Через 20 — 30 часов работы моторов пришлось бы снимать нагар с поршней, то есть прекратить полеты во — всей воздушной армии на самой решающей фазе наступательной операции. Допустить такое положение мы не могли. Работники центрального органа снабжения больше всего упирали на необходимость экономии дорогостоящего и дефицитного изооктана. Слишком дорогой могла оказаться цена нашей покладистости, а вернее, неграмотной эксплуатации авиационной техники.
Я подробно доложил наши соображения члену Военного совета фронта генералу К. Ф. Телегину. Константин Федорович внимательно разобрался в этом вопросе и полностью нас поддержал Кажется, удалось убедить в справедливости нашей позиции и снабженцев. Но тут возникло новое осложнение: оказалось, что показания нашего армейского октаномера на две единицы расходятся с показаниями прибора, привезенного из Москвы. А до начала операции осталось всего несколько дней…
Позвонил начальнику штаба ВВС генералу С. А. Худякову. Он обещал доложить о качестве бензина на заседании Государственного Комитета Обороны. Главный инженер ВВС генерал А К. Репин согласился поддержать нас. С чувством нарастающей тревога ждал я решения. Вдруг раздался телефонный звонок. Слышу голос генерала Телегина:
— Сергей Игнатьевич! Вопрос не решен ввиду его противоречивости и недостатка доказательств. В двадцать три часа Верховный Главнокомандующий товарищ Сталин созывает у себя совещание крупных авиационных специалистов, хочет заслушать их мнение. Государственным Комитетом Обороны будет принято соответствующее решение. Как ты считаешь, если позвонит товарищ Сталин, будем ли мы настаивать на своем или можно уступить?
Я подтвердил, что никаких сомнений в обоснованности наших требований нет и горючее должно быть доведено до кондиции. В противном случае есть лишь один выход — уменьшить при проведении операции количество самолетовылетов. Но тогда надо заново уточнить задачу и спланировать боевую работу во всех звеньях — от штаба воздушной армии до полка. На это уйдет минимум неделя, а времени совершенно нет.
— Хорошо, — согласился Константин Федорович. — Будем держаться до конца.
Нужно ли объяснять, как мучительно тянулись часы и дни. За что ни возьмусь (дел еще было, как говорят, невпроворот), а в голове одна мысль: как решится вопрос, неужели нас не поймут, не поддержат? Как назло, начался налет вражеской авиации на железнодорожный узел Гомель, неподалеку от которого располагались КП и штаб воздушной армии. Мы с генералом П. И. Брайко вышли из дома и наблюдали, как в ночном небе повисла «люстра» из светящих авиабомб, заискрились разрывы зенитных снарядов. Воздух наполнился гулом самолетов и взрывами бомб.
Тут меня позвали к телефону. Снова звонил генерал-лейтенант К. Ф. Телегин. Голос его был прямо-таки ликующий:
— Поздравляю, Сергей Игнатьевич! Верховный Главнокомандующий приказал выделить изооктан и в течение двух суток все горючее привести в соответствие с требованиями.
Конечно, эпизод, о котором я рассказал, был не единственным и, может быть, не самым заметным в ходе подготовки к операции. Но он свидетельствует о том, как нелегко порой давалось обеспечение боевых частей всем необходимым, как важно было все предусмотреть, ничего не упустить, до конца отстаивать то, в чем убежден.
Между тем специалисты авиационного тыла уже завершили подготовку передовых аэродромов. И хотя требования строжайшей маскировки, работа ночью, жесткий лимит времени сильно осложняли работы, все было сделано, оборудовано, укомплектовано без каких-либо скидок: командные пункты, укрытия, столовые, жилые помещения.
Вскоре туда прибыли батальоны аэродромного обслуживания, завезли все необходимые материально-технические средства, расставили технику, наладили связь. Вот уже заняли свои места штабы полков. Побывали здесь и летчики. Они изучили подходы, взлетно-посадочные полосы, стоянки и уехали на тыловые аэродромы, чтобы позже вернуться сюда уже на боевых самолетах.
На первом этапе операции основные усилия сосредоточивались на рогачевском направлении, где уже в первый день в прорыв должен был войти 9-й танковый корпус. Он имел задачу захватить на восточном берегу Березины, у Бобруйска, узел дорог Титовку и в дальнейшем двигаться на север. Для взаимодействия с этим корпусом мы выделили 199-ю штурмовую авиационную дивизию под командованием полковника Н. С. Виноградова.
