Это послание было буквально повсюду: в трепетавших листьях деревьев, в потоке воды, колышущем тростник, что рос у заиленных берегов.
Румер вцепилась в гриву Блю, а мысли ее кружились в бешеном водовороте… Без всякого принуждения конь пустился галопом. Он несся вперед так быстро, что Румер пришлось пригнуть голову, чтобы не наткнуться глазами на какой-либо сук. Теперь невозможно было понять, где заканчивалась она и начинался Блю. За всю жизнь подобная связь у нее была лишь с одним существом. И звали это существо – Зеб.
Она думала о Зебе, который покрыл такое расстояние, чтобы добраться на Мыс Хаббарда: он приехал из Калифорнии, вернулся со звезд, из самого далекого прошлого. Галопируя у широкой реки, она наблюдала за тем, как паутина солнечных лучей раскидывалась вплоть до побережья Хоторна. Она обдумывала узы, которые соединяли вместе разных людей, и решила, что из них важны лишь две разновидности: любовь и магическая золотая нить, протянувшаяся из детства прямиком в будущее.
Развернув Блю, Румер поскакала домой.
Глава 26
Зная о том, что Румер весь день проведет на работе, Зеб сплавал на шлюпке до маяка Викланд-Рок и обратно. Он вернулся к закату и обнаружил в сарае для весел горящую свечу, рядом с которой лежала записка: «Приходи». Он сразу же узнал ее почерк.
С ног до головы обрызганный соленой водой, Зеб решил не принимать душ. Он пролез через участок Гекаты и, перескочив низкую стену, очутился на своем старом дворе. Подрядчик уже отметил кусок скалы для подрыва; здесь же лежали штабеля кровли и досок для строительства, которое планировалось начать сразу же после Дня труда. От норы кроликов воняло пестицидами; старые сады были уничтожены, и мертвые растения вперемежку с кустами валялись в куче возле уличного камина.
Проходя мимо, Зеб ощутил судорогу в горле. Он вспоминал все те годы, что держался на расстоянии от этого места и пытался выкинуть его из головы. И тем не менее память и эмоции снова привели его сюда. Его коробило от того, что растения его матери были выброшены словно мусор, а небольшой очаг – который собрал его отец из пляжных камней и у которого они частенько собирались всей семьей – помечен для закладки взрывчатки.
Зеб глянул на дом Румер. В каждом ее окне горело по свече.
Хотя пора цветения уже миновала, лилии его матери еще росли где-то тут неподалеку. Всматриваясь в темноту, он увидел втоптанные в землю изящные зеленые листья. Он опустился на колени и руками откопал трубчатые корни. Они были посажены рядом друг с другом, и он без труда отыскал остальные. Одна, вторая, третья лилия… он нашел двадцать три корня, прежде чем ему это надоело.
Они зацветут и на следующее лето – красными, золотистыми и желтоватыми лепестками. Зеб перетащил их во двор Румер и рассадил вокруг входа в расщелину, которая, как он надеялся, станет для кроликов новым домом.
– Что ты делаешь? – спросила Румер из проема кухонной двери.
Зеб поднял голову и смахнул грязной ладонью волосы со лба.
– Принес тебе цветов, – сказал он. – Хочу отдать мамины лилии той, кому они не безразличны.
– Ох, Зеб… – Неужто ее голос дрогнул? Она стояла в свете кухонной лампочки над крыльцом, и ее лицо скрывала тень. Но когда она подошла к нему и присела на корточки, он увидел широкую улыбку на ее губах. В ее ресницах сверкнули слезы. Он слегка отодвинулся, чтобы не мешать ей, и она принялась энергично разбрасывать комья грязи.
Тоненькое платьице плотно облегало ее фигуру; Зеб заметил ее невероятную худобу, а от наблюдения за тем, как она копалась в земле, у него зачесалось сразу в нескольких местах. Ее левое запястье охватывал ремешок с мужскими часами, и она неустанно его поправляла. От нее пахло вербеной и лавандой – а может быть, этот аромат принесло ветром со стороны травяного сада.
– Цветы просто чудесны, Зеб.
– Ну, так и будет, когда они зацветут на следующей лето.
– Ты нашел мою записку?
– Да.
– Я весь день ждала тебя, – сказала она. – Даже с работы ушла.
– И с чего это вдруг?
– Ну, Блю лишился стойла в своем любимом хлеву.
– Как так?
– Эдвард влюбился в другую и решил, что пора завязывать с прошлыми делами. Поэтому он попросил меня забрать Блю…
– И что ты будешь с ним делать?
– Не знаю. Можно заново отстроить конюшню, которая была возле моей лечебницы – помнишь?
– Там жила Старушка.
– Да, – кивнула она. – Та старая кобылка.
– Кажется, ты все время порывалась прокрасться туда и покататься на ней, – сказал он.
– Она была моей первой любимой лошадью. А первая любовь – это не кот наплакал.
– Точно, – согласился Зеб, слушая гулкое биение своего сердца. – Думаешь, Блю сильно переживает?
