
чемоданом. И такая же растерянная, как сейчас. А твоя крестная сказала:
"Мюрно, если она не потолстеет, получишь расчет". Я тебя кормила, одевала,
мыла, учила итальянскому, играть в теннис, в шашки, танцевать чарльстон -
всему на свете. И даже два раза выпорола - этим ты тоже обязана мне. с
тринадцати до восемнадцати лет ты со мной не расставалась, разве что дня
на три, не больше. Ты была мне как родная дочь. А твоя крестная говорила:
"это твоя служба". И теперь я начну ее сначала. А если ты не станешь
такой, как прежде, я сама себе дам расчет.
Она слушала мой смех, не сводя с меня изучающего и такого упорного
взгляда, что я сразу осеклась.
- Ты что?
- Ничего, дорогая. Ну-ка, встань.
Взяв меня под руку, она помогла мне встать и попросила походить по
комнате, сама отошла в сторону, наблюдая за мной издали. Я сделала
несколько неверных шагов по комнате, чувствуя мучительную пустоту в
затылке и тяжесть в ногах, которые были как свинцом налиты.
Когда Жанна снова подошла ко мне, я подумала: "она, верно, пытается
скрыть смятение, чтобы меня не расстраивать". ей действительно удалось
изобразить на своем лице доверчивую улыбку, словно я всегда была такой:
скулы торчат, нос короткий, волосенки реденькие. Где-то в доме часы
пробили семь.
- Я очень переменилась? - спросила я.
- лицо стало другим. К тому же ты устала, не удивительно, что
движения и походка у тебя сейчас не такие, как прежде. Мне тоже придется к
этому привыкать.
- Как это случилось?
- Потом, дорогая.
- Я хочу себя вспомнить. Себя, тебя, тетю Мидоля, отца, других. Я
хочу вспомнить.
- Ты вспомнишь.
- Почему мы здесь? почему бы сразу не отвезти меня в такое место,
которое я знаю и где все меня знают?
На этот вопрос Жанна ответила только через три дня. а сейчас она
обняла меня и, прижав к себе, покачивалась вместе со мной, точно баюкала
меня, называла своей доченькой, уверяла, что теперь никто меня больше не
обидит, потому что она больше никогда не оставит меня одну.
- Ты меня оставила одну?
- Пришлось. Мне нужно было съездить в Ниццу по делам твоей тетки. А
когда я вернулась на виллу, я нашла тебя полумертвою под лестницей. Я с
ума сходила, пока мне не удалось вызвать машину для перевозки больных,
врачей, полицию.
Мы с Жанной разговаривали сейчас в другой огромной комнате - в
столовой, обставленной темной мебелью, где от одного конца стола до
другого было шагов десять. Мы сидели рядом. На плечах у меня был все тот
же клетчатый плед.
- Долго я пробыла на мысе Кадэ?
- Три недели, - ответила Жанна. - Первые несколько дней я провела с
вами обеими.
- Обеими?
- С тобой и девушкой, с которой ты дружила. Если ты решила ничего не
есть, я перестану рассказывать.
за каждый съеденный кусок бифштекса мне полагался кусок прошлого, я
глотала их вперемежку. Вот такой обмен устроили мы с Жанной, сидя бок о
бок в столовой огромного мрачного дома в нейн, где подавала нам кухарка,
незаметная и бесшумная, которая называла Жанну попросту "Мюрно", без
добавления "мадемуазель" или "мадам".
- Эта девушка была твоей подругой детства, - продолжала Жанна. - Вы
росли в одном доме, в Ницце. Ее мать ходила стирать белье к твоей маме.
Когда вам было лет по восемь-девять, вы расстались и встретились снова
только в феврале этого года. Она работала в Париже. Ты к ней привязалась.
звали ее Доменика Лои.
Жанна зорко следила за мной, ловя на моем лице хоть какой-нибудь
признак того, что я вспоминаю этот кусок прошлого. Никакой надежды! Она
рассказывала о людях, участь которых меня пугала и печалила, но сами по
себе эти люди были мне чужды.
- Так эта-то девушка и умерла?
- Да. Ее нашли в той части виллы, что сгорела. Ты, по всей видимости,
пыталась вытащить Доменику из ее комнаты, пока сама не получила ожоги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39