Его ясновидение простиралось так далеко, что он проницательно предсказал, что кровь этой войны страшно отомстит за себя генералам и дипломатам, и даже самому царю.
«Россия, — воскликнул он, — вступила в эту войну против божьей воли. Горе тем, кто и сейчас отказывается это признать! Чтобы услышать глас божий, достаточно смиренно прислушаться, но власть имеющие преисполнены высокомерия, считают себя сверхумными и презирают простых людей, пока божья кара, словно молния, не поразит их!»
«Христос возмущен жалобами, исходящими из русской земли. Конечно, генералам ничего не стоит посылать на смерть тысячи бедных мужиков, и это не мешает им есть, пить и обогащаться. Ах, кровь жертв дойдет не только до них: она брызнет и на царя, потому, что он — отец всех мужиков! Я говорю вам: месть Божия будет ужасна!»
Так как ему не удалось предотвратить войну, он прикладывал все силы, чтобы ослабить особенно тяжкие для народа испытания или хотя бы отдалить их. Таким образом, он делал все возможное, чтобы противостоять призыву в ополчение второго разряда, то есть пожилых крестьян, совершенно справедливо обращая внимание на то, что не годится оставлять необработанными пашни и поля. Бестолковые генералы полагали, что победа зависит только от размеров войск и, не считаясь с потребностями сельского хозяйства, готовы были послать на фронт всех до последнего человека, несмотря на то, что не хватало оружия и обмундирования для уже мобилизованных солдат. Распутин атаковал императрицу протестами, и она сразу же написала находившемуся в ставке мужу:
«Пожалуйста, мой ангел, пусть Николай Николаевич посмотрит на ситуацию твоими глазами. Не позволяй, чтобы призвали хотя бы одного призывника второго разряда! Останови это, пока есть возможность! Люди должны работать на полях, на фабриках… Послушай совета нашего друга, проводившего из-за этого бессонные ночи! Одна-единственная ошибка, и всем нам придется горько раскаяться!»
Еще один раз Распутин энергично вмешался в планы российского военного командования, однако в этот раз без успеха. Он предостерег от обширного наступления в Галиции весной 1915 года, объясняя это тем, что еще не пришло время нанести удар и атака закончится катастрофой. Но главнокомандующий Николай Николаевич сумел настоять на своем. Провал русского весеннего наступления и полное поражение под Горлином подтвердили потом правоту предвидения Распутина.
А летом 1916 года Григорий Ефимович не советовал Брусилову проводить слишком широкое наступление и полагал, что цель (устранение опасности со стороны итальянцев) уже выполнена и теперь можно спокойно ждать неизбежного крушения немцев и австрийцев.
«Наш друг вне себя, — пишет царица супругу 24 сентября 1916 года, — потому что Брусилов пренебрег твоими приказаниями и не прекращает наступление… Снова эти бессмысленные потери!»
С особым рвением старец боролся с мелкими, но имеющими для народа важное значение неприятностями:
«Распутин просит тебя, — пишет императрица мужу, — чтобы ты принял во внимание: народ не понимает, почему страну переполняют новые бумажные деньги… я передаю тебе поручение нашего друга — две финские банкноты, из которых одна фальшивая. Народ очень недоволен, потому что с помощью поддельных денег его обманывают. Издай приказ, чтобы эта эмиссия прекратилась…»
«Распутин переживает из-за отсутствия мяса, — сообщает Александра в другом письме. — Он думает, один из министров должен призвать крупных купцов и запретить им в это трудное время поднимать цены».
Отрезвляюще действует здоровый человеческий разум, с которым Григорий Ефимович выступил против преждевременного празднования победы. Он не был сторонником торжественного вступления царя в павший Лемберг и полагал, что это еще не окончание войны; действительно, несколько месяцев спустя русские были изгнаны из Лемберга, и враг далеко продвинулся на российские территории.
Очень беспокоило его постоянно ухудшавшееся продовольственное снабжение тыла. Он не раз призывал принять энергичные меры против спекуляции продуктами и, в конце концов, разработал настоящую продовольственную программу, которой нельзя отказать в разумности.
