Он хотел слушать еще и еще, и Юсупов без устали играл то веселые, то грустные мотивы, перебирал ухоженными тонкими пальцами струны гитары.
* * * *
Утром 16 декабря князь Феликс отправился в свой дворец на Мойке, чтобы сделать последние приготовления к убийству старца, которое должно было состояться в этот вечер. Игра на гитаре сделала свое дело, и Юсупов сумел полностью втереться в доверие к Распутину. После того вечера, когда он у Головиных в первый раз пел и играл для Григория Ефимовича, тот стал относиться к нему, как к самому преданному другу; Феликс часто навещал его на Гороховой, и старец был неподдельно счастлив. Казалось, любовь совершенно ослепила его. Феликс был у своей жертвы, как у себя дома, и даже под предлогом болей в груди позволил вылечить себя его «чудодейственными магнетическими движениями». Но одновременно он вместе с остальными участниками заговора уже сделал все необходимое для осуществления убийства.
Во время многочисленных совещаний Юсупов и Пуришкевич самым тщательным образом обсудили все подробности плана. День 16 декабря был назначен для ликвидации Распутина. Для осуществления преступления заговорщики выбрали нежилое подвальное помещение Юсуповского дворца на Мойке, потому что оттуда никакой шум не мог прорваться наружу. Уже был найден предлог, под которым туда следовало заманить старца: Григорий Ефимович давно изъявлял желание познакомиться с супругой князя Феликса, прекрасной, молодой Ириной Александровной, и это обстоятельство должно было стать последним еще отсутствовавшим звеном в цепочке плана Юсупова.
Хотя в действительности Ирина Александровна находилась совсем не в Петербурге, а в Крыму, Юсупов заявил старцу, что его жена желает видеть его у себя, так как чувствует себя не совсем здоровой и хотела бы, чтобы он ее вылечил. Григорий Ефимович очень обрадовался этому, ни минуты не сомневаясь и с благодарностью принял приглашение Юсупова на вечер 16 декабря. Правда, как утверждал Феликс, прийти желательно попозже, потому что родители князя не расположены к старцу и поэтому ничего не должны знать о его визите. Обычно такой осторожный и хитрый Распутин доверчиво слушал эти, в какой-то мере сомнительные речи, ничего не подозревая, и даже пообещал, что никому не расскажет, где собирается провести этот вечер.
Заручившись согласием своей жертвы, князь с величайшей осмотрительностью занялся соответствующей подготовкой своего дома. Подвал, в котором должно было произойти убийство, был прежде частью винного погреба, но теперь его переделали в столовую и завесили коврами. Комната имела каменный пол, довольно низкий сводчатый потолок, два узких окна, выходивших на Мойку чуть выше тротуара.
Так как удачный исход всей операции зависел от того, произведет ли комната впечатление жилой, Феликс велел принести из кладовой красивую мебель — деревянные, резные и обтянутые кожей стулья, столы и шкафы, среди них также один с инкрустацией тонкой работы, с множеством зеркал и бронзовых статуэток.
С помощью своего камердинера Нефедова Юсупов обставил помещение как можно более уютно, повесил на окна портьеры, застелил каменный пол дорогими персидскими коврами и медвежьими шкурами, поставил на полку большого камина из красного гранита несколько позолоченных кувшинов, старинную глиняную тарелку и фигурки из слоновой кости, а посреди комнаты велел поставить стол, за которым Распутин должен был свершить свою последнюю предсмертную трапезу. Затем он приказал слугам накрыть стол на шесть персон, приготовить чай, пирожные и вино. Когда все будет готово, они должны будут запереться в людской и не покидать ее до утра.
Все эти приготовления заняли почти весь день, был уже поздний вечер, когда на стол поставили пыхтевший самовар. Прежде такое неприветливое помещение теперь благодаря темно-красным занавесям на окнах, коврам и пылающему огню в камине, выглядело очень уютно. Появились и отдельные заговорщики. Доктор Лазоверт натянул резиновые перчатки, открыл принесенную банку, в которой, по его утверждению, был цианистый калий, растер пальцами несколько кристаллов яда, взял кусок шоколадного торта, отделил верхний слой и обильно посыпал нижний своим порошком, затем снова положил верхнюю часть на место, уверяя, что такой дозы достаточно, чтобы убить всех собравшихся.
