К. Жукову.
В это время замечаю, что в южной стороне, откуда должны заходить на посадку, поднялся аэростат наблюдения. Увидят его летчики или не увидят? Ведь дымка! Как же им сообщить? Что делать? Я подозвал находившегося здесь командира корпуса генерала Крупского:
— Иван Васильевич, выручай, садись в машину и поезжай к месту подъема аэростата, посади его немедленно.
Минуты бегут, а аэростат все еще висит. Осталось 5 минут до прибытия группы. «Ну, наверное, будет неприятность!» — подумал я. Хотя и сообщили нашим истребителям, но они ведь позже садятся. А как предупредить союзников? Офицер штаба принимает меры, чтобы связаться с ними, но на старте неизвестно, получилось у него что или нет. И тут, буквально за 2 — 3 минуты до подхода колонны, вижу: аэростат начал снижаться. Значит, Крупский успел. Истребители стали в круг над аэродромом. Самолеты союзников начали посадку. Потом «яки» ушли к себе. Все в порядке!
Прибывших к нам гостей встречали заместитель командующего фронтом генерал армии В. Д. Соколовский, комендант Берлина генерал-полковник Н. Э. Берзарин. На аэродроме возвышалась трибуна, возле нее стоял сводный оркестр.
Как только представители командования союзников вышли из самолетов, их пригласили на трибуну.
Возглавлял представительство главный маршал авиации Артур В. Теддер — заместитель верховного главнокомандующего вооруженными силами союзников В делегацию входил командующий стратегической авиацией генерал Карл А. Спаатс; представитель от Франции генерал Делатр де Тассиньи прибыл позже. Из остальных самолетов высыпали на летное поле корреспонденты. Они стали брать интервью, фотографировать. Оркестр грянул марш. Шум, оживление, смех и улыбки. И вся эта бурлящая толпа двигалась к трибуне.
А в это время из последнего самолета выходят представители вермахта Кейтель, Штумпф и Фридебург. Они были в каком-то темном обмундировании, сами тоже какие-то темные, мрачные. У нас светлое, радостное настроение. А их вид был зловещим контрастом. Вижу, они тоже направляются к трибуне. Но их вернули к самолету:
— Ждите там, вам почести не положены!..
Соколовский тепло приветствовал представителей союзников. Теддер сказал в ответ:
— Я очень рад приветствовать советских маршалов и генералов, а также войска Красной Армии. Особенно рад тому, что приветствую их в Берлине. Союзники на Западе и Востоке в результате сотрудничества выполнили колоссальную работу.
Прозвучали гимны. Четко чеканя шаг, прошел почетный караул. Он не был отобран из специальных команд и не был переброшен сюда из Москвы на самолетах, а составлен из числа солдат, отличившихся в сражении за Берлин, и на груди каждого красовались боевые ордена. Наши представители сказали об этом союзникам.
Теддер и другие гости всматривались в лица солдат, тотчас же переводили взгляд на сверкавшие на солнце награды. Могучей, дисциплинированной, высоко организованной должна быть армия, если в считанные дни можно отобрать среди фронтовиков, едва вышедших из боев, целый батальон для такого почетного караула.
Гостей пригласили в автомобили, и кавалькада машин отправилась к восточной окраине Берлина. Было предусмотрено, чтобы первым ехал комендант Берзарин, затем наши гости (с ними — Соколовский), моя машина должна была идти замыкающей. Буквально перед самым отправлением колонны в путь, когда уже прошел почетный караул, Берзарин сказал, что не хочет ехать в своей машине, и предложил мне:
— Давай я поеду в твоей машине. Сяду на первое сиденье, а ты садись на второе.
Я согласился и волею случая оказался в голове колонны. Мы ехали по пустым улицам Берлина По обеим сторонам стояли солдаты охраны. Из подвалов и из-за заборов выглядывали женщины, старики. Они во все глаза смотрели на союзников и представителей вермахта.
Приехали в Карлхорст. Представителю каждой страны был предоставлен коттедж. Здесь же неподалеку, в двухэтажном доме, расположились Г. К. Жуков и заместитель наркома иностранных дел А. Я. Вышинский.
Нам сказали, что через час союзники нанесут визит Жукову и мы тоже должны быть на этой церемонии. В комнату внесли меч — подарок Жукову. Георгий Константинович встретил делегацию стоя. Здесь же присутствовали А. Я. Вышинский, генерал К. Ф. Телегин. Подошли и мы — Берзарин, Казаков, Малинин и я. Теддер, Спаатс и Тассиньи поздравили советских представителей с победой и преподнесли меч и ключ. Во время короткой беседы было условлено: все делегации соберутся в шесть часов, чтобы принять капитуляцию Германии.
