— Видит Фальк, этот мальчишка действительно не раз и не два заставлял нас серьезно переживать за него. Очень уж он любил залезать куда-нибудь повыше. А в тот раз цветы вместе с вазой полетели вниз, во двор замка, едва не угодив в голову старине Ферсину, да упокоят боги его душу. Осколки вазы разлетелись по всему двору. А было принцу тогда года три, не больше.
— Джуриам, тебя ведь послали тогда снимать его с карниза? — спросил барон Хальверик. — Насколько я помню… Джуриам кивнул и, преодолевая смущение, ответил:
— Да, мой господин, так и было. Я оказался ближе всех и, кроме того, самым легким из тех слуг, что были под рукой. Все опасались, что карниз или крепление подоконника могут не выдержать слишком большого веса. Дело ведь было еще до того, как отремонтировали это крыло замка. Так вот, я высунулся наружу, вылез на подоконник и понял, что дальше не смогу продвинуться ни на дюйм — так страшно мне было. Признаюсь вам, уважаемая госпожа, высоты я всегда ужасно боялся. А принц, увидев это, возьми да и скажи: «Не бойся, Джуриам, я сейчас сам слезу». И проворно так слез по карнизу прямо ко мне. Держался он уверенно, как кот на толстой ветке дерева.
— Что-нибудь еще можете вспомнить?
— Вы только не подумайте, что он был испорченным, избалованным ребенком, — вступил с разговор пэр Хальварин, пожилой лысый мужчина с серыми глазами. — По крайней мере не больше, чем любой другой принц в его возрасте. Любили его, конечно, все, в первую очередь родители. Он был гордостью нашего замка, гордостью рода правителей Лионии. Но следует отметить, что отец всегда настаивал, чтобы наследник был вежлив с придворными. И надо сказать, мальчик понимал, о чем идет речь, и никогда не изводил нас просто так, со зла, пользуясь своим положением наследника престола.
— Это действительно так, — подтвердил барон Хальверик. — Кроме того, для своих лет он был очень развитым ребенком. Хватал он все просто на лету, и казалось, что он по развитию намного старше. Злобным, избалованным ребенком он и вправду не был, но это не мешало ему время от времени устраивать нам всем хорошую встряску. Помните, как отец подарил ему щенка? Борзого, если не ошибаюсь.
Хальварин покачал головой, но тут вновь раздался смешок Хаммарина:
— Конечно, помню. Уж мне ли этого не помнить! Этот пес стал просто проклятьем для всех дворцовых служб. Кто бы знал, что мы пригреем в доме такого воришку! Сколько он нам всего перепортил, сколько вещей пришлось потом искать по всему замку. По-моему, он перегрыз по крайней мере половину сбруи у меня в конюшне.
— Ну что ж, во всяком случае он приучил ваших конюхов вешать сбрую на крюк, а не швырять ее на пол, — заметил барон Хальверик. — А вот если подумать, каким принц был ребенком… Знаете, как иногда мальчишки бывают жестоки к собакам? Как-то раз, наказывая щенка за какую-то провинность, он взял прут и хорошенько отстегал собаку. Я узнал об этом, когда случайно услышал, как отец отчитывал его за этот поступок. Через пару дней я услышал, как принц сам поучал кого-то из детей придворных, пойманного на мучении котенка. Слово в слово он повторил нравоучение отца, подражая ему во всем, даже в интонациях: «Недостойно мужчины злоупотреблять слабостью тех, кто не может защититься. Недостойно любого правителя причинять боль там, где этого можно избежать». Смешно было слышать такие слова из уст пятилетнего ребенка. Но тем не менее звучало это вполне искренне…
— Судя по всему, он мог бы вырасти справедливым и мудрым правителем, — вздохнула Пакс, — если бы… если бы не случилось…
— Я согласен с вами, — кивнув, заметил пэр Хальварин. — У меня нет никаких сомнений в том, что Фалькьери и его жена, столь серьезно подходившие к воспитанию наследника, подготовили бы его к управлению государством должным образом. Принц уже в детстве демонстрировал все признаки того, что он вырастет умным, рассудительным и справедливым человеком. Я не буду его идеализировать: он вел себя как любой ребенок в этом возрасте — шалил, хулиганил… Но все эти шалости были беззлобными. Не было в них ни жестокости, ни злого умысла. И если бы все пошло нормально, учитывая образование, которое собирались дать ему родители, а также их хороший пример и любовь, я не вижу, с какой стати он мог бы испортиться.