«Он предлагает, — говорит в одном из писем императрица, — что в течение трех дней должны курсировать поезда только с мукой, маслом и сахаром, и рассчитывает, что один поезд за час могут нагрузить сорок старых солдат. Необходимо отправлять такие грузы один за другим, но не в один город, а один в Петроград, другие в Москву, несколько вагонов нужно отцеплять в различных местах, так чтобы постепенно вся страна снова была как следует накормлена… Пассажирские поезда нужно отправлять лишь в ограниченном количестве, и к ним должны быть прицеплены вагоны с маслом и мукой из Сибири. Он заранее говорит, что специалисты заявят о нереальности этого плана, не давай себя запугать, так как то, что непременно должно произойти, всегда можно осуществить каким-либо образом…»
Но самое сильное доказательство своей власти Распутин предъявил тогда, когда ему удалось сместить с поста своего бывшего покровителя, а позднее смертельного врага, главнокомандующего Николая Николаевича. Великий князь, в доме которого Распутин был принят сначала с распростертыми объятиями, сразу понял, что этот «отвратительный мужик» угрожает его собственному положению, и с этого времени всеми средствами пытался настроить императора против Распутина. Вместе с ним и его супруга, и ее сестра, обе «черногорки», держались в отдалении от старца, но это вскоре не могло не привести к полному отчуждению между царской семьей и женщинами, первыми открывшими Распутина. Тот в свою очередь был обо всем подробно осведомлен и стал прямо-таки фанатично ненавидеть великих князей, тем более что Николай Николаевич в начале войны ответил на письмо, в котором Григорий извещал о своем прибытии на фронт, следующим образом: «Только приди, я велю тебя повесить!» С того времени Григорий Ефимович использовал каждую возможность, чтобы настроить императора и его супругу против Николая Николаевича.
Когда летом 1915 года начались крупные поражения, старцу удалось убедить императрицу, что в такой критической ситуации сам царь должен взять на себя командование армией. И хотя все министры высказались против этого плана, несмотря на длительную нерешительность Николая отставить и тем сильно обидеть своего дядю, в конце концов, Григорию удалось добиться снятия великого князя с поста главнокомандующего и отправки в самое удаленное место военных действий, на Кавказ.
* * * *
Теперь уже при принятии важного решения всегда спрашивали совета «друга». Вскоре никто не мог надеяться получить министерское кресло, не пройдя прежде «испытание» у Распутина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
«Россия, — воскликнул он, — вступила в эту войну против божьей воли. Горе тем, кто и сейчас отказывается это признать! Чтобы услышать глас божий, достаточно смиренно прислушаться, но власть имеющие преисполнены высокомерия, считают себя сверхумными и презирают простых людей, пока божья кара, словно молния, не поразит их!»
«Христос возмущен жалобами, исходящими из русской земли. Конечно, генералам ничего не стоит посылать на смерть тысячи бедных мужиков, и это не мешает им есть, пить и обогащаться. Ах, кровь жертв дойдет не только до них: она брызнет и на царя, потому, что он — отец всех мужиков! Я говорю вам: месть Божия будет ужасна!»
Так как ему не удалось предотвратить войну, он прикладывал все силы, чтобы ослабить особенно тяжкие для народа испытания или хотя бы отдалить их. Таким образом, он делал все возможное, чтобы противостоять призыву в ополчение второго разряда, то есть пожилых крестьян, совершенно справедливо обращая внимание на то, что не годится оставлять необработанными пашни и поля. Бестолковые генералы полагали, что победа зависит только от размеров войск и, не считаясь с потребностями сельского хозяйства, готовы были послать на фронт всех до последнего человека, несмотря на то, что не хватало оружия и обмундирования для уже мобилизованных солдат. Распутин атаковал императрицу протестами, и она сразу же написала находившемуся в ставке мужу:
«Пожалуйста, мой ангел, пусть Николай Николаевич посмотрит на ситуацию твоими глазами. Не позволяй, чтобы призвали хотя бы одного призывника второго разряда! Останови это, пока есть возможность! Люди должны работать на полях, на фабриках… Послушай совета нашего друга, проводившего из-за этого бессонные ночи! Одна-единственная ошибка, и всем нам придется горько раскаяться!»
Еще один раз Распутин энергично вмешался в планы российского военного командования, однако в этот раз без успеха. Он предостерег от обширного наступления в Галиции весной 1915 года, объясняя это тем, что еще не пришло время нанести удар и атака закончится катастрофой. Но главнокомандующий Николай Николаевич сумел настоять на своем. Провал русского весеннего наступления и полное поражение под Горлином подтвердили потом правоту предвидения Распутина.
