– Сначала ты силой заставил меня приехать сюда, теперь ты…
На лице Джонни появилось виноватое выражение.
– Какого дьявола ты здесь оказалась? – ругнулся он.
Красное одеяло лежало на полу. Лейси нагнулась, подняла его, аккуратно сложила. Она и не подумала, как это выглядит со стороны и как превратно можно истолковать ее жест: жест заботливой жены.
– Я встала, чтоб проверить, как там Джо.
– Но здесь-то ты как оказалась?
– Я… я… – С чувством вины она нерешительно положила сложенное одеяло в изножие кровати.
– Не ври только.
– Ты всегда обо мне думаешь одно плохое.
– С чего бы это?
Красное одеяло поплыло у нее перед глазами и слилось в неясное пятно при одной мысли, с какой нежностью она только что подтыкала его вокруг него. Ему на это наплевать, а она не будет говорить, что да как. И Лейси отвела от него взгляд, чтоб он ничего не заподозрил.
Она выпрямилась и, чувствуя его сверлящий взгляд, повернулась к двери.
– Прости, пожалуйста, – произнес он вдруг странным хриплым голосом, полным раскаяния; от неожиданности она растерялась.
– Что? – Ее собственный голос звучал натянуто и неестественно.
– За то, что испугал, – тихо добавил Джонни. – За револьвер. Он у меня под подушкой лежал.
Он нагнулся и взял сложенное одеяло, с недоумением посмотрел на него. Затем так же вопросительно на нее.
Лейси отвернулась. И он понял.
В золотистом ореоле лампы он был непередаваемо красив. По всему телу Лейси прошла дрожь, голова закружилась.
– Я… я… мне что-то послышалось, – слабеющим голосом пробормотала она. – Вот и все. Я решила проведать Джо.
– В третий раз? – В голосе его опять зазвучали недоверчивые нотки. – Вот те на, значит, не так уж глубок его сон.
Лейси смотрела в сторону.
– Вообще было не очень разумно заходить сюда.
– Конечно.
– Я мог тебя ранить, – мягко добавил Джонни.
Но барьеры, разделяющие их, никуда не делись: его глубокое недоверие, злость, ее собственная боль и злость при мысли о том, что он силой заставил их приехать в это опасное место, да сколько еще других режущих по живому воспоминаний накопилось за это время. И все же промелькнувшая в его глазах доброта и беспокойство в голосе вдруг с особой силой напомнили ей обо всем, что они потеряли, наполнив сердце тоской по несбывшемуся, неизведанному, сулившему когда-то в их общих мечтах светлое счастье – увы, оказавшееся недоступным.
Джонни сделал шаг в ее сторону. Она отступила, попав в круг золотистого света от лампы: видны стали красные пятна на шее – след револьвера и его грубых пальцев.
Джонни перестал дышать. Двумя стремительными шагами он приблизился к Лейси.
Она почувствовала его крепкие пальцы на своих руках и пристально посмотрела в его суровые черные глаза. Неосознанно она отшатнулась, когда он протянул руку к ее лицу. Но его пальцы со всей осторожностью прикоснулись к алому пятну на ее шее. Лейси вскрикнула негромко и отскочила, почувствовав себя очень неловко под его внимательным взглядом.
– Смотри, я поранил тебя. Завтра будет синяк. Уже сейчас видно. – Джонни смотрел виновато, ему было явно стыдно за свои действия. – Тебя не за что винить. Понятно, что ты боишься меня после того, как я заставил вас приехать сюда, а потом…
Она резко покачала головой.
– Да нет. – Когда он разговаривал с ней так ласково, ей становилось еще более не по себе, чем от его грубости. – Я не поэтому боюсь тебя.
– Но почему же? – настаивал Джонни. Совсем растерявшись, она оторвала взгляд от его лица.
Потому что я не могу быть рядом с тобой и не вспоминать, что было между нами, не хотеть тебя, не мечтать о твоем прикосновении, о твоей ласке, твоей любви – обо всем том, что я сама так безнадежно отвергла. Потому что я не могу признаться, что пришла к тебе ночью, так как до сих пор люблю тебя.
Она повернулась, собираясь уйти.
Он остановил ее в дверях. Лицо его выдавало борьбу чувств.
– Лейси…
Гордость не позволяла ей заговорить. И ему тоже. Она смотрела на него и видела в его глазах глубочайшую нежность и тоску.
Джонни раздвинул полы ее халатика и прижал ее к себе; его дрожащие руки жгли Лейси словно раскаленным железом, они блуждали по ней, оставляя за собой очаги пламени. Из губ ее вырывались глухие звуки, словно у затравленного зверя.
Ей самой было невдомек, какой молодой смотрелась она в своей кружевной ночной рубашке – насколько она напоминала ту нежную девочку, которую он когда-то любил всем сердцем. И сколь мало походила на светскую львицу, с презрением, как ему казалось, смотревшую на него.