Прежде чем покинуть комнату, заговорщики еще позаботились и о том, чтобы создать впечатление, будто бы недавно здесь за чаем сидело много людей. С этой целью они создали в комнате беспорядок: отодвинули стулья немного назад, сбили ковры и налили в чашки немного чая. Затем они еще раз подробно обсудили роль каждого из них во время убийства Распутина: великий князь, до этого не принимавший никакого участия, выразил желание сам немного поучаствовать в убийстве, но преданный императорскому дому Пуришкевич в данном случае проявил немало такта и высказался, что великий князь не должен пачкать свои руки в грязной мужицкой крови и ему следует быть лишь свидетелем убийства. Он решительно настаивал на этом, и окончательно решили, что Юсупов один даст старцу яд, а остальные заговорщики будут ждать наверху в рабочем кабинете Юсупова, пока все не закончится. Чтобы окончательно развеять недоверие Распутина, они должны завести граммофон и тем создать впечатление веселого сборища гостей.
Сам князь Феликс отправился встречать жертву своего гостеприимства. Чтобы не было лишних свидетелей, доктор Лазоверт взял на себя роль шофера, Юсупов надел тяжелую шубу из оленьего меха, надвинул на лицо черную шапку с ушами. Затем они сели в машину, и вскоре огромный автомобиль уже катил через Фонтанку к квартире Распутина.
* * * *
Утром того же 16 декабря Распутин, как обычно, очень пьяным вернулся домой, он чувствовал себя усталым и поэтому по возможности сократил свою дневную программу. В десять часов утра он подошел к телефону и поговорил с Анной Вырубовой, причем с огромным усилием, еле ворочая языком. Затем он быстро принял несколько просителей и в сопровождении агентов отправился в баню, чтобы выгнать хмель. Около полудня он поприветствовал свою преданную маленькую Муню, которая пришла к нему, и затем отправился в спальню, чтобы немного отдохнуть. Только вечером он вышел в «святилище», где его уже нетерпеливо ожидало несколько учениц, с радостью принял только что принесенную телеграмму, в которой сообщалось, что царь назначил его протеже Добровольского министром юстиции.
Муня спросила, какие у него планы на вечер, так как она охотно осталась бы у него подольше, в тот день ей было особенно тяжело расставаться с любимым старцем. Но тот с таинственной, хитрой улыбкой заявил, что собирается уйти, но не хочет говорить, куда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
* * * *
Утром 16 декабря князь Феликс отправился в свой дворец на Мойке, чтобы сделать последние приготовления к убийству старца, которое должно было состояться в этот вечер. Игра на гитаре сделала свое дело, и Юсупов сумел полностью втереться в доверие к Распутину. После того вечера, когда он у Головиных в первый раз пел и играл для Григория Ефимовича, тот стал относиться к нему, как к самому преданному другу; Феликс часто навещал его на Гороховой, и старец был неподдельно счастлив. Казалось, любовь совершенно ослепила его. Феликс был у своей жертвы, как у себя дома, и даже под предлогом болей в груди позволил вылечить себя его «чудодейственными магнетическими движениями». Но одновременно он вместе с остальными участниками заговора уже сделал все необходимое для осуществления убийства.
Во время многочисленных совещаний Юсупов и Пуришкевич самым тщательным образом обсудили все подробности плана. День 16 декабря был назначен для ликвидации Распутина. Для осуществления преступления заговорщики выбрали нежилое подвальное помещение Юсуповского дворца на Мойке, потому что оттуда никакой шум не мог прорваться наружу. Уже был найден предлог, под которым туда следовало заманить старца: Григорий Ефимович давно изъявлял желание познакомиться с супругой князя Феликса, прекрасной, молодой Ириной Александровной, и это обстоятельство должно было стать последним еще отсутствовавшим звеном в цепочке плана Юсупова.
Хотя в действительности Ирина Александровна находилась совсем не в Петербурге, а в Крыму, Юсупов заявил старцу, что его жена желает видеть его у себя, так как чувствует себя не совсем здоровой и хотела бы, чтобы он ее вылечил. Григорий Ефимович очень обрадовался этому, ни минуты не сомневаясь и с благодарностью принял приглашение Юсупова на вечер 16 декабря. Правда, как утверждал Феликс, прийти желательно попозже, потому что родители князя не расположены к старцу и поэтому ничего не должны знать о его визите. Обычно такой осторожный и хитрый Распутин доверчиво слушал эти, в какой-то мере сомнительные речи, ничего не подозревая, и даже пообещал, что никому не расскажет, где собирается провести этот вечер.