А летом 1916 года Григорий Ефимович не советовал Брусилову проводить слишком широкое наступление и полагал, что цель (устранение опасности со стороны итальянцев) уже выполнена и теперь можно спокойно ждать неизбежного крушения немцев и австрийцев.
«Наш друг вне себя, — пишет царица супругу 24 сентября 1916 года, — потому что Брусилов пренебрег твоими приказаниями и не прекращает наступление… Снова эти бессмысленные потери!»
С особым рвением старец боролся с мелкими, но имеющими для народа важное значение неприятностями:
«Распутин просит тебя, — пишет императрица мужу, — чтобы ты принял во внимание: народ не понимает, почему страну переполняют новые бумажные деньги… я передаю тебе поручение нашего друга — две финские банкноты, из которых одна фальшивая. Народ очень недоволен, потому что с помощью поддельных денег его обманывают. Издай приказ, чтобы эта эмиссия прекратилась…»
«Распутин переживает из-за отсутствия мяса, — сообщает Александра в другом письме. — Он думает, один из министров должен призвать крупных купцов и запретить им в это трудное время поднимать цены».
Отрезвляюще действует здоровый человеческий разум, с которым Григорий Ефимович выступил против преждевременного празднования победы. Он не был сторонником торжественного вступления царя в павший Лемберг и полагал, что это еще не окончание войны; действительно, несколько месяцев спустя русские были изгнаны из Лемберга, и враг далеко продвинулся на российские территории.
Очень беспокоило его постоянно ухудшавшееся продовольственное снабжение тыла. Он не раз призывал принять энергичные меры против спекуляции продуктами и, в конце концов, разработал настоящую продовольственную программу, которой нельзя отказать в разумности.
«Он предлагает, — говорит в одном из писем императрица, — что в течение трех дней должны курсировать поезда только с мукой, маслом и сахаром, и рассчитывает, что один поезд за час могут нагрузить сорок старых солдат. Необходимо отправлять такие грузы один за другим, но не в один город, а один в Петроград, другие в Москву, несколько вагонов нужно отцеплять в различных местах, так чтобы постепенно вся страна снова была как следует накормлена… Пассажирские поезда нужно отправлять лишь в ограниченном количестве, и к ним должны быть прицеплены вагоны с маслом и мукой из Сибири. Он заранее говорит, что специалисты заявят о нереальности этого плана, не давай себя запугать, так как то, что непременно должно произойти, всегда можно осуществить каким-либо образом…»
Но самое сильное доказательство своей власти Распутин предъявил тогда, когда ему удалось сместить с поста своего бывшего покровителя, а позднее смертельного врага, главнокомандующего Николая Николаевича. Великий князь, в доме которого Распутин был принят сначала с распростертыми объятиями, сразу понял, что этот «отвратительный мужик» угрожает его собственному положению, и с этого времени всеми средствами пытался настроить императора против Распутина. Вместе с ним и его супруга, и ее сестра, обе «черногорки», держались в отдалении от старца, но это вскоре не могло не привести к полному отчуждению между царской семьей и женщинами, первыми открывшими Распутина. Тот в свою очередь был обо всем подробно осведомлен и стал прямо-таки фанатично ненавидеть великих князей, тем более что Николай Николаевич в начале войны ответил на письмо, в котором Григорий извещал о своем прибытии на фронт, следующим образом: «Только приди, я велю тебя повесить!» С того времени Григорий Ефимович использовал каждую возможность, чтобы настроить императора и его супругу против Николая Николаевича.
Когда летом 1915 года начались крупные поражения, старцу удалось убедить императрицу, что в такой критической ситуации сам царь должен взять на себя командование армией. И хотя все министры высказались против этого плана, несмотря на длительную нерешительность Николая отставить и тем сильно обидеть своего дядю, в конце концов, Григорию удалось добиться снятия великого князя с поста главнокомандующего и отправки в самое удаленное место военных действий, на Кавказ.
* * * *
Теперь уже при принятии важного решения всегда спрашивали совета «друга». Вскоре никто не мог надеяться получить министерское кресло, не пройдя прежде «испытание» у Распутина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118