Захваченная золотой волшебной грезой, Лейси закрыла глаза. Джонни обвил руками ее тонкую талию и прижал к себе, крепко держа в своих объятиях и гладя ее блестящие волосы, спину нежными движениями, от которых по всему телу разливался покой. Только в его объятиях испытывала она эту пьянящую теплоту.
– Лейси… – начал он низким голосом. Приникнув губами к красному пятну на горле, оставленному дулом револьвера, Джонни поцеловал его, погружаясь в восхитительный запах ее тела. Он покрывал поцелуями ее веки, ресницы, и каждый поцелуй оставлял на ее коже маленький пылающий костер. – Лейси… – Почти благоговейно он притронулся к ее подбородку и внимательно изучал любимые черты, а затем улыбнулся и с виноватым видом произнес: – Мне так много надо сказать.
А ей так много надо было объяснить.
Однако ей так и не суждено было узнать, что произошло бы дальше, потому что в момент этой мучительной близости ее хрупкое очарование нарушил вдруг пронзительный крик Джо.
Руки Джонни напряглись и разжали кольцо. Лицо его приняло прежнее жесткое выражение, и его сердце закрылось словно раковина. Нежный свет потух в глазах Лейси, и она тоже пришла в себя.
– Ма-а-ам!
Лейси стремительно бросилась к комнате Джо, и Джонни побежал следом за ней.
Глаза Джо были широко открыты от ужаса, несмотря на то что радом лежал Нерон.
Впервые Джо не сопротивлялся, когда мать заключила его в объятия.
– Что случилось, милый?
Черная головенка Джо прижалась к покрытой кружевами материнской груди.
– Мне что-то послышалось снаружи. А свет не включался! – Джо отчаянно моргал, чтоб не заплакать.
Джонни несколько раз дернул за цепочку выключателя.
– Что за черт? Могу поклясться, все работало как следует… Лампа перегорела, – одернул он сам себя. – Сейчас поставлю новую.
Широко раскрытые глаза Джо уставились на револьвер, болтающийся на поясе Джонни.
– Почему у вас на поясе этот «Магнум триста пятьдесят семь»?
– А откуда тебе известно, молодой человек, что это за оружие? – нахмурилась Лейси.
– У папы был каталог. А потом, Джонни сам сказал мне, когда его чистил.
Лейси перевела взгляд на Джонни и заметила, как помрачнел он при упоминании Сэма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
На лице Джонни появилось виноватое выражение.
– Какого дьявола ты здесь оказалась? – ругнулся он.
Красное одеяло лежало на полу. Лейси нагнулась, подняла его, аккуратно сложила. Она и не подумала, как это выглядит со стороны и как превратно можно истолковать ее жест: жест заботливой жены.
– Я встала, чтоб проверить, как там Джо.
– Но здесь-то ты как оказалась?
– Я… я… – С чувством вины она нерешительно положила сложенное одеяло в изножие кровати.
– Не ври только.
– Ты всегда обо мне думаешь одно плохое.
– С чего бы это?
Красное одеяло поплыло у нее перед глазами и слилось в неясное пятно при одной мысли, с какой нежностью она только что подтыкала его вокруг него. Ему на это наплевать, а она не будет говорить, что да как. И Лейси отвела от него взгляд, чтоб он ничего не заподозрил.
Она выпрямилась и, чувствуя его сверлящий взгляд, повернулась к двери.
– Прости, пожалуйста, – произнес он вдруг странным хриплым голосом, полным раскаяния; от неожиданности она растерялась.
– Что? – Ее собственный голос звучал натянуто и неестественно.
– За то, что испугал, – тихо добавил Джонни. – За револьвер. Он у меня под подушкой лежал.
Он нагнулся и взял сложенное одеяло, с недоумением посмотрел на него. Затем так же вопросительно на нее.
Лейси отвернулась. И он понял.
В золотистом ореоле лампы он был непередаваемо красив. По всему телу Лейси прошла дрожь, голова закружилась.
– Я… я… мне что-то послышалось, – слабеющим голосом пробормотала она. – Вот и все. Я решила проведать Джо.
– В третий раз? – В голосе его опять зазвучали недоверчивые нотки. – Вот те на, значит, не так уж глубок его сон.
Лейси смотрела в сторону.
– Вообще было не очень разумно заходить сюда.
– Конечно.
– Я мог тебя ранить, – мягко добавил Джонни.
Но барьеры, разделяющие их, никуда не делись: его глубокое недоверие, злость, ее собственная боль и злость при мысли о том, что он силой заставил их приехать в это опасное место, да сколько еще других режущих по живому воспоминаний накопилось за это время. И все же промелькнувшая в его глазах доброта и беспокойство в голосе вдруг с особой силой напомнили ей обо всем, что они потеряли, наполнив сердце тоской по несбывшемуся, неизведанному, сулившему когда-то в их общих мечтах светлое счастье – увы, оказавшееся недоступным.