Заручившись согласием своей жертвы, князь с величайшей осмотрительностью занялся соответствующей подготовкой своего дома. Подвал, в котором должно было произойти убийство, был прежде частью винного погреба, но теперь его переделали в столовую и завесили коврами. Комната имела каменный пол, довольно низкий сводчатый потолок, два узких окна, выходивших на Мойку чуть выше тротуара.
Так как удачный исход всей операции зависел от того, произведет ли комната впечатление жилой, Феликс велел принести из кладовой красивую мебель — деревянные, резные и обтянутые кожей стулья, столы и шкафы, среди них также один с инкрустацией тонкой работы, с множеством зеркал и бронзовых статуэток.
С помощью своего камердинера Нефедова Юсупов обставил помещение как можно более уютно, повесил на окна портьеры, застелил каменный пол дорогими персидскими коврами и медвежьими шкурами, поставил на полку большого камина из красного гранита несколько позолоченных кувшинов, старинную глиняную тарелку и фигурки из слоновой кости, а посреди комнаты велел поставить стол, за которым Распутин должен был свершить свою последнюю предсмертную трапезу. Затем он приказал слугам накрыть стол на шесть персон, приготовить чай, пирожные и вино. Когда все будет готово, они должны будут запереться в людской и не покидать ее до утра.
Все эти приготовления заняли почти весь день, был уже поздний вечер, когда на стол поставили пыхтевший самовар. Прежде такое неприветливое помещение теперь благодаря темно-красным занавесям на окнах, коврам и пылающему огню в камине, выглядело очень уютно. Появились и отдельные заговорщики. Доктор Лазоверт натянул резиновые перчатки, открыл принесенную банку, в которой, по его утверждению, был цианистый калий, растер пальцами несколько кристаллов яда, взял кусок шоколадного торта, отделил верхний слой и обильно посыпал нижний своим порошком, затем снова положил верхнюю часть на место, уверяя, что такой дозы достаточно, чтобы убить всех собравшихся.
Прежде чем покинуть комнату, заговорщики еще позаботились и о том, чтобы создать впечатление, будто бы недавно здесь за чаем сидело много людей. С этой целью они создали в комнате беспорядок: отодвинули стулья немного назад, сбили ковры и налили в чашки немного чая. Затем они еще раз подробно обсудили роль каждого из них во время убийства Распутина: великий князь, до этого не принимавший никакого участия, выразил желание сам немного поучаствовать в убийстве, но преданный императорскому дому Пуришкевич в данном случае проявил немало такта и высказался, что великий князь не должен пачкать свои руки в грязной мужицкой крови и ему следует быть лишь свидетелем убийства. Он решительно настаивал на этом, и окончательно решили, что Юсупов один даст старцу яд, а остальные заговорщики будут ждать наверху в рабочем кабинете Юсупова, пока все не закончится. Чтобы окончательно развеять недоверие Распутина, они должны завести граммофон и тем создать впечатление веселого сборища гостей.
Сам князь Феликс отправился встречать жертву своего гостеприимства. Чтобы не было лишних свидетелей, доктор Лазоверт взял на себя роль шофера, Юсупов надел тяжелую шубу из оленьего меха, надвинул на лицо черную шапку с ушами. Затем они сели в машину, и вскоре огромный автомобиль уже катил через Фонтанку к квартире Распутина.
* * * *
Утром того же 16 декабря Распутин, как обычно, очень пьяным вернулся домой, он чувствовал себя усталым и поэтому по возможности сократил свою дневную программу. В десять часов утра он подошел к телефону и поговорил с Анной Вырубовой, причем с огромным усилием, еле ворочая языком. Затем он быстро принял несколько просителей и в сопровождении агентов отправился в баню, чтобы выгнать хмель. Около полудня он поприветствовал свою преданную маленькую Муню, которая пришла к нему, и затем отправился в спальню, чтобы немного отдохнуть. Только вечером он вышел в «святилище», где его уже нетерпеливо ожидало несколько учениц, с радостью принял только что принесенную телеграмму, в которой сообщалось, что царь назначил его протеже Добровольского министром юстиции.
Муня спросила, какие у него планы на вечер, так как она охотно осталась бы у него подольше, в тот день ей было особенно тяжело расставаться с любимым старцем. Но тот с таинственной, хитрой улыбкой заявил, что собирается уйти, но не хочет говорить, куда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118