- Теперь все в порядке? - спросила она.
- Да, - отозвался я, поднимая вилку.
- Странных родственников дает нам жизнь, - сказала она.
Я посмотрел на нее, пытаясь разгадать сентенцию, но не сумел. И
ничего кроме:
- Да, - сказать было нечего.
Она мгновение изучала меня, но я сидел с невыразительной миной. Так
что:
- Когда ты был ребенком, то всегда отвечал односложно, как знак
капризной раздражительности, - сказала она.
- Да, - сказал я.
Мы принялись за еду. Над неподвижным, темным морем полыхнуло еще. При
свете последней вспышки мне показалось, что я увидел далекий корабль: все
черные паруса подняты и наполнены ветром.
- У тебя уже было свидание с Мандором?
- Да.
- Как он?
- Отлично.
- Что-то беспокоит тебя, Мерлин?
- Много чего.
- Скажешь матери?
- Что, если она часть этого?
- Я была бы разочарована, если бы не была ею. Все-таки, сколько еще
ты будешь вспоминать историю с ти'га? Я сделала то, что считала
правильным. И по-прежнему думаю, что права.
Я кивнул и продолжил жевать. Спустя какое-то время:
- Ты объяснилась в этом на прошлом цикле, - сказал я.
Лениво плескались морские волны. Радуга прыгала по столу, по маминому
лицу.
- Есть что-то еще? - спросила она.
- Почему бы тебе самой не сказать мне? - сказал я.
Я почувствовал ее взгляд. Я встретил его.
- Я не знаю, что ты имеешь в виду, - ответила она.
- Тебе известно, что Логрус разумен? И Лабиринт? - сказал я.
- Это сказал тебе Мандор? - спросила она.
- Да. Но я знал об этом до его слов.
- Откуда?
- Мы были в контакте.
- Ты и Лабиринт? Ты и Логрус?
- И то, и другое.
- И с каким результатом?
- Возня, я бы сказал. Они увлечены силовой борьбой. Они просили меня
решить, на чьей я стороне.
- Какую ты выбрал?
- Никакую. Зачем?
- Тебе следовало рассказать мне.
- Зачем?
- Для совета. Возможно, для поддержки.
- Против Сил Вселенной? И как тесно ты связана с ними, мама?
Она улыбнулась.
- А вдруг такая, как я, может обладать особым знанием их проявлений.
- Такая, как ты?..
- Колдунья своих искусств.
- Так насколько ты хороша, мама?
- Не думаю, что они много лучше, Мерлин.
- Семья, по-моему, все всегда узнает последней. Так почему бы тебе
самой не потренировать меня, вместо того, чтобы отсылать к Сухэю?
- Я плохой учитель. Я не люблю натаскивать людей.
- Ты натаскивала Ясру.
Она склонила голову вправо и сузила глаза.
- Это тебе тоже рассказал Мандор?
- Нет.
- Тогда кто?
- Какая разница?
- Значительная, - отозвалась она. - Потому как не верю, что ты знал
об этом во время нашей последней встречи.
Я вдруг вспомнил, что тогда, у Сухэя, она что-то говорила о Ясре,
что-то, подразумевающее приближенность к матери, что-то, против чего я,
конечно же, обязательно бы вякнул, но в тот раз я вез груз предубеждений в
ином направлении и под жуткий грохот летел вниз по склону холма с
тормозами, рассыпающими забавные звуки. Я чуть не спросил, почему так
важно, когда я это узнал, как вдруг сообразил, что на самом деле она
спрашивает, от кого я это узнал, и ее заботит, с кем я мог говорить на
такие темы со времени нашей последней встречи. Упоминание о люковом
призраке из Лабиринта казалось неразумным, так что:
- О'кей, Мандор скользнул по этому, - сказал я, - а затем попросил
забыть.
- Другими словами, - сказала она, - он ожидал, что это докатится до
меня. Зачем он сделал именно так? Как любопытно. Человек чертовски
коварен.
- Может, он скользнул - и все.
- От Мандора не ускользает ничего. Никогда не становись его врагом,
сынок.
- Мы говорим об одной и той же персоне?
Она щелкнула пальцами.
- Естественно, - сказала она. - Ты знал его только ребенком. Потом ты
ушел. С тех пор ты видел его всего несколько раз. Да, он коварен, хитер,
опасен.
- Мы всегда ладили.
- Конечно. Без веской причины он не враждует никогда.
Я пожал плечами и продолжал есть.
Чуть погодя она сказала:
- Осмелюсь предположить, что и меня он отрекомендовал подобным
образом.
- Что-то не припоминаю, - ответил я.
- Он давал тебе уроки осмотрительности?
- Нет, хотя в последнее время у меня была необходимость взять пару
уроков.
- Несколько ты получил в Амбере.
- Тогда они были столь хитроумны, что я их не заметил.
- Ну-ну. Может, я больше не буду причиной твоих огорчений?
- Сомневаюсь.
- Так что же могло понадобиться от тебя Лабиринту с Логрусом?
- Я же сказал - выбор одной из сторон.
- Так трудно решить, которую ты предпочитаешь?
- Так трудно решить, которая мне меньше нравится.
- Лишь потому, что они, как ты говоришь, тасовали людей в борьбе за
власть?
- Именно так.
Мать засмеялась. Затем:
- Это выставляет богов не в лучшем свете, в сравнении с нами,
прочими, - сказала она, - но и не в худшем. Можешь высмотреть здесь
источники человеческой морали. Да это и лучше, чем вообще ничего. Если эти
мотивы неубедительны для выбора, тогда позволь править другим
соображениям. В конце концов, ты - сын Хаоса.
- И Амбера, - сказал я.
- Вырос ты при Дворах.
- А жил в Амбере. Там мои родственники столь же многочисленны, как и
здесь.
- Тебя это так волнует?
- Если б нет, то дело резко упростилось бы.
- В таком случае, - сказала она, - ты должен скинуть эти карты.
- Что ты имеешь в виду?
- Спрашивай не о том, что тебя больше привлекает, но о том, кто
больше для тебя делает.
Я сидел и прихлебывал прекрасный зеленый чай, пока шторм подкатывался
ближе. Что-то плескалось в водах нашей бухточки.
- Ну хорошо, - сказал я. - Спрашиваю.
Она наклонилась вперед и улыбнулась, глаза у нее потемнели. Она
всегда превосходно контролировала лицо и форму, подгоняя их под
настроение. Совершенно очевидно, что она - один и тот же человек, но
иногда может явиться чуть ли не девочкой, а иногда становится зрелой и
привлекательной женщиной. В основном мать тянет на нечто среднее. Но
сейчас вневременье вошло в ее черты - не возраст, а суть Времени - и я
осознал вдруг, что никогда не знал ее истинных лет. Я видел, как нечто,
похожее на вуаль древней силы, окутывает это, то что было моей матерью.
- Логрус, - сказала она, - приведет тебя к величию.
Я продолжал разглядывать ее.
- К какому величию? - спросил я.
- К какому ты желаешь?
- Я не знаю, желаю ли я вообще величия как факта, самого по себе. Это
вроде желания быть инженером, вместо желания что-то конструировать... или
желания быть писателем, а не желания писать. Величие - побочный продукт, а
не вещь в себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58