На паричском направлении нашим войскам предстояло после прорыва обороны противника перерезать подвижными группами дороги на Бобруйск, а затем двигаться в западном направлении. При таком характере боевых действий авиационная группировка неизбежно разобщалась, требовалось в ходе сражения выполнять сложные маневры для быстрого переноса усилий авиации с рогачевского на слуцкое и минское направления. Мы решили включить в подвижные группы своих командиров с надежными средствами связи для оперативной постановки дивизиям конкретных задач в бою и объективной оценки их действий. Особенно важно было защищать с воздуха конницу. Тщательно взвесив боевые возможности частей и соединений, решили выделить для этой цели самые боеспособные соединения, отличившиеся в сражениях под Сталинградом и Курском, — 2-ю гвардейскую и 299-ю штурмовые дивизии. Прикрывать их должен был 8-й истребительный корпус.
Нашим штабам предстояло составить план перебазирования частей в ходе операции. Так, уже на третий день наступления радиус действия штурмовиков был на пределе. Значит, для них требовалось готовить посадочные площадки у линии фронта или даже сажать их в тылу противника на аэродромы, захватываемые подвижными группами. В этом случае переброску людей, имущества, боеприпасов надо было осуществлять транспортными самолетами. Для оперативных перевозок выделили Ли-2 и По-2, заранее определили аэродром их базирования и назначили сроки сосредоточения на нем необходимого количества боеприпасов, технического и другого имущества.
В те дни я нередко встречался с представителями соединений авиации дальнего действия, которые должны были в ночь перед наступлением нанести массированный удар по объектам в тактической глубине обороны противника. Решение этой задачи требовало четкой организации управления и наведения. Оперативную группу АДД возглавлял генерал Н. С. Скрипко. Вместе с ним мы распределили цели, согласовали время, высоты и направления налетов, порядок взаимного опознавания, оповещения и связи.
Подготовка операции завершилась однодневным учением с участием командиров корпусов, дивизий и их начальников штабов. В ходе его мы окончательно отработали и уточнили способы перенацеливания авиации с одного оперативного направления на другое, вопросы тактики и управления, тылового обеспечения и перебазирования.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
Я подробно доложил наши соображения члену Военного совета фронта генералу К. Ф. Телегину. Константин Федорович внимательно разобрался в этом вопросе и полностью нас поддержал Кажется, удалось убедить в справедливости нашей позиции и снабженцев. Но тут возникло новое осложнение: оказалось, что показания нашего армейского октаномера на две единицы расходятся с показаниями прибора, привезенного из Москвы. А до начала операции осталось всего несколько дней…
Позвонил начальнику штаба ВВС генералу С. А. Худякову. Он обещал доложить о качестве бензина на заседании Государственного Комитета Обороны. Главный инженер ВВС генерал А К. Репин согласился поддержать нас. С чувством нарастающей тревога ждал я решения. Вдруг раздался телефонный звонок. Слышу голос генерала Телегина:
— Сергей Игнатьевич! Вопрос не решен ввиду его противоречивости и недостатка доказательств. В двадцать три часа Верховный Главнокомандующий товарищ Сталин созывает у себя совещание крупных авиационных специалистов, хочет заслушать их мнение. Государственным Комитетом Обороны будет принято соответствующее решение. Как ты считаешь, если позвонит товарищ Сталин, будем ли мы настаивать на своем или можно уступить?
Я подтвердил, что никаких сомнений в обоснованности наших требований нет и горючее должно быть доведено до кондиции. В противном случае есть лишь один выход — уменьшить при проведении операции количество самолетовылетов. Но тогда надо заново уточнить задачу и спланировать боевую работу во всех звеньях — от штаба воздушной армии до полка. На это уйдет минимум неделя, а времени совершенно нет.
— Хорошо, — согласился Константин Федорович. — Будем держаться до конца.
