аттракционы… Покупаю вставные зубы, золото, платину, старинные драгоценности…
«Черта с два!.. «Спрос труда»… Вот это больше по нашей части…»
Первоклассные каллиграфы для надписывания адресов…
«Ну, это не для меня…»
Рабочий в авторемонтную мастерскую…
Он достал из кармана старый конверт и записал адрес.
Чистильщики сапог…
«Нет еще пока».
Рассыльный мальчик…
«Нет, я уже не мальчик…»
В гастрономический магазин… Судомойка… Уборщики в гараж… Заработок на дому. Зуботехническое дело – вернейший путь к успеху… Нет больше безработицы…
– Хелло, Дэтч… А я уже думала, что никогда не доберусь. – Девушка с серым лицом, в красной шляпке и серой кроликовой шубке, подсела к нему.
– Меня тошнит от этих объявлений. – Он потянулся и зевнул; газета соскользнула с его колен.
– Тебе не холодно тут сидеть?
– Да, немного… Пойдем, поедим.
Он вскочил на ноги, повернул к ней свое красное лицо с тонким перебитым носом и заглянул бледно-серыми глазами в ее черные глаза. Он крепко стиснул ее руку.
– Хелло, Фрэнси… Как живешь, девочка?
Они пошли обратно по направлению к Манхэттену той дорогой, которой она пришла. Река мерцала под ними сквозь туман. Большой пароход медленно плыл по течению. Уже зажигались фонари. Они поглядели через перила на черные трубы парохода.
– Ты ехал в Европу на таком же большом пароходе?
– Еще больше.
– Мне бы тоже хотелось…
– Я возьму тебя когда-нибудь с собой и покажу все, что есть на свете… Мне пришлось кое-где побывать, когда я был в Американском легионе.
У станции они нерешительно остановились.
– Фрэнси, у тебя есть деньги?
– Да, доллар… Но он мне нужен завтра.
– А у меня осталось двадцать пять центов. Давай съедим два обеда по пятьдесят пять центов в китайском ресторане… Будет стоить доллар и десять центов.
– Мне нужно пять центов, чтобы поехать завтра на работу.
– Ах, черт побери, когда же у нас будут деньги!..
– А ты еще не нашел работу?
– Разве бы я тебе не сказал?
– Ну идем, у меня есть дома в копилке полдоллара, возьму из них завтра на трамвай.
Она разменяла доллар и опустила два пятака в автомат. Они сели в поезд, шедший на Третью авеню.
– Как ты думаешь, Фрэнси, меня пустят танцевать в хаки?
– Почему же нет, Дэтч, – это очень прилично выглядит.
– А я боюсь, что не пустят.
Джаз-банд в ресторане играл «Индостан». Пахло китайскими блюдами. Они сели в отдельную кабинку. Молодые люди с прилизанными волосами и стриженые девушки танцевали, тесно прижимаясь. Они сели и улыбнулись друг другу.
– Я ужасно голоден.
– Неужели, Дэтч?
Он выдвигал колени, пока они не прикоснулись к ее коленям.
– Ты – славная девочка, – сказал он, съев суп. – Честное слово, я на этой неделе достану работу. И тогда мы снимем хорошую комнату и поженимся – все как следует.
Когда они пошли танцевать, то были так взволнованы, что никак не могли попасть в такт музыке.
– Мистер, нельзя танцевать в таком костюме, – сказал маленький китаец, кладя руку на плечо Дэтча.
– Что ему нужно? – проворчал тот, продолжая танцевать.
– Кажется, он насчет твоего хаки, Дэтч.
– Черт бы его побрал!
– Я устала. Лучше посидим, поболтаем…
Они вернулись в свою кабинку и съели десерт. Потом они пошли по Четырнадцатой улице.
– Дэтч, нельзя ли пойти в твою комнату?
– У меня нет комнаты. Старая карга выгнала меня и забрала все мое барахло. Честное слово, если я на этой неделе не достану работы, я опять пойду в солдаты.
– Не надо, Дэтч! Тогда мы с тобой никогда не поженимся… Но почему ты мне ничего не говорил?
– Я не хотел огорчать тебя, Фрэнси… Шесть месяцев без работы… С ума можно сойти!
– Но куда же мы пойдем, Дэтч?
– Можно бы отправиться на верфи… Я знаю одну верфь…
– Холодно.
– Мне не холодно, когда ты со мной, козочка.
– Не говори так… Я этого не люблю.
Они шли в темноте, прижавшись друг к другу, по грязным, шумным набережным, между огромными, раздутыми цистернами, мимо поломанных заборов и длинных многооконных складов. На углу, под уличным фонарем, какой-то мальчишка замяукал кошкой, когда они проходили.
– Вот я тебе сейчас набью морду, пащенок! – цыкнул на него Дэтч.
– Не задевай его, – зашептала Фрэнси, – а то за нами увяжется вся шайка.
Они скользнули в маленькую калитку; за высоким забором были сложены штабеля дров. Пахло рекой, кедровым деревом и опилками. Они слышали, как река лизала сваи у их ног. Дэтч притянул ее к себе и прижался губами к ее губам.
