На
тебе загорелась ночная рубашка. Ты, должно быть, хотела побежать к
бассейну, в саду есть бассейн. Через полчаса я обнаружила тебя внизу под
лестницей. Было два часа ночи. Прибежали какие-то люди в пижамах, но
боялись тебя трогать, растерялись, не знали, что делать. Сразу же вслед за
мной примчались пожарные из Лека. Они-то и отвезли тебя в Ля-Сьота, в
лазарет при верфи. Ночью можно было получить машину для перевозки больных
только из Марселя. В конце концов прислали вертолет. Тебя доставили в
Ниццу. Оперировали на другой день.
- Что со мной было?
- Ты, должно быть, упала на нижних ступеньках лестницы, когда
выбежала из дому. Если только не предположить, что ты хотела спуститься из
окна и сорвалась. Следствие ничего нам не дало. Как бы то ни было,
установлено, что ты упала вниз головой на лестницу, получила ожоги лица и
рук. На теле тоже были ожоги, но не такие тяжелые, ночная рубашка тебя
кое-как все же защитила. Пожарные мне на этот счет что-то толковали, но я
забыла. Ты лежала голая, вся черная, с головы до пят, а в руках и во рту у
тебя были клочья обуглившейся материи. И ни одного волоса на голове. Люди,
которых я застала подле тебя, думали, ты мертвая. На темени у тебя была
дырища с мою ладонь. Больше всего хлопот в ту первую ночь наделала нам
именно эта рана. Потом, после операции доктора Шавера, я подписала
документ, по которому обязывалась дать кожу для пересадки: у тебя ткани не
восстанавливались.
Жанна рассказывала, не глядя на меня. Каждая ее фраза раскаленным
буравом впивалась в мой мозг. Отодвинувшись вместе со стулом от стола,
Жанна откинула подол своей юбки. я увидела на ее правой ляжке, над чулком,
коричневый квадрат: след от пересадки ткани.
Я схватилась за голову - на мне были все те же неснимаемые перчатки -
и заплакала. рука Жанны легла на мое плечо, и мы сидели так долго, пока не
пришла кухарка и не поставила на стол поднос с фруктами.
- Я рассказываю тебе об этом, потому что так нужно, - сказала Жанна.
- Нужно, чтобы ты это знала и вспомнила.
- Я понимаю.
- Ты здесь, жива, с тобой ничего больше не случится. Значит, то, что
было, уже не страшно.
- Отчего дом загорелся?
Она встала. юбка ее расправилась, прикрыв след на ляжке. Жанна
подошла к буфету, зажгла спичку, прикурила. С секунду подержала горящую
спичку, показывая ее мне.
- Утечка газа в комнате той девушки. За несколько месяцев до пожара
на вилле провели газ. Следствие пришло к заключению, что проводка в одном
месте оказалась недоброкачественной. Источник взрыва - неисправная горелка
колонки в одной из ванных.
Она погасила спичку.
- Подойди ко мне, -сказала я Жанне.
Она подошла, села со мной. Я взяла из ее руки сигарету и затянулась.
Вроде бы приятно.
- Я прежде курила?
- Ну-ка, встань, - сказала Жанна. - Поехали гулять. Возьми на дорогу
яблоко. Вытри глаза.
В спальне с низким потолком, где стояла такая широкая кровать, что на
ней в случае нужды поместились бы четыре Мишели, Жанна нарядила меня в
толстый полувер с глухим воротником, замшевое пальто и зеленый шарф.
Мы вышли в сад с черными деревьями; Жанна усадила меня в машину, на
которой мы приехали сюда днем.
- В десять часов я уложу тебя в постель. Но прежде хочу тебе кое-что
показать. через несколько дней ты у меня будешь водить машину.
- Пожалуйста, скажи мне еще раз имя и фамилию той девушки!
- Доменика Лои. Вообще-то ее все звали До. А когда вы были маленькие,
вы играли втроем еще с одной девочкой, она умерла рано, кажется, от
суставного ревматизма или чего-то в этом роде. Вас назвали кузинами,
может, потому, что вы росли вместе. К тому же вы все три родом из италии:
Ми, До и Ля. третью подружку звали Анджела. Поняла теперь, откуда взялось
прозвише твоей тетки?
Жанна вела машину на большой скорости по широким, ярко освещенным
улицам.
- Имя и фамилия твоей тетки - Сандра Рафферми. Она сестра твоей
матери.
- Когда умерла моя мама?
- Тебе было тогда лет восемь-девять, точно не помню. Тебя поместили в
пансион. Через четыре года тетка настояла, чтобы тебя отдали ей. В
молодости - рано или поздно ты это все равно узнаешь - она занималась не
очень-то почтенным делом. но к тому времени она стала важной дамой,
разбогатела. Туфли, которые мы с тобой носим, делаются на фабриках твоей
тетки.
Положив руку мне на колено, Жанна добавила, что, если угодно, фабрики
эти можно назвать моими: Рафферми-то померла.
