Румер запыхалась и тяжело дышала. Чтобы не дать ей просунуть руку внутрь кокона, Зеб накрыл ее пальцы своей ладонью.
– Они мертвы, Ру, – тихо сказал он. – Не трогай их…
– А что, если нет? – повернувшись к нему, спросила она, сверкнув голубыми глазами.
Зеб осознал, что она могла быть права, к тому же он не сомневался, что ей надо было лично убедиться во всем. Теперь Румер была ветеринаром, а не просто влюбленной в животных девчушкой, но он по-прежнему чувствовал исходивший от нее поток переживаний и эмоций. Осторожно развернув листья, она прикоснулась к неподвижным серым бельчатам.
– Ох, – только и выдохнула она. Бельчата не шевелились. У Зеба перехватило дыхание, пока он лихорадочно думал обо всех зверях, живших в этих двух дворах – его и Румер. Их матери называли свои участки «заповедником». Неофициально, разумеется, но с ними соглашались и остальные соседи. Все эти гнезда, переплетенные заросли и прорытые норки служили прекрасным жильем и убежищем для самых разных животных.
Зеб помог Румер взять на руки бархатистых бельчат. Потом он пошел за ней, но ему преградил дорогу мужчина в сером костюме.
– Это какое-то безумие, – сказал он. – Мы всего лишь срубили мое дерево, а она уже слетела с катушек. Ей бы следовало поблагодарить меня – ведь я расчищаю это место. После чего стоимость нашей недвижимости возрастет как на дрожжах.
– Стоимость недвижимости?
– Ну да. Вы знаете, какой мог бы быть у нас вид из окон, спили мы подчистую эти деревья? Блок-Айленд слева и Файрфлай-Бич справа.
– Но вы и так можете их видеть, – тихо сказал Зеб. – За деревьями.
– А я хочу, чтобы ничто не загораживало мне обзор. Цены на землю устремятся к небесам, поверьте, когда я избавлюсь от банальных дубов и сосен, а затем посажу тую. У меня есть архитектор по ландшафтному дизайну, а не просто бригада работяг. Самый настоящий профи, и он сделает из этой дыры конфетку. Только подождите немного…
Зеб кивнул и не спеша зашагал по холму к коттеджу Румер. Опешивший мужчина осекся на полуслове.
– А вы?.. – Наклонив голову вбок, он гадал, почему лицо Зеба показалось ему таким знакомым.
– Друг вашей соседки.
– По-моему, я вас уже где-то видел. Точно, вы астронавт, не так ли? В прошлом месяце по ТВ была одна передача, где рассказывали о знаменитых уроженцах Коннектикута…
– Простите, – Зеб пошел дальше. – Но я должен повидаться со своей подругой.
– Что ж, – сказал раздосадованный мужчина. – Надеюсь, вам удастся ее успокоить. Она ненормальная. Если она снова попробует мне помешать, то я церемониться с ней не буду – ведь это мой двор… Неужели я не могу делать в нем все, что мне заблагорассудится? Хоть бы она образумилась. Потому что я хочу стать хорошим соседом.
– Можно дать вам совет? – спросил Зеб, поглядев на сбитого с толку мужчину. – Будьте поосторожней со здешними животными. Местные жители к ним очень привязаны. Они даже назвали этот двор заповедником. Если вы еще не поняли, то скоро поймете…
– Это ж обыкновенные грызуны, – сказал он. – Белки, кролики – они не более чем мелкая неприятность, разве нет? Наверное, по-другому может думать только ветеринар…
Зеб не стал ничего отвечать. Он просто постучал в дверь коттеджа Румер и прошел в дом. Она стояла на коленях на полу в прихожей рядом со старыми клетками для кроликов, один за другим отрывая листья от кокона с детенышами. Мама-белка атаковала коттедж; в попытке прорваться к своему выводку она прицепилась к сетке на кухонном окне.
– Детеныши мертвы? – присев, спросил Зеб.
– Да, – ответила Румер. Ее голос напрягся, ее щеки намокли от слез. Она двигалась очень медленно, так, словно каждая косточка в ее теле нестерпимо болела. – Но даже если б они выжили, мать не вернулась бы за ними из-за моего запаха. Таков образец поведения животных, но впервые я узнала об этом от твоей матери.
– Я помню, – сказал Зеб. Его мать просила их быть осторожными, когда они лазали по деревьям и кустам – в детстве они были очень любопытны, и она опасалась, что дети, сами того не желая, сгонят зверьков с насиженных мест.
– Они внутри? – Румер кивнула.
– Дай-ка посмотреть, – Зеб отодвинул листочки. Там оказались четыре бельчонка, каждый размером с полевую мышь. Их серебристые шкурки блестели в свете кухонной лампочки, их хвосты только-только начали распушаться. Румер держала их в своих ладонях и рыдала. Подождав пару минут, Зеб забрал у нее мертвых зверьков. Он вынес бельчат вместе с коконом на улицу и положил на выступ скалы, чтобы мать могла их увидеть. Она сразу же спрыгнула с окна. Дико визжа, белка снова и снова перебегала от одного из своих погибших малышей к другому. Оставив ее наедине со своим горем, он вернулся в дом.