– Эй, вы, здесь нельзя шляться ночью! – рявкнул чей-то голос.
Сторож направил луч фонаря прямо им в глаза.
– Ладно, не орите. Мы просто гуляем.
– Как бы не так!
Они снова поплелись по улице. Черный ветер с реки дул им в лицо.
– Осторожно!
Полисмен, тихо насвистывая, прошел мимо них. Они отодвинулись друг от друга.
– Знаешь, Фрэнси, нас заберут, если мы будем так ходить. Пойдем к тебе.
– Хозяйка выкинет меня.
– Я не буду шуметь… Ключ при тебе? Я уйду до рассвета. Черт побери, прямо как вор…
– Хорошо, Дэтч, идем ко мне… Мне все равно – будь что будет.
По запакощенной лестнице они поднялись в верхний этаж.
– Сними сапоги, – шепнула она ему на ухо, осторожно вкладывая ключ в замочную скважину.
– У меня носки рваные.
– Пустяки, глупый! Я посмотрю, все ли благополучно. Моя комната – за кухней, так что, если все спят, нас никто не услышит.
Она оставила его. Он слышал, как колотится его сердце. Через секунду она вернулась. Он на цыпочках пошел следом за ней по скрипучему полу передней. За дверью раздавался чей-то храп. В передней пахло капустой и сном. Попав к себе в комнату, она заперла дверь и приставила к ней стул. Треугольник пепельного света лежал на подоконнике.
– Только, ради Бога, Дэтч, потише.
Все еще держа сапоги в руках, он добрался до нее и обхватил ее.
Он лежал рядом с ней и шептал, приложив губы к ее уху:
– И я буду хорошим, Фрэнси честное слово буду на фронте я был представлен к производству в сержанты это доказывает что во мне что-то есть как только мне посчастливится я накоплю денег и мы с тобой поедем туда и ты увидишь Шато-Тьерри и Париж и всякую всячину честное слово тебе понравится Фрэнси города там старые и смешные спокойные удобные и трактирчики чудесные сидишь прямо на улице за маленьким столиком и смотришь как люди гуляют и еда вкусная тебе понравится и можно переночевать и никто тебя там не спросит женат ли ты или нет у них там большие кровати удобные деревянные и завтрак тебе подают в постель Фрэнси тебе понравится.
Они шли по снежной улице обедать. Тяжелые снежные хлопья порхали и кружились вокруг них, расцвечивая улицу синим, розовым и желтым, смазывая перспективу.
– Элли, мне не хочется, чтобы ты бралась за это дело… Оставайся в театре.
– Но, Джимпс, нам ведь надо жить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
«Черта с два!.. «Спрос труда»… Вот это больше по нашей части…»
Первоклассные каллиграфы для надписывания адресов…
«Ну, это не для меня…»
Рабочий в авторемонтную мастерскую…
Он достал из кармана старый конверт и записал адрес.
Чистильщики сапог…
«Нет еще пока».
Рассыльный мальчик…
«Нет, я уже не мальчик…»
В гастрономический магазин… Судомойка… Уборщики в гараж… Заработок на дому. Зуботехническое дело – вернейший путь к успеху… Нет больше безработицы…
– Хелло, Дэтч… А я уже думала, что никогда не доберусь. – Девушка с серым лицом, в красной шляпке и серой кроликовой шубке, подсела к нему.
– Меня тошнит от этих объявлений. – Он потянулся и зевнул; газета соскользнула с его колен.
– Тебе не холодно тут сидеть?
– Да, немного… Пойдем, поедим.
Он вскочил на ноги, повернул к ней свое красное лицо с тонким перебитым носом и заглянул бледно-серыми глазами в ее черные глаза. Он крепко стиснул ее руку.
– Хелло, Фрэнси… Как живешь, девочка?
Они пошли обратно по направлению к Манхэттену той дорогой, которой она пришла. Река мерцала под ними сквозь туман. Большой пароход медленно плыл по течению. Уже зажигались фонари. Они поглядели через перила на черные трубы парохода.
– Ты ехал в Европу на таком же большом пароходе?
– Еще больше.
– Мне бы тоже хотелось…
– Я возьму тебя когда-нибудь с собой и покажу все, что есть на свете… Мне пришлось кое-где побывать, когда я был в Американском легионе.
У станции они нерешительно остановились.
– Фрэнси, у тебя есть деньги?
– Да, доллар… Но он мне нужен завтра.
– А у меня осталось двадцать пять центов. Давай съедим два обеда по пятьдесят пять центов в китайском ресторане… Будет стоить доллар и десять центов.
– Мне нужно пять центов, чтобы поехать завтра на работу.
– Ах, черт побери, когда же у нас будут деньги!..
– А ты еще не нашел работу?
– Разве бы я тебе не сказал?
– Ну идем, у меня есть дома в копилке полдоллара, возьму из них завтра на трамвай.
Она разменяла доллар и опустила два пятака в автомат. Они сели в поезд, шедший на Третью авеню.
– Как ты думаешь, Фрэнси, меня пустят танцевать в хаки?
– Почему же нет, Дэтч, – это очень прилично выглядит.