Джонни сделал шаг в ее сторону. Она отступила, попав в круг золотистого света от лампы: видны стали красные пятна на шее – след револьвера и его грубых пальцев.
Джонни перестал дышать. Двумя стремительными шагами он приблизился к Лейси.
Она почувствовала его крепкие пальцы на своих руках и пристально посмотрела в его суровые черные глаза. Неосознанно она отшатнулась, когда он протянул руку к ее лицу. Но его пальцы со всей осторожностью прикоснулись к алому пятну на ее шее. Лейси вскрикнула негромко и отскочила, почувствовав себя очень неловко под его внимательным взглядом.
– Смотри, я поранил тебя. Завтра будет синяк. Уже сейчас видно. – Джонни смотрел виновато, ему было явно стыдно за свои действия. – Тебя не за что винить. Понятно, что ты боишься меня после того, как я заставил вас приехать сюда, а потом…
Она резко покачала головой.
– Да нет. – Когда он разговаривал с ней так ласково, ей становилось еще более не по себе, чем от его грубости. – Я не поэтому боюсь тебя.
– Но почему же? – настаивал Джонни. Совсем растерявшись, она оторвала взгляд от его лица.
Потому что я не могу быть рядом с тобой и не вспоминать, что было между нами, не хотеть тебя, не мечтать о твоем прикосновении, о твоей ласке, твоей любви – обо всем том, что я сама так безнадежно отвергла. Потому что я не могу признаться, что пришла к тебе ночью, так как до сих пор люблю тебя.
Она повернулась, собираясь уйти.
Он остановил ее в дверях. Лицо его выдавало борьбу чувств.
– Лейси…
Гордость не позволяла ей заговорить. И ему тоже. Она смотрела на него и видела в его глазах глубочайшую нежность и тоску.
Джонни раздвинул полы ее халатика и прижал ее к себе; его дрожащие руки жгли Лейси словно раскаленным железом, они блуждали по ней, оставляя за собой очаги пламени. Из губ ее вырывались глухие звуки, словно у затравленного зверя.
Ей самой было невдомек, какой молодой смотрелась она в своей кружевной ночной рубашке – насколько она напоминала ту нежную девочку, которую он когда-то любил всем сердцем. И сколь мало походила на светскую львицу, с презрением, как ему казалось, смотревшую на него.
Захваченная золотой волшебной грезой, Лейси закрыла глаза. Джонни обвил руками ее тонкую талию и прижал к себе, крепко держа в своих объятиях и гладя ее блестящие волосы, спину нежными движениями, от которых по всему телу разливался покой. Только в его объятиях испытывала она эту пьянящую теплоту.
– Лейси… – начал он низким голосом. Приникнув губами к красному пятну на горле, оставленному дулом револьвера, Джонни поцеловал его, погружаясь в восхитительный запах ее тела. Он покрывал поцелуями ее веки, ресницы, и каждый поцелуй оставлял на ее коже маленький пылающий костер. – Лейси… – Почти благоговейно он притронулся к ее подбородку и внимательно изучал любимые черты, а затем улыбнулся и с виноватым видом произнес: – Мне так много надо сказать.
А ей так много надо было объяснить.
Однако ей так и не суждено было узнать, что произошло бы дальше, потому что в момент этой мучительной близости ее хрупкое очарование нарушил вдруг пронзительный крик Джо.
Руки Джонни напряглись и разжали кольцо. Лицо его приняло прежнее жесткое выражение, и его сердце закрылось словно раковина. Нежный свет потух в глазах Лейси, и она тоже пришла в себя.
– Ма-а-ам!
Лейси стремительно бросилась к комнате Джо, и Джонни побежал следом за ней.
Глаза Джо были широко открыты от ужаса, несмотря на то что радом лежал Нерон.
Впервые Джо не сопротивлялся, когда мать заключила его в объятия.
– Что случилось, милый?
Черная головенка Джо прижалась к покрытой кружевами материнской груди.
– Мне что-то послышалось снаружи. А свет не включался! – Джо отчаянно моргал, чтоб не заплакать.
Джонни несколько раз дернул за цепочку выключателя.
– Что за черт? Могу поклясться, все работало как следует… Лампа перегорела, – одернул он сам себя. – Сейчас поставлю новую.
Широко раскрытые глаза Джо уставились на револьвер, болтающийся на поясе Джонни.
– Почему у вас на поясе этот «Магнум триста пятьдесят семь»?
– А откуда тебе известно, молодой человек, что это за оружие? – нахмурилась Лейси.
– У папы был каталог. А потом, Джонни сам сказал мне, когда его чистил.
Лейси перевела взгляд на Джонни и заметила, как помрачнел он при упоминании Сэма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45