– Обратно ко мне? – спросила она.
– Нет, к нашему зеленому дому. Моему дому… в последний раз.
Они побежали, летя сквозь лесную чащу, словно сам Дядя Лот придавал им сил и подгонял вперед. Спускаясь вниз по тропинке, Зеб поддерживал ее, чтобы она не упала. На главном пляже они гулко топотали по серебристому песку. Держась за руки, пронеслись через мостик, а оттуда вверх по ступенькам к дорожке, ведущей во двор Зеба.
Там, на лысом холме, высился зеленый коттедж. Его роскошное окружение из сосен и дубов исчезло, и теперь он стоял один-одинешенек под черным звездным небом. У Румер защемило сердце – и так, вероятно, будет всякий раз, когда ее глаза опять не смогут найти любимые деревья.
Зеб прошел к большому валуну и только потом вспомнил, что старинного медного ключа там не было, а замки в дверях уже поменяли. Поглядев на дорогу, они с Румер удостоверились в том, что у обочины не было машины Франклинов. Сам дом был окутан темнотой, внутри не горело ни одной лампочки.
Встав у северной стены, Зеб ухватился за повидавшую виды трубу дымохода. На ней были небольшие выступы, образованные кирпичами, выложенными из широкого основания в прямую узкую колонну. Он подтянулся до самого низкого упора для ног и поглядел вниз через плечо.
– Справишься?! – крикнул он Румер.
– Проще простого, Мэйхью! – крикнула она в ответ. – Ты хоть представляешь, сколько раз по утрам я забиралась сюда, чтобы постучать в твое окно, когда ты просыпал время развозки газет?
– Знаю, Ларкин, – Зеб подал ей руку и втащил за собой наверх.
С кирпича на кирпич они ползли по трубе. Добравшись до нижнего ската крыши, Зеб чуть отстранился и пропустил Румер вперед. Она по-крабьи проползла мимо слуховых окон, а уже оттуда вскарабкалась на второй ярус. Вцепившись в открытые ставни, она рывком забралась на самый верх крыши.
Зеб поспешал следом за ней. Усевшись бок о бок, они перевели дыхание. С моря на болота и Индейскую Могилу дул мягкий бриз, отгонявший назойливых москитов. Румер взяла Зеба за руку, думая обо всех обещаниях, которые они дали друг другу в эту ночь.
С этой крыши, знакомой ей с детства, глядела она на расчищенную площадку, где прежде росли деревья, на каждый камушек и поросший мхом валун. Запах свежесрубленной древесины не выветрился до сих пор. В воздухе парил аромат подъельника и нектара жимолости. «Это наше место, – подумала она. – Я земля, а он небо. Я тяну его вниз с небес, а он увлекает меня клуне. Куда бы нас ни занесло, все началось именно здесь».
– Это мой дом! – прокричал Зеб звездам. Он вел себя как мальчишка, и как же она любила его!
Мириады звезд мерцали у них над головами – белые огоньки на бархатисто-черном ковре небосвода. Румер разглядела Орион, Большую Медведицу, Арктура и Плеяды. Все эти годы звезды оберегали Зеба, а потом вернули ей. Она молча вознесла благодарственные молитвы небесам, а потом переключила свое внимание на дела земные.
– Твой дом, – повторила Румер.
– Этот дом, эта крыша, – Зеб глядел вниз, на улицу, где торчал желтый бульдозер и кран с железной бабой для сноса зданий. – Они завтра исчезнут.
– Мне не верится, – ответила Румер. Безграничная любовь к Мысу Хаббарда взыграла у нее внутри и выплеснулась наружу, когда Зеб обнял ее. Один край крыши оберегал дымоход, а за другим присматривал единорог с флюгера. Слезы брызнули у нее из глаз, когда она подумала о том, что у них было и что они завтра утратят навсегда.
– Это называется компромисс, Ру, – прошептал он. – Правда нашей жизни…
– Почему нельзя сделать так, чтобы некоторые вещи оставались вечно? – спросила она. – Деревья, скалы… этот старый-старый дом…
– Мы все равно будем вместе. Мы сохраним это в своем сердце, в своей памяти. Открой свою душу, Ларкин: впусти туда это мгновение, чтобы мы никогда не забыли о нем.
– Никогда… – повторила Румер. Вытерев глаза рукавом футболки Зеба, она заглянула в окно своего коттеджа и увидела отца, задремавшего прямо в кресле. На коленях у него лежала раскрытая книга.
Она подумала об учительском пособии Сикстуса Ларкина, и у нее в голове прозвенели слова: «Поймите, что каждому ребенку нужен приют, его собственный заповедник».
Здесь и был ее заповедник. Мыс Хаббарда и эти поросшие травой старые дворы. Здесь Румер узнала, кем она была на самом деле – девчонкой, которая так любила животных, что решила стать ветеринаром. Мыс был ее классной комнатой, а в этих дворах, как говаривала миссис Мэйхью, – ее заповедник.
– Там, наверху, – Зеб поднял руку, – есть новое созвездие, о котором я уже упоминал. Хотел бы я подарить его тебе, Румер.
– Девушка на крылатом коне, – задрав голову, она будто воочию увидела скачущего по небу коня, шею которого обвивала руками девушка, и они припадали к земле, перелетая через скалы, кусты и кроликов. – Они только начали свое ночное путешествие? Или уже заканчивают?
– Начали, – целуя ее волосы, ответил Зеб.
– Как оно называется? Это новое созвездие?
– Ну, у него может быть лишь одно название. Поскольку это вы с Блю летите ко мне домой, – сказал Зеб, – и раз вы с ним и мы с тобой самые верные друзья на свете, то я нарекаю его Верность.
– Да, Зеб, – Румер покрепче обхватила его за шею. – Что бы ни случилось, давай поклянемся всегда любить этот край.
– Без вопросов.
– И друг друга.
– Навеки, Румер, – Зеб нежно поцеловал ее в глаза и в губы. – Как всегда.
Разжав свои объятия, они вдруг услышали чьи-то голоса. Они замерли, чтобы их никто не заметил, и разглядели на дороге скопление народа. Люди что-то оживленно обсуждали. Затем вспыхнули спички, защелкали зажигалки. И следом одна за другой темноту осветило множество свечей.
– Что это? – прошептал Зеб.
От благоговейного трепета Румер лишилась дара речи.
Они молча наблюдали за тем, как Майкл, держа зажженную свечу, поднялся на холм к дому Румер. Он открыл дверь без стука, а затем разбудил своего деда. Протерев глаза, Сикстус стряхнул с себя сон, и Майкл помог ему выбраться из кресла.
– Где тетя Румер? – спросил Майкл, спускаясь с дедом к подножию холма.
– Гуляет где-то с твоим отцом, – ответил Сикстус.
В оранжево-золотистом пламени свечей Румер увидела лица всех les Dames de la Roche и их мужей, сыновей и приятелей. Там стояли Аннабель, Марни, Шарлотта, Дана, Элли, Сэм, Куин, Майкл, Сикстус, Геката и даже затворница миссис Лайтфут. Наверное, кто-то позвонил и Матильде, потому что на дороге прогромыхал ее старый «вольво», и она тоже присоединилась к общему собранию. Постепенно яркие огни свечей растеклись по всей длине Крестхилл-роуд в неком подобии траурной, но в то же время и радостной церемонии.
– Что происходит? – еще раз спросил шепотом Зеб.
– По-моему, это ночной дозор, – ответила Румер. – Для твоего дома.
У них не было с собой ни свечек, ни спичек, ни зажигалок, но в едином порыве печали и торжества они воздели руки к звездам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113