– А я боюсь, что не пустят.
Джаз-банд в ресторане играл «Индостан». Пахло китайскими блюдами. Они сели в отдельную кабинку. Молодые люди с прилизанными волосами и стриженые девушки танцевали, тесно прижимаясь. Они сели и улыбнулись друг другу.
– Я ужасно голоден.
– Неужели, Дэтч?
Он выдвигал колени, пока они не прикоснулись к ее коленям.
– Ты – славная девочка, – сказал он, съев суп. – Честное слово, я на этой неделе достану работу. И тогда мы снимем хорошую комнату и поженимся – все как следует.
Когда они пошли танцевать, то были так взволнованы, что никак не могли попасть в такт музыке.
– Мистер, нельзя танцевать в таком костюме, – сказал маленький китаец, кладя руку на плечо Дэтча.
– Что ему нужно? – проворчал тот, продолжая танцевать.
– Кажется, он насчет твоего хаки, Дэтч.
– Черт бы его побрал!
– Я устала. Лучше посидим, поболтаем…
Они вернулись в свою кабинку и съели десерт. Потом они пошли по Четырнадцатой улице.
– Дэтч, нельзя ли пойти в твою комнату?
– У меня нет комнаты. Старая карга выгнала меня и забрала все мое барахло. Честное слово, если я на этой неделе не достану работы, я опять пойду в солдаты.
– Не надо, Дэтч! Тогда мы с тобой никогда не поженимся… Но почему ты мне ничего не говорил?
– Я не хотел огорчать тебя, Фрэнси… Шесть месяцев без работы… С ума можно сойти!
– Но куда же мы пойдем, Дэтч?
– Можно бы отправиться на верфи… Я знаю одну верфь…
– Холодно.
– Мне не холодно, когда ты со мной, козочка.
– Не говори так… Я этого не люблю.
Они шли в темноте, прижавшись друг к другу, по грязным, шумным набережным, между огромными, раздутыми цистернами, мимо поломанных заборов и длинных многооконных складов. На углу, под уличным фонарем, какой-то мальчишка замяукал кошкой, когда они проходили.
– Вот я тебе сейчас набью морду, пащенок! – цыкнул на него Дэтч.
– Не задевай его, – зашептала Фрэнси, – а то за нами увяжется вся шайка.
Они скользнули в маленькую калитку; за высоким забором были сложены штабеля дров. Пахло рекой, кедровым деревом и опилками. Они слышали, как река лизала сваи у их ног. Дэтч притянул ее к себе и прижался губами к ее губам.
– Эй, вы, здесь нельзя шляться ночью! – рявкнул чей-то голос.
Сторож направил луч фонаря прямо им в глаза.
– Ладно, не орите. Мы просто гуляем.
– Как бы не так!
Они снова поплелись по улице. Черный ветер с реки дул им в лицо.
– Осторожно!
Полисмен, тихо насвистывая, прошел мимо них. Они отодвинулись друг от друга.
– Знаешь, Фрэнси, нас заберут, если мы будем так ходить. Пойдем к тебе.
– Хозяйка выкинет меня.
– Я не буду шуметь… Ключ при тебе? Я уйду до рассвета. Черт побери, прямо как вор…
– Хорошо, Дэтч, идем ко мне… Мне все равно – будь что будет.
По запакощенной лестнице они поднялись в верхний этаж.
– Сними сапоги, – шепнула она ему на ухо, осторожно вкладывая ключ в замочную скважину.
– У меня носки рваные.
– Пустяки, глупый! Я посмотрю, все ли благополучно. Моя комната – за кухней, так что, если все спят, нас никто не услышит.
Она оставила его. Он слышал, как колотится его сердце. Через секунду она вернулась. Он на цыпочках пошел следом за ней по скрипучему полу передней. За дверью раздавался чей-то храп. В передней пахло капустой и сном. Попав к себе в комнату, она заперла дверь и приставила к ней стул. Треугольник пепельного света лежал на подоконнике.
– Только, ради Бога, Дэтч, потише.
Все еще держа сапоги в руках, он добрался до нее и обхватил ее.
Он лежал рядом с ней и шептал, приложив губы к ее уху:
– И я буду хорошим, Фрэнси честное слово буду на фронте я был представлен к производству в сержанты это доказывает что во мне что-то есть как только мне посчастливится я накоплю денег и мы с тобой поедем туда и ты увидишь Шато-Тьерри и Париж и всякую всячину честное слово тебе понравится Фрэнси города там старые и смешные спокойные удобные и трактирчики чудесные сидишь прямо на улице за маленьким столиком и смотришь как люди гуляют и еда вкусная тебе понравится и можно переночевать и никто тебя там не спросит женат ли ты или нет у них там большие кровати удобные деревянные и завтрак тебе подают в постель Фрэнси тебе понравится.
Они шли по снежной улице обедать. Тяжелые снежные хлопья порхали и кружились вокруг них, расцвечивая улицу синим, розовым и желтым, смазывая перспективу.
– Элли, мне не хочется, чтобы ты бралась за это дело… Оставайся в театре.
– Но, Джимпс, нам ведь надо жить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105