В 18 часов нам сообщили, что церемония отложена на час. Начало ее переносилось еще несколько раз. Нам объяснили, что согласовывается текст декларации о безоговорочной капитуляции.
Стемнело. Мы уже разошлись по своим комнатам. Наконец в двенадцатом часу ночи нас пригласили в зал на заседание. Все собрались в фойе. Прибыли Жуков, Вышинский, Теддер, Спаатс и Тассиньи. Они вошли в зал, за ними последовали остальные. Жуков, Вышинский, Теддер, Спаатс и Тассиньи сели за стол президиума на возвышении. Вдоль зала стояли еще два длинных стола, за которыми находились другие члены делегаций и представители прессы. Мы сидели с правой стороны от президиума Корреспондентов в зале набралось полным-полно.
Поднялся Жуков, в зале мгновенно воцарилась тишина. Торжественным властным голосом, отчеканивая каждое слово, он произнес:
— Мы, представители Верховного Главнокомандования Советских Вооруженных Сил и верховного командования союзных войск, уполномочены правительствами антигитлеровской коалиции принять безоговорочную капитуляцию Германии от немецкого военного командования.
Все, как завороженные, смотрели в сторону президиума Сделав некоторую паузу, Георгий Константинович, обратившись к коменданту, советскому полковнику с красной повязкой на рукаве, рослому и статному офицеру, стоявшему у входа в зал, произнес:
— Ввести немецкую делегацию.
Полковник козырнул, четко повернулся и печатающим; строевым шагом вышел. Было слышно, как он удалялся по пустому коридору. Звуки его шагов затихли, потом вдалеке послышались вновь. Звук их становился громче, наконец в дверях снова показался комендант. За ним неуверенно вошел Кейтель, в парадном костюме, с Железным крестом на шее, с болтающимся моноклем, в коричневых перчатках и с кургузым жезлом в руке. Войдя в зал, он театрально поднял правую руку до уровня плеча, как это делали фашисты. Этот фальшивый жест совершенно не соответствовал ни обстановке, ни тем более положению немецкой делегации. Вслед за Кейтелем в зал вошли невысокого роста, полный, с опущенным взглядом, сумрачный генерал-полковник авиации Штумпф, поникший и растерянный адмирал фон Фридебург, видимо, какой-то секретарь в гражданской одежде с большим портфелем и три офицера в форме пехотинца, авиатора и моряка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
В это время замечаю, что в южной стороне, откуда должны заходить на посадку, поднялся аэростат наблюдения. Увидят его летчики или не увидят? Ведь дымка! Как же им сообщить? Что делать? Я подозвал находившегося здесь командира корпуса генерала Крупского:
— Иван Васильевич, выручай, садись в машину и поезжай к месту подъема аэростата, посади его немедленно.
Минуты бегут, а аэростат все еще висит. Осталось 5 минут до прибытия группы. «Ну, наверное, будет неприятность!» — подумал я. Хотя и сообщили нашим истребителям, но они ведь позже садятся. А как предупредить союзников? Офицер штаба принимает меры, чтобы связаться с ними, но на старте неизвестно, получилось у него что или нет. И тут, буквально за 2 — 3 минуты до подхода колонны, вижу: аэростат начал снижаться. Значит, Крупский успел. Истребители стали в круг над аэродромом. Самолеты союзников начали посадку. Потом «яки» ушли к себе. Все в порядке!
Прибывших к нам гостей встречали заместитель командующего фронтом генерал армии В. Д. Соколовский, комендант Берлина генерал-полковник Н. Э. Берзарин. На аэродроме возвышалась трибуна, возле нее стоял сводный оркестр.
Как только представители командования союзников вышли из самолетов, их пригласили на трибуну.
Возглавлял представительство главный маршал авиации Артур В. Теддер — заместитель верховного главнокомандующего вооруженными силами союзников В делегацию входил командующий стратегической авиацией генерал Карл А. Спаатс; представитель от Франции генерал Делатр де Тассиньи прибыл позже. Из остальных самолетов высыпали на летное поле корреспонденты. Они стали брать интервью, фотографировать. Оркестр грянул марш. Шум, оживление, смех и улыбки. И вся эта бурлящая толпа двигалась к трибуне.
А в это время из последнего самолета выходят представители вермахта Кейтель, Штумпф и Фридебург. Они были в каком-то темном обмундировании, сами тоже какие-то темные, мрачные. У нас светлое, радостное настроение. А их вид был зловещим контрастом. Вижу, они тоже направляются к трибуне. Но их вернули к самолету:
— Ждите там, вам почести не положены!..