– Нет, он понимает, что тут ничего не попишешь, – сказала Румер. – Блю самый лучший. Он справится; за всю жизнь у меня был лишь один друг, похожий на него.
– И кто бы это мог быть? – повернувшись к ней, усмехнулся Зеб. Их взгляды встретились; ее глаза сияли темно-голубыми отблесками цвета воды из северной бухты. Не в силах совладать с собой, он протянул руку и погладил ее щеку своими грязными пальцами.
– Ты, – прошептала она. – Мой верный друг… Зеб.
– Твой друг наделал много ошибок, – шепнул он в ответ, – которые не так-то просто забыть.
– Не он один, – целуя его испачканную в земле ладонь, сказала она.
– Главной твоей ошибкой была любовь ко мне, – Зеб близко склонился к ее милому лицу.
– Ты не прав, – возразила она. – Она была настоящей и от всего сердца. Я поняла это утром, после того как Эдвард сказал мне, что я должна искать новое пристанище для Блю. Я поспешила домой – мне не терпелось скорее увидеться с тобой. В жизни все так быстро меняется, Зеб. И мне не хочется терять то единственное, во что я искренне верю…
Румер запрокинула голову. Минуту назад ее глаза дико пылали, когда она рассказывала ему о Блю, но теперь в них воцарилось спокойствие и глубокое-глубокое понимание. Прильнув ближе, он смахнул светлые волосы с ее лба и поцеловал ее.
Звезды спустились с небес на землю. Сейчас все годы полетов в космос в поисках далеких миров показались ему фальшивкой: ведь важные звезды были прямо здесь, на Мысе Хаббарда. С самого детства Зеб мечтал об этом. Румер была его возлюбленной, и отступать было некуда.
Они целовались так долго, будто им оставалось жить лишь до завтрашнего утра и словно все грехи им уже были отпущены.
Ночь окружила их тишиной, которую изредка нарушали сверчки в жимолости и цикады на старых дубах. Стоя на коленях, Румер крепко обнимала его, и он хотел, чтобы это мгновение длилось вечно.
– Я следил за тобой из космоса, – шептал он. – Я никогда не забывал… даже будучи с Элизабет. Я ни на секунду не выпускал тебя из виду.
– Все то время, что я жила на Мысе и заботилась о животных… пока я каталась на Блю, я так скучала по тебе…
Старые часы ее отца, из чистого золота с ремешком из черной кожи (учителя из Блэк-Холла подарили их ему в день ухода на пенсию), отстукивали неумолимое время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
Румер вцепилась в гриву Блю, а мысли ее кружились в бешеном водовороте… Без всякого принуждения конь пустился галопом. Он несся вперед так быстро, что Румер пришлось пригнуть голову, чтобы не наткнуться глазами на какой-либо сук. Теперь невозможно было понять, где заканчивалась она и начинался Блю. За всю жизнь подобная связь у нее была лишь с одним существом. И звали это существо – Зеб.
Она думала о Зебе, который покрыл такое расстояние, чтобы добраться на Мыс Хаббарда: он приехал из Калифорнии, вернулся со звезд, из самого далекого прошлого. Галопируя у широкой реки, она наблюдала за тем, как паутина солнечных лучей раскидывалась вплоть до побережья Хоторна. Она обдумывала узы, которые соединяли вместе разных людей, и решила, что из них важны лишь две разновидности: любовь и магическая золотая нить, протянувшаяся из детства прямиком в будущее.
Развернув Блю, Румер поскакала домой.
Глава 26
Зная о том, что Румер весь день проведет на работе, Зеб сплавал на шлюпке до маяка Викланд-Рок и обратно. Он вернулся к закату и обнаружил в сарае для весел горящую свечу, рядом с которой лежала записка: «Приходи». Он сразу же узнал ее почерк.
С ног до головы обрызганный соленой водой, Зеб решил не принимать душ. Он пролез через участок Гекаты и, перескочив низкую стену, очутился на своем старом дворе. Подрядчик уже отметил кусок скалы для подрыва; здесь же лежали штабеля кровли и досок для строительства, которое планировалось начать сразу же после Дня труда. От норы кроликов воняло пестицидами; старые сады были уничтожены, и мертвые растения вперемежку с кустами валялись в куче возле уличного камина.
Проходя мимо, Зеб ощутил судорогу в горле. Он вспоминал все те годы, что держался на расстоянии от этого места и пытался выкинуть его из головы. И тем не менее память и эмоции снова привели его сюда. Его коробило от того, что растения его матери были выброшены словно мусор, а небольшой очаг – который собрал его отец из пляжных камней и у которого они частенько собирались всей семьей – помечен для закладки взрывчатки.
Зеб глянул на дом Румер. В каждом ее окне горело по свече.