Румер все еще сидела на полу. Зеб наклонился, взял ее под мышки и поставил на ноги. Он помнил, как двадцать пять лет назад, развозя утренние газеты, они нашли сбитую машиной кошку. Румер тогда спрыгнула с велосипеда и схватила мертвую кошку на руки, а Зеб сел подле нее и обнял их обеих.
– Почему это случилось? – хлюпала она носом. – Если бы он предупредил меня, то я залезла бы наверх и спасла их.
– Скорее всего, он об этом даже не подумал, – Зеб живо представил себе недоумевающее выражение на лице соседа.
– Я никогда не плачу на работе, – сказала Румер. – То есть очень редко… но когда я увидела, как спилили дерево, как пострадали звери… Белки Мыса Хаббарда; ведь они, наверное, потомки тех, повадкам которых обучала меня твоя мать. И они такие маленькие… они неспособны защитить себя.
– Знаю, – кивнул Зеб.
Он крепко сжимал ее в объятиях, пока она проливала горючие слезы.
– Думаешь, я идиотка? – спросила она. – Раз переживаю по подобным пустякам?
– Вовсе нет. Ты же Румер.
– Что это значит? – прошептала она.
Зеб выпустил ее из своих рук и провел в гостиную. Летний ветерок задувал в открытые окна, принося терпкий запах соли и цветов. Тысячу раз он бывал в этой комнате, сначала как друг Румер, затем в качестве влюбленного в нее, а потом уже как муж Зи и отец Майкла. Повсюду висели семейные фотографии, но стоило ему заглянуть в голубые глаза Румер, как все снимки отошли на второй план.
– Румер, – прижав ладони к ее лицу, сказал он.
– Объясни мне, что это значит, – попросила она.
– Это значит любовь, – пылко ответил он. – Любовь ко всем и ко всему.
– Но посмотри на меня, – сказала она. – Я одна… я не могу быть с кем-то еще.
– И я тоже не могу, – сказал Зеб.
Он никогда не мог быть с кем-либо еще, кроме нее. Как долго он знал, что она та – единственная? Похоже, целую вечность. Ну, по крайней мере, с самого детства уж точно. Но им овладела страсть к ее сестре, и из-за этого он сам все разрушил.
– Зеб, в чем дело? – спросила она.
– Ни в чем, – ответил он, но потом передумал и потянулся к ее руке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
– Они мертвы, Ру, – тихо сказал он. – Не трогай их…
– А что, если нет? – повернувшись к нему, спросила она, сверкнув голубыми глазами.
Зеб осознал, что она могла быть права, к тому же он не сомневался, что ей надо было лично убедиться во всем. Теперь Румер была ветеринаром, а не просто влюбленной в животных девчушкой, но он по-прежнему чувствовал исходивший от нее поток переживаний и эмоций. Осторожно развернув листья, она прикоснулась к неподвижным серым бельчатам.
– Ох, – только и выдохнула она. Бельчата не шевелились. У Зеба перехватило дыхание, пока он лихорадочно думал обо всех зверях, живших в этих двух дворах – его и Румер. Их матери называли свои участки «заповедником». Неофициально, разумеется, но с ними соглашались и остальные соседи. Все эти гнезда, переплетенные заросли и прорытые норки служили прекрасным жильем и убежищем для самых разных животных.
Зеб помог Румер взять на руки бархатистых бельчат. Потом он пошел за ней, но ему преградил дорогу мужчина в сером костюме.
– Это какое-то безумие, – сказал он. – Мы всего лишь срубили мое дерево, а она уже слетела с катушек. Ей бы следовало поблагодарить меня – ведь я расчищаю это место. После чего стоимость нашей недвижимости возрастет как на дрожжах.
– Стоимость недвижимости?
– Ну да. Вы знаете, какой мог бы быть у нас вид из окон, спили мы подчистую эти деревья? Блок-Айленд слева и Файрфлай-Бич справа.
– Но вы и так можете их видеть, – тихо сказал Зеб. – За деревьями.
– А я хочу, чтобы ничто не загораживало мне обзор. Цены на землю устремятся к небесам, поверьте, когда я избавлюсь от банальных дубов и сосен, а затем посажу тую. У меня есть архитектор по ландшафтному дизайну, а не просто бригада работяг. Самый настоящий профи, и он сделает из этой дыры конфетку. Только подождите немного…
Зеб кивнул и не спеша зашагал по холму к коттеджу Румер. Опешивший мужчина осекся на полуслове.
– А вы?.. – Наклонив голову вбок, он гадал, почему лицо Зеба показалось ему таким знакомым.
– Друг вашей соседки.
– По-моему, я вас уже где-то видел. Точно, вы астронавт, не так ли? В прошлом месяце по ТВ была одна передача, где рассказывали о знаменитых уроженцах Коннектикута…
– Простите, – Зеб пошел дальше. – Но я должен повидаться со своей подругой.