Соколовский тепло приветствовал представителей союзников. Теддер сказал в ответ:
— Я очень рад приветствовать советских маршалов и генералов, а также войска Красной Армии. Особенно рад тому, что приветствую их в Берлине. Союзники на Западе и Востоке в результате сотрудничества выполнили колоссальную работу.
Прозвучали гимны. Четко чеканя шаг, прошел почетный караул. Он не был отобран из специальных команд и не был переброшен сюда из Москвы на самолетах, а составлен из числа солдат, отличившихся в сражении за Берлин, и на груди каждого красовались боевые ордена. Наши представители сказали об этом союзникам.
Теддер и другие гости всматривались в лица солдат, тотчас же переводили взгляд на сверкавшие на солнце награды. Могучей, дисциплинированной, высоко организованной должна быть армия, если в считанные дни можно отобрать среди фронтовиков, едва вышедших из боев, целый батальон для такого почетного караула.
Гостей пригласили в автомобили, и кавалькада машин отправилась к восточной окраине Берлина. Было предусмотрено, чтобы первым ехал комендант Берзарин, затем наши гости (с ними — Соколовский), моя машина должна была идти замыкающей. Буквально перед самым отправлением колонны в путь, когда уже прошел почетный караул, Берзарин сказал, что не хочет ехать в своей машине, и предложил мне:
— Давай я поеду в твоей машине. Сяду на первое сиденье, а ты садись на второе.
Я согласился и волею случая оказался в голове колонны. Мы ехали по пустым улицам Берлина По обеим сторонам стояли солдаты охраны. Из подвалов и из-за заборов выглядывали женщины, старики. Они во все глаза смотрели на союзников и представителей вермахта.
Приехали в Карлхорст. Представителю каждой страны был предоставлен коттедж. Здесь же неподалеку, в двухэтажном доме, расположились Г. К. Жуков и заместитель наркома иностранных дел А. Я. Вышинский.
Нам сказали, что через час союзники нанесут визит Жукову и мы тоже должны быть на этой церемонии. В комнату внесли меч — подарок Жукову. Георгий Константинович встретил делегацию стоя. Здесь же присутствовали А. Я. Вышинский, генерал К. Ф. Телегин. Подошли и мы — Берзарин, Казаков, Малинин и я. Теддер, Спаатс и Тассиньи поздравили советских представителей с победой и преподнесли меч и ключ. Во время короткой беседы было условлено: все делегации соберутся в шесть часов, чтобы принять капитуляцию Германии.
В 18 часов нам сообщили, что церемония отложена на час. Начало ее переносилось еще несколько раз. Нам объяснили, что согласовывается текст декларации о безоговорочной капитуляции.
Стемнело. Мы уже разошлись по своим комнатам. Наконец в двенадцатом часу ночи нас пригласили в зал на заседание. Все собрались в фойе. Прибыли Жуков, Вышинский, Теддер, Спаатс и Тассиньи. Они вошли в зал, за ними последовали остальные. Жуков, Вышинский, Теддер, Спаатс и Тассиньи сели за стол президиума на возвышении. Вдоль зала стояли еще два длинных стола, за которыми находились другие члены делегаций и представители прессы. Мы сидели с правой стороны от президиума Корреспондентов в зале набралось полным-полно.
Поднялся Жуков, в зале мгновенно воцарилась тишина. Торжественным властным голосом, отчеканивая каждое слово, он произнес:
— Мы, представители Верховного Главнокомандования Советских Вооруженных Сил и верховного командования союзных войск, уполномочены правительствами антигитлеровской коалиции принять безоговорочную капитуляцию Германии от немецкого военного командования.
Все, как завороженные, смотрели в сторону президиума Сделав некоторую паузу, Георгий Константинович, обратившись к коменданту, советскому полковнику с красной повязкой на рукаве, рослому и статному офицеру, стоявшему у входа в зал, произнес:
— Ввести немецкую делегацию.
Полковник козырнул, четко повернулся и печатающим; строевым шагом вышел. Было слышно, как он удалялся по пустому коридору. Звуки его шагов затихли, потом вдалеке послышались вновь. Звук их становился громче, наконец в дверях снова показался комендант. За ним неуверенно вошел Кейтель, в парадном костюме, с Железным крестом на шее, с болтающимся моноклем, в коричневых перчатках и с кургузым жезлом в руке. Войдя в зал, он театрально поднял правую руку до уровня плеча, как это делали фашисты. Этот фальшивый жест совершенно не соответствовал ни обстановке, ни тем более положению немецкой делегации. Вслед за Кейтелем в зал вошли невысокого роста, полный, с опущенным взглядом, сумрачный генерал-полковник авиации Штумпф, поникший и растерянный адмирал фон Фридебург, видимо, какой-то секретарь в гражданской одежде с большим портфелем и три офицера в форме пехотинца, авиатора и моряка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128