Хотя пора цветения уже миновала, лилии его матери еще росли где-то тут неподалеку. Всматриваясь в темноту, он увидел втоптанные в землю изящные зеленые листья. Он опустился на колени и руками откопал трубчатые корни. Они были посажены рядом друг с другом, и он без труда отыскал остальные. Одна, вторая, третья лилия… он нашел двадцать три корня, прежде чем ему это надоело.
Они зацветут и на следующее лето – красными, золотистыми и желтоватыми лепестками. Зеб перетащил их во двор Румер и рассадил вокруг входа в расщелину, которая, как он надеялся, станет для кроликов новым домом.
– Что ты делаешь? – спросила Румер из проема кухонной двери.
Зеб поднял голову и смахнул грязной ладонью волосы со лба.
– Принес тебе цветов, – сказал он. – Хочу отдать мамины лилии той, кому они не безразличны.
– Ох, Зеб… – Неужто ее голос дрогнул? Она стояла в свете кухонной лампочки над крыльцом, и ее лицо скрывала тень. Но когда она подошла к нему и присела на корточки, он увидел широкую улыбку на ее губах. В ее ресницах сверкнули слезы. Он слегка отодвинулся, чтобы не мешать ей, и она принялась энергично разбрасывать комья грязи.
Тоненькое платьице плотно облегало ее фигуру; Зеб заметил ее невероятную худобу, а от наблюдения за тем, как она копалась в земле, у него зачесалось сразу в нескольких местах. Ее левое запястье охватывал ремешок с мужскими часами, и она неустанно его поправляла. От нее пахло вербеной и лавандой – а может быть, этот аромат принесло ветром со стороны травяного сада.
– Цветы просто чудесны, Зеб.
– Ну, так и будет, когда они зацветут на следующей лето.
– Ты нашел мою записку?
– Да.
– Я весь день ждала тебя, – сказала она. – Даже с работы ушла.
– И с чего это вдруг?
– Ну, Блю лишился стойла в своем любимом хлеву.
– Как так?
– Эдвард влюбился в другую и решил, что пора завязывать с прошлыми делами. Поэтому он попросил меня забрать Блю…
– И что ты будешь с ним делать?
– Не знаю. Можно заново отстроить конюшню, которая была возле моей лечебницы – помнишь?
– Там жила Старушка.
– Да, – кивнула она. – Та старая кобылка.
– Кажется, ты все время порывалась прокрасться туда и покататься на ней, – сказал он.
– Она была моей первой любимой лошадью. А первая любовь – это не кот наплакал.
– Точно, – согласился Зеб, слушая гулкое биение своего сердца. – Думаешь, Блю сильно переживает?
– Нет, он понимает, что тут ничего не попишешь, – сказала Румер. – Блю самый лучший. Он справится; за всю жизнь у меня был лишь один друг, похожий на него.
– И кто бы это мог быть? – повернувшись к ней, усмехнулся Зеб. Их взгляды встретились; ее глаза сияли темно-голубыми отблесками цвета воды из северной бухты. Не в силах совладать с собой, он протянул руку и погладил ее щеку своими грязными пальцами.
– Ты, – прошептала она. – Мой верный друг… Зеб.
– Твой друг наделал много ошибок, – шепнул он в ответ, – которые не так-то просто забыть.
– Не он один, – целуя его испачканную в земле ладонь, сказала она.
– Главной твоей ошибкой была любовь ко мне, – Зеб близко склонился к ее милому лицу.
– Ты не прав, – возразила она. – Она была настоящей и от всего сердца. Я поняла это утром, после того как Эдвард сказал мне, что я должна искать новое пристанище для Блю. Я поспешила домой – мне не терпелось скорее увидеться с тобой. В жизни все так быстро меняется, Зеб. И мне не хочется терять то единственное, во что я искренне верю…
Румер запрокинула голову. Минуту назад ее глаза дико пылали, когда она рассказывала ему о Блю, но теперь в них воцарилось спокойствие и глубокое-глубокое понимание. Прильнув ближе, он смахнул светлые волосы с ее лба и поцеловал ее.
Звезды спустились с небес на землю. Сейчас все годы полетов в космос в поисках далеких миров показались ему фальшивкой: ведь важные звезды были прямо здесь, на Мысе Хаббарда. С самого детства Зеб мечтал об этом. Румер была его возлюбленной, и отступать было некуда.
Они целовались так долго, будто им оставалось жить лишь до завтрашнего утра и словно все грехи им уже были отпущены.
Ночь окружила их тишиной, которую изредка нарушали сверчки в жимолости и цикады на старых дубах. Стоя на коленях, Румер крепко обнимала его, и он хотел, чтобы это мгновение длилось вечно.
– Я следил за тобой из космоса, – шептал он. – Я никогда не забывал… даже будучи с Элизабет. Я ни на секунду не выпускал тебя из виду.
– Все то время, что я жила на Мысе и заботилась о животных… пока я каталась на Блю, я так скучала по тебе…
Старые часы ее отца, из чистого золота с ремешком из черной кожи (учителя из Блэк-Холла подарили их ему в день ухода на пенсию), отстукивали неумолимое время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113