Нужно ли объяснять, как мучительно тянулись часы и дни. За что ни возьмусь (дел еще было, как говорят, невпроворот), а в голове одна мысль: как решится вопрос, неужели нас не поймут, не поддержат? Как назло, начался налет вражеской авиации на железнодорожный узел Гомель, неподалеку от которого располагались КП и штаб воздушной армии. Мы с генералом П. И. Брайко вышли из дома и наблюдали, как в ночном небе повисла «люстра» из светящих авиабомб, заискрились разрывы зенитных снарядов. Воздух наполнился гулом самолетов и взрывами бомб.
Тут меня позвали к телефону. Снова звонил генерал-лейтенант К. Ф. Телегин. Голос его был прямо-таки ликующий:
— Поздравляю, Сергей Игнатьевич! Верховный Главнокомандующий приказал выделить изооктан и в течение двух суток все горючее привести в соответствие с требованиями.
Конечно, эпизод, о котором я рассказал, был не единственным и, может быть, не самым заметным в ходе подготовки к операции. Но он свидетельствует о том, как нелегко порой давалось обеспечение боевых частей всем необходимым, как важно было все предусмотреть, ничего не упустить, до конца отстаивать то, в чем убежден.
Между тем специалисты авиационного тыла уже завершили подготовку передовых аэродромов. И хотя требования строжайшей маскировки, работа ночью, жесткий лимит времени сильно осложняли работы, все было сделано, оборудовано, укомплектовано без каких-либо скидок: командные пункты, укрытия, столовые, жилые помещения.
Вскоре туда прибыли батальоны аэродромного обслуживания, завезли все необходимые материально-технические средства, расставили технику, наладили связь. Вот уже заняли свои места штабы полков. Побывали здесь и летчики. Они изучили подходы, взлетно-посадочные полосы, стоянки и уехали на тыловые аэродромы, чтобы позже вернуться сюда уже на боевых самолетах.
На первом этапе операции основные усилия сосредоточивались на рогачевском направлении, где уже в первый день в прорыв должен был войти 9-й танковый корпус. Он имел задачу захватить на восточном берегу Березины, у Бобруйска, узел дорог Титовку и в дальнейшем двигаться на север. Для взаимодействия с этим корпусом мы выделили 199-ю штурмовую авиационную дивизию под командованием полковника Н. С. Виноградова.
На паричском направлении нашим войскам предстояло после прорыва обороны противника перерезать подвижными группами дороги на Бобруйск, а затем двигаться в западном направлении. При таком характере боевых действий авиационная группировка неизбежно разобщалась, требовалось в ходе сражения выполнять сложные маневры для быстрого переноса усилий авиации с рогачевского на слуцкое и минское направления. Мы решили включить в подвижные группы своих командиров с надежными средствами связи для оперативной постановки дивизиям конкретных задач в бою и объективной оценки их действий. Особенно важно было защищать с воздуха конницу. Тщательно взвесив боевые возможности частей и соединений, решили выделить для этой цели самые боеспособные соединения, отличившиеся в сражениях под Сталинградом и Курском, — 2-ю гвардейскую и 299-ю штурмовые дивизии. Прикрывать их должен был 8-й истребительный корпус.
Нашим штабам предстояло составить план перебазирования частей в ходе операции. Так, уже на третий день наступления радиус действия штурмовиков был на пределе. Значит, для них требовалось готовить посадочные площадки у линии фронта или даже сажать их в тылу противника на аэродромы, захватываемые подвижными группами. В этом случае переброску людей, имущества, боеприпасов надо было осуществлять транспортными самолетами. Для оперативных перевозок выделили Ли-2 и По-2, заранее определили аэродром их базирования и назначили сроки сосредоточения на нем необходимого количества боеприпасов, технического и другого имущества.
В те дни я нередко встречался с представителями соединений авиации дальнего действия, которые должны были в ночь перед наступлением нанести массированный удар по объектам в тактической глубине обороны противника. Решение этой задачи требовало четкой организации управления и наведения. Оперативную группу АДД возглавлял генерал Н. С. Скрипко. Вместе с ним мы распределили цели, согласовали время, высоты и направления налетов, порядок взаимного опознавания, оповещения и связи.
Подготовка операции завершилась однодневным учением с участием командиров корпусов, дивизий и их начальников штабов. В ходе его мы окончательно отработали и уточнили способы перенацеливания авиации с одного оперативного направления на другое, вопросы тактики и управления, тылового обеспечения и перебазирования.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128