- Ты не любила мою тетку?
- Не знаю, - ответила Жанна. - Я люблю тебя. Остальное меня не
трогает. Восемнадцати лет я начала работать на рафферми: стала каблучным
мастером в цехе ее фабрики во флоренции. Я жила одна, зарабатывала себе на
хлеб как могла. было это в сорок втором. Пришла она как-то в цех, и первой
наградой за мои труды была оплеуха; впрочем, эту оплеуху я ей тут же
вернула. Вот тогда она и взяла меня к себе. А последним ее подарком была
тоже оплеуха, но на этот раз я не дала сдачи. случилось это в мае
нынешнего года, за неделю до ее смерти. Временами она сознавала, что
умирает, но от этого не становилась добрее к окружающим.
- Я любила тетю Мидоля?
- Нет.
Целую минуту я молчала, тщетно стараясь представить себе, как живую,
ту женщину, чье лицо я знала по фотографии, - старуху в пенсне, сидящую в
кресле на колесиках.
- Я любила Доменику Лои?
- Кто ж ее не любил? -ответила Жанна.
- А тебя я любила?
Она обернулась: я встретила ее взгляд, в котором дрожали огоньки
мелькавших мимо фонарей. Она пожала плечами и резким тоном ответила, что
скоро мы будем дома. И вдруг мне стало больно, так больно, точно я самое
себя ранила, я взяла Жанну за руку. Машина дернулась и описала дугу.
"Прости", - сказала я, и Жанна, наверное, подумала, что я прошу прошения
за эту дугу.
Она показала мне триумфальную арку, площадь согласия, дворец тюильри,
сену. Миновав площадь мобера, мы остановились в маленькой улочке, которая
вела к реке, подле гостиницы, освещенной неоновой надписью: "Гостиница
Виктория".
Мы остались в машине. Жанна попросила меня посмотреть на гостиницу,
но дом этот не вызывал во мне никаких воспоминаний.
- А здесь что? - сказала я.
- Здесь ты часто бывала. В этой гостинице жила До.
- Поедем домой, пожалуйста!
Жанна вздохнула, сказала "хорошо" и чмокнула меня в висок. По дороге
я притворилась спящей, уткнулась лицом в Жаннину юбку.
Дома она меня раздела, велела принять ванну, потом растерла махровым
полотенцем и протятула мне пару трикотажных перчаток вместо промокших,
которые я не сняла, даже купаясь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
тебе загорелась ночная рубашка. Ты, должно быть, хотела побежать к
бассейну, в саду есть бассейн. Через полчаса я обнаружила тебя внизу под
лестницей. Было два часа ночи. Прибежали какие-то люди в пижамах, но
боялись тебя трогать, растерялись, не знали, что делать. Сразу же вслед за
мной примчались пожарные из Лека. Они-то и отвезли тебя в Ля-Сьота, в
лазарет при верфи. Ночью можно было получить машину для перевозки больных
только из Марселя. В конце концов прислали вертолет. Тебя доставили в
Ниццу. Оперировали на другой день.
- Что со мной было?
- Ты, должно быть, упала на нижних ступеньках лестницы, когда
выбежала из дому. Если только не предположить, что ты хотела спуститься из
окна и сорвалась. Следствие ничего нам не дало. Как бы то ни было,
установлено, что ты упала вниз головой на лестницу, получила ожоги лица и
рук. На теле тоже были ожоги, но не такие тяжелые, ночная рубашка тебя
кое-как все же защитила. Пожарные мне на этот счет что-то толковали, но я
забыла. Ты лежала голая, вся черная, с головы до пят, а в руках и во рту у
тебя были клочья обуглившейся материи. И ни одного волоса на голове. Люди,
которых я застала подле тебя, думали, ты мертвая. На темени у тебя была
дырища с мою ладонь. Больше всего хлопот в ту первую ночь наделала нам
именно эта рана. Потом, после операции доктора Шавера, я подписала
документ, по которому обязывалась дать кожу для пересадки: у тебя ткани не
восстанавливались.
Жанна рассказывала, не глядя на меня. Каждая ее фраза раскаленным
буравом впивалась в мой мозг. Отодвинувшись вместе со стулом от стола,
Жанна откинула подол своей юбки. я увидела на ее правой ляжке, над чулком,
коричневый квадрат: след от пересадки ткани.
Я схватилась за голову - на мне были все те же неснимаемые перчатки -
и заплакала. рука Жанны легла на мое плечо, и мы сидели так долго, пока не
пришла кухарка и не поставила на стол поднос с фруктами.
- Я рассказываю тебе об этом, потому что так нужно, - сказала Жанна.
- Нужно, чтобы ты это знала и вспомнила.
- Я понимаю.
- Ты здесь, жива, с тобой ничего больше не случится. Значит, то, что
было, уже не страшно.
- Отчего дом загорелся?