– Что ж, – сказал раздосадованный мужчина. – Надеюсь, вам удастся ее успокоить. Она ненормальная. Если она снова попробует мне помешать, то я церемониться с ней не буду – ведь это мой двор… Неужели я не могу делать в нем все, что мне заблагорассудится? Хоть бы она образумилась. Потому что я хочу стать хорошим соседом.
– Можно дать вам совет? – спросил Зеб, поглядев на сбитого с толку мужчину. – Будьте поосторожней со здешними животными. Местные жители к ним очень привязаны. Они даже назвали этот двор заповедником. Если вы еще не поняли, то скоро поймете…
– Это ж обыкновенные грызуны, – сказал он. – Белки, кролики – они не более чем мелкая неприятность, разве нет? Наверное, по-другому может думать только ветеринар…
Зеб не стал ничего отвечать. Он просто постучал в дверь коттеджа Румер и прошел в дом. Она стояла на коленях на полу в прихожей рядом со старыми клетками для кроликов, один за другим отрывая листья от кокона с детенышами. Мама-белка атаковала коттедж; в попытке прорваться к своему выводку она прицепилась к сетке на кухонном окне.
– Детеныши мертвы? – присев, спросил Зеб.
– Да, – ответила Румер. Ее голос напрягся, ее щеки намокли от слез. Она двигалась очень медленно, так, словно каждая косточка в ее теле нестерпимо болела. – Но даже если б они выжили, мать не вернулась бы за ними из-за моего запаха. Таков образец поведения животных, но впервые я узнала об этом от твоей матери.
– Я помню, – сказал Зеб. Его мать просила их быть осторожными, когда они лазали по деревьям и кустам – в детстве они были очень любопытны, и она опасалась, что дети, сами того не желая, сгонят зверьков с насиженных мест.
– Они внутри? – Румер кивнула.
– Дай-ка посмотреть, – Зеб отодвинул листочки. Там оказались четыре бельчонка, каждый размером с полевую мышь. Их серебристые шкурки блестели в свете кухонной лампочки, их хвосты только-только начали распушаться. Румер держала их в своих ладонях и рыдала. Подождав пару минут, Зеб забрал у нее мертвых зверьков. Он вынес бельчат вместе с коконом на улицу и положил на выступ скалы, чтобы мать могла их увидеть. Она сразу же спрыгнула с окна. Дико визжа, белка снова и снова перебегала от одного из своих погибших малышей к другому. Оставив ее наедине со своим горем, он вернулся в дом.
Румер все еще сидела на полу. Зеб наклонился, взял ее под мышки и поставил на ноги. Он помнил, как двадцать пять лет назад, развозя утренние газеты, они нашли сбитую машиной кошку. Румер тогда спрыгнула с велосипеда и схватила мертвую кошку на руки, а Зеб сел подле нее и обнял их обеих.
– Почему это случилось? – хлюпала она носом. – Если бы он предупредил меня, то я залезла бы наверх и спасла их.
– Скорее всего, он об этом даже не подумал, – Зеб живо представил себе недоумевающее выражение на лице соседа.
– Я никогда не плачу на работе, – сказала Румер. – То есть очень редко… но когда я увидела, как спилили дерево, как пострадали звери… Белки Мыса Хаббарда; ведь они, наверное, потомки тех, повадкам которых обучала меня твоя мать. И они такие маленькие… они неспособны защитить себя.
– Знаю, – кивнул Зеб.
Он крепко сжимал ее в объятиях, пока она проливала горючие слезы.
– Думаешь, я идиотка? – спросила она. – Раз переживаю по подобным пустякам?
– Вовсе нет. Ты же Румер.
– Что это значит? – прошептала она.
Зеб выпустил ее из своих рук и провел в гостиную. Летний ветерок задувал в открытые окна, принося терпкий запах соли и цветов. Тысячу раз он бывал в этой комнате, сначала как друг Румер, затем в качестве влюбленного в нее, а потом уже как муж Зи и отец Майкла. Повсюду висели семейные фотографии, но стоило ему заглянуть в голубые глаза Румер, как все снимки отошли на второй план.
– Румер, – прижав ладони к ее лицу, сказал он.
– Объясни мне, что это значит, – попросила она.
– Это значит любовь, – пылко ответил он. – Любовь ко всем и ко всему.
– Но посмотри на меня, – сказала она. – Я одна… я не могу быть с кем-то еще.
– И я тоже не могу, – сказал Зеб.
Он никогда не мог быть с кем-либо еще, кроме нее. Как долго он знал, что она та – единственная? Похоже, целую вечность. Ну, по крайней мере, с самого детства уж точно. Но им овладела страсть к ее сестре, и из-за этого он сам все разрушил.
– Зеб, в чем дело? – спросила она.
– Ни в чем, – ответил он, но потом передумал и потянулся к ее руке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113