— Вспомните его сестру, молодую королеву, — сказал Хаммарин. — Как она прекрасно держалась, как старалась исполнить свой долг! А ведь она выросла практически без матери, да и отец умер, когда она была совсем ребенком. И несмотря на это…
— О чем тут говорить: кровь есть кровь! Девочка была храброй, великодушной, умной… Не могу я поверить в то, что, несмотря на все с ним случившееся, Фальки абсолютно не способен управлять королевством, — со вздохом сказал барон Хальверик и подлил себе в кружку горячего сиба. — Видят боги, люди могут меняться, и меняться очень сильно. Но было в этом мальчике что-то такое… Как можно было растерять все это наследие и при этом остаться в живых, я не понимаю.
Пакс подумала, что, будь у нее время и желание, она могла бы рассказать барону, что это вполне возможно. Впрочем, сейчас придворным и без того было о чем подумать. Пакс постаралась загнать тяжелые воспоминания в дальний угол памяти. Ее больно ранила одна лишь мысль о том, что мучения, подобные тем, которые перенесла она, могли выпасть на долю малолетнего ребенка. С содроганием думала она о том, как ему пришлось жить без малейшей надежды на выздоровление долгие и долгие годы, в таком же состоянии, в котором она провела всего несколько месяцев.
— Как его звали? — спросила она, чтобы отвлечься от тяжелых мыслей.
— Принца? Первое имя, разумеется, было тем же, что и у его отца — Фалькьери. Мы называли его Фальки. Как вы понимаете, принадлежность к королевскому роду обязывала родителей дать ему это имя. Вторым именем принца было…
Подождите, дайте вспомнить… Ну конечно, я только сейчас понял, почему его назвали Амбротлин: естественно, в честь дяди по материнской линии. А именем Артсьелан он был обязан другому дяде, а именно — брату матери короля Фалькьери, если я, конечно, не ошибаюсь. Было в списке его имен и еще какое-то, но что-то не приходит оно мне на память. Нужно будет посмотреть в королевских архивах. Давно это было, а мы не молодеем, и память наша лучше не становится. — Покачав головой, лорд Хаммарин тяжело вздохнул.
— Сколько имен обычно бывает у принцев? — спросила Пакс.
— Это зависит от традиций и обычаев королевства. Но, как правило, четыре или пять. Нужно уважить основные рода и династии, отпрыском которых является наследник. Боюсь только, что нам будет мало толку от этих имен. В каждой семье, где родители поклоняются Фальку, найдется один, а то и двое Фалькьери. В Лионии это одно из самых распространенных имен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222
— Джуриам, тебя ведь послали тогда снимать его с карниза? — спросил барон Хальверик. — Насколько я помню… Джуриам кивнул и, преодолевая смущение, ответил:
— Да, мой господин, так и было. Я оказался ближе всех и, кроме того, самым легким из тех слуг, что были под рукой. Все опасались, что карниз или крепление подоконника могут не выдержать слишком большого веса. Дело ведь было еще до того, как отремонтировали это крыло замка. Так вот, я высунулся наружу, вылез на подоконник и понял, что дальше не смогу продвинуться ни на дюйм — так страшно мне было. Признаюсь вам, уважаемая госпожа, высоты я всегда ужасно боялся. А принц, увидев это, возьми да и скажи: «Не бойся, Джуриам, я сейчас сам слезу». И проворно так слез по карнизу прямо ко мне. Держался он уверенно, как кот на толстой ветке дерева.
— Что-нибудь еще можете вспомнить?
— Вы только не подумайте, что он был испорченным, избалованным ребенком, — вступил с разговор пэр Хальварин, пожилой лысый мужчина с серыми глазами. — По крайней мере не больше, чем любой другой принц в его возрасте. Любили его, конечно, все, в первую очередь родители. Он был гордостью нашего замка, гордостью рода правителей Лионии. Но следует отметить, что отец всегда настаивал, чтобы наследник был вежлив с придворными. И надо сказать, мальчик понимал, о чем идет речь, и никогда не изводил нас просто так, со зла, пользуясь своим положением наследника престола.
— Это действительно так, — подтвердил барон Хальверик. — Кроме того, для своих лет он был очень развитым ребенком. Хватал он все просто на лету, и казалось, что он по развитию намного старше. Злобным, избалованным ребенком он и вправду не был, но это не мешало ему время от времени устраивать нам всем хорошую встряску. Помните, как отец подарил ему щенка? Борзого, если не ошибаюсь.