Она встала. юбка ее расправилась, прикрыв след на ляжке. Жанна
подошла к буфету, зажгла спичку, прикурила. С секунду подержала горящую
спичку, показывая ее мне.
- Утечка газа в комнате той девушки. За несколько месяцев до пожара
на вилле провели газ. Следствие пришло к заключению, что проводка в одном
месте оказалась недоброкачественной. Источник взрыва - неисправная горелка
колонки в одной из ванных.
Она погасила спичку.
- Подойди ко мне, -сказала я Жанне.
Она подошла, села со мной. Я взяла из ее руки сигарету и затянулась.
Вроде бы приятно.
- Я прежде курила?
- Ну-ка, встань, - сказала Жанна. - Поехали гулять. Возьми на дорогу
яблоко. Вытри глаза.
В спальне с низким потолком, где стояла такая широкая кровать, что на
ней в случае нужды поместились бы четыре Мишели, Жанна нарядила меня в
толстый полувер с глухим воротником, замшевое пальто и зеленый шарф.
Мы вышли в сад с черными деревьями; Жанна усадила меня в машину, на
которой мы приехали сюда днем.
- В десять часов я уложу тебя в постель. Но прежде хочу тебе кое-что
показать. через несколько дней ты у меня будешь водить машину.
- Пожалуйста, скажи мне еще раз имя и фамилию той девушки!
- Доменика Лои. Вообще-то ее все звали До. А когда вы были маленькие,
вы играли втроем еще с одной девочкой, она умерла рано, кажется, от
суставного ревматизма или чего-то в этом роде. Вас назвали кузинами,
может, потому, что вы росли вместе. К тому же вы все три родом из италии:
Ми, До и Ля. третью подружку звали Анджела. Поняла теперь, откуда взялось
прозвише твоей тетки?
Жанна вела машину на большой скорости по широким, ярко освещенным
улицам.
- Имя и фамилия твоей тетки - Сандра Рафферми. Она сестра твоей
матери.
- Когда умерла моя мама?
- Тебе было тогда лет восемь-девять, точно не помню. Тебя поместили в
пансион. Через четыре года тетка настояла, чтобы тебя отдали ей. В
молодости - рано или поздно ты это все равно узнаешь - она занималась не
очень-то почтенным делом. но к тому времени она стала важной дамой,
разбогатела. Туфли, которые мы с тобой носим, делаются на фабриках твоей
тетки.
Положив руку мне на колено, Жанна добавила, что, если угодно, фабрики
эти можно назвать моими: Рафферми-то померла.
- Ты не любила мою тетку?
- Не знаю, - ответила Жанна. - Я люблю тебя. Остальное меня не
трогает. Восемнадцати лет я начала работать на рафферми: стала каблучным
мастером в цехе ее фабрики во флоренции. Я жила одна, зарабатывала себе на
хлеб как могла. было это в сорок втором. Пришла она как-то в цех, и первой
наградой за мои труды была оплеуха; впрочем, эту оплеуху я ей тут же
вернула. Вот тогда она и взяла меня к себе. А последним ее подарком была
тоже оплеуха, но на этот раз я не дала сдачи. случилось это в мае
нынешнего года, за неделю до ее смерти. Временами она сознавала, что
умирает, но от этого не становилась добрее к окружающим.
- Я любила тетю Мидоля?
- Нет.
Целую минуту я молчала, тщетно стараясь представить себе, как живую,
ту женщину, чье лицо я знала по фотографии, - старуху в пенсне, сидящую в
кресле на колесиках.
- Я любила Доменику Лои?
- Кто ж ее не любил? -ответила Жанна.
- А тебя я любила?
Она обернулась: я встретила ее взгляд, в котором дрожали огоньки
мелькавших мимо фонарей. Она пожала плечами и резким тоном ответила, что
скоро мы будем дома. И вдруг мне стало больно, так больно, точно я самое
себя ранила, я взяла Жанну за руку. Машина дернулась и описала дугу.
"Прости", - сказала я, и Жанна, наверное, подумала, что я прошу прошения
за эту дугу.
Она показала мне триумфальную арку, площадь согласия, дворец тюильри,
сену. Миновав площадь мобера, мы остановились в маленькой улочке, которая
вела к реке, подле гостиницы, освещенной неоновой надписью: "Гостиница
Виктория".
Мы остались в машине. Жанна попросила меня посмотреть на гостиницу,
но дом этот не вызывал во мне никаких воспоминаний.
- А здесь что? - сказала я.
- Здесь ты часто бывала. В этой гостинице жила До.
- Поедем домой, пожалуйста!
Жанна вздохнула, сказала "хорошо" и чмокнула меня в висок. По дороге
я притворилась спящей, уткнулась лицом в Жаннину юбку.
Дома она меня раздела, велела принять ванну, потом растерла махровым
полотенцем и протятула мне пару трикотажных перчаток вместо промокших,
которые я не сняла, даже купаясь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39