Хальварин покачал головой, но тут вновь раздался смешок Хаммарина:
— Конечно, помню. Уж мне ли этого не помнить! Этот пес стал просто проклятьем для всех дворцовых служб. Кто бы знал, что мы пригреем в доме такого воришку! Сколько он нам всего перепортил, сколько вещей пришлось потом искать по всему замку. По-моему, он перегрыз по крайней мере половину сбруи у меня в конюшне.
— Ну что ж, во всяком случае он приучил ваших конюхов вешать сбрую на крюк, а не швырять ее на пол, — заметил барон Хальверик. — А вот если подумать, каким принц был ребенком… Знаете, как иногда мальчишки бывают жестоки к собакам? Как-то раз, наказывая щенка за какую-то провинность, он взял прут и хорошенько отстегал собаку. Я узнал об этом, когда случайно услышал, как отец отчитывал его за этот поступок. Через пару дней я услышал, как принц сам поучал кого-то из детей придворных, пойманного на мучении котенка. Слово в слово он повторил нравоучение отца, подражая ему во всем, даже в интонациях: «Недостойно мужчины злоупотреблять слабостью тех, кто не может защититься. Недостойно любого правителя причинять боль там, где этого можно избежать». Смешно было слышать такие слова из уст пятилетнего ребенка. Но тем не менее звучало это вполне искренне…
— Судя по всему, он мог бы вырасти справедливым и мудрым правителем, — вздохнула Пакс, — если бы… если бы не случилось…
— Я согласен с вами, — кивнув, заметил пэр Хальварин. — У меня нет никаких сомнений в том, что Фалькьери и его жена, столь серьезно подходившие к воспитанию наследника, подготовили бы его к управлению государством должным образом. Принц уже в детстве демонстрировал все признаки того, что он вырастет умным, рассудительным и справедливым человеком. Я не буду его идеализировать: он вел себя как любой ребенок в этом возрасте — шалил, хулиганил… Но все эти шалости были беззлобными. Не было в них ни жестокости, ни злого умысла. И если бы все пошло нормально, учитывая образование, которое собирались дать ему родители, а также их хороший пример и любовь, я не вижу, с какой стати он мог бы испортиться.
— Вспомните его сестру, молодую королеву, — сказал Хаммарин. — Как она прекрасно держалась, как старалась исполнить свой долг! А ведь она выросла практически без матери, да и отец умер, когда она была совсем ребенком. И несмотря на это…
— О чем тут говорить: кровь есть кровь! Девочка была храброй, великодушной, умной… Не могу я поверить в то, что, несмотря на все с ним случившееся, Фальки абсолютно не способен управлять королевством, — со вздохом сказал барон Хальверик и подлил себе в кружку горячего сиба. — Видят боги, люди могут меняться, и меняться очень сильно. Но было в этом мальчике что-то такое… Как можно было растерять все это наследие и при этом остаться в живых, я не понимаю.
Пакс подумала, что, будь у нее время и желание, она могла бы рассказать барону, что это вполне возможно. Впрочем, сейчас придворным и без того было о чем подумать. Пакс постаралась загнать тяжелые воспоминания в дальний угол памяти. Ее больно ранила одна лишь мысль о том, что мучения, подобные тем, которые перенесла она, могли выпасть на долю малолетнего ребенка. С содроганием думала она о том, как ему пришлось жить без малейшей надежды на выздоровление долгие и долгие годы, в таком же состоянии, в котором она провела всего несколько месяцев.
— Как его звали? — спросила она, чтобы отвлечься от тяжелых мыслей.
— Принца? Первое имя, разумеется, было тем же, что и у его отца — Фалькьери. Мы называли его Фальки. Как вы понимаете, принадлежность к королевскому роду обязывала родителей дать ему это имя. Вторым именем принца было…
Подождите, дайте вспомнить… Ну конечно, я только сейчас понял, почему его назвали Амбротлин: естественно, в честь дяди по материнской линии. А именем Артсьелан он был обязан другому дяде, а именно — брату матери короля Фалькьери, если я, конечно, не ошибаюсь. Было в списке его имен и еще какое-то, но что-то не приходит оно мне на память. Нужно будет посмотреть в королевских архивах. Давно это было, а мы не молодеем, и память наша лучше не становится. — Покачав головой, лорд Хаммарин тяжело вздохнул.
— Сколько имен обычно бывает у принцев? — спросила Пакс.
— Это зависит от традиций и обычаев королевства. Но, как правило, четыре или пять. Нужно уважить основные рода и династии, отпрыском которых является наследник. Боюсь только, что нам будет мало толку от этих имен. В каждой семье, где родители поклоняются Фальку, найдется один, а то и двое Фалькьери. В Лионии это одно из самых распространенных имен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222