Пакс вслед за ней отошла чуть подальше от раненых. За время, прошедшее с тех пор, как королева эльфов появилась в долине, по берегам ручья не только растаял снег, но и появилась нежная зеленая травка. При этом каждый росток, каждая травинка, казалось, переливались всеми цветами радуги. Госпожа подвела Пакс к самому берегу ручья, где на высоком пригорке уже распустились первые желтые цветы. Здесь она расстелила плащ прямо на земле и жестом предложила Пакс сесть рядом с собой. Пакс, робея и стесняясь, аккуратно села на самый краешек и поджала под себя ноги. Некоторое время они сидели молча, прислушиваясь к журчавшему по-весеннему ручейку.
— Мы появились здесь не для того, чтобы воевать, — этими словами нарушила тишину королева эльфов. — Просто я захотела сама встретиться с Фалькьери перед тем, как он войдет в Чайю.
— Я помню это ваше желание, — сказала Пакс.
— Я вовсе не хочу уязвить твою честь, когда говорю, что мне захотелось самой увидеть его. До нас дошли известия о том, что ты позволила взять себя в плен и попросила одного из киакданов разжечь священный костер от его имени. — На мгновение взгляд Госпожи стал более суровым и жестким. — А когда речь заходит о таких вещах, как священный костер, священное дерево или священное чутье тонкого мира, — это, Паксенаррион, как ты понимаешь, не может не касаться эльфов хотя бы потому… потому что огонь бывает очень опасен для нас, для нашего леса.
Пакс покачала головой:
— Я приношу свои извинения, Великая Госпожа. Я знала только, что мне нужно известить всех о том, где он и что с ним. А киакдан… просто он первым пришел мне в голову.
— Мы принимаем твои извинения. Мы не можем не брать в расчет и то, что один из киакданов в свое время исцелил тебя. Но даже в этом случае нам показалось, что будет разумным приветствовать короля на ведомой людям границе его королевства. Да, мы знали, что ему здесь грозит опасность. Но я так давно не покидала Эльфийского Леса, что даже не могла себе представить, насколько эта опасность велика. Великое Дерево Мира скорбит о том, что под его кроной смогли собраться воедино и нанести удар столь многочисленные силы зла. Великий Певец безмолвствует, ибо не в силах описать все предательства, обрушившиеся на сына моей дочери и близких ему людей. — Великая Госпожа замолчала и некоторое время спокойно сидела, глядя на воду и поглаживая рукой траву, как человек гладил бы лежащую у его ног любимую собаку. — Но Великий Певец и Великое Дерево Мира объединились в стремлении к торжеству истины и справедливости. Когда пришло назначенное время, мы исполнили данное обещание. Сын моей дочери не разочаровал меня, Паксенаррион. Истинной правдой были твои слова, что он станет достойным королем.
Пакс ничего не сказала. Возразить на это было нечего, а подтверждение словам эльфийской королевы не требовалось.
— А еще меня очень порадовала та, что по праву стала паладином Геда, — продолжала Госпожа Леса:
— Мы узнали, что ты добровольно сдалась в плен тем, кто продал свои души темным силам, и пошла на это ради короля. Мы испытали чувство глубокой скорби, полагая, что уже никогда не увидим тебя живой. И вот ты здесь и по-прежнему верой и правдой служишь королю, защищая его от навалившихся со всех сторон темных сил. Не хочешь ли ты, паладин Геда, поведать нам, что с тобой произошло? Я думаю, этот рассказ будет достоин того, чтобы его воспели великие певцы наших королевств.
Пакс сидела, молча глядя на воду, с мелодичным журчанием бежавшую меж камней. Ей даже показалось, что она увидела на одном из перекатов серебристую рыбку.
— Госпожа, — сказала она, — я бы не стала лишний раз вспоминать о тех страшных днях. Их лучше не воспевать, а навеки забыть. И кроме того, ни один смертный не сможет рассказать всего, что там со мной случилось. Это ведомо только самим богам.
— Не хочешь ли ты воистину забыть пережитые тобой мучения? Мы многим обязаны тебе, Паксенаррион, паладин Геда. Если таково будет твое желание, мы можем наполнить твои воспоминания радостью и стереть в твоей душе все шрамы, что напоминают тебе о тех пытках.
Пакс покачала головой и вновь посмотрела Госпоже Леса в глаза:
— Нет. Я благодарю вас за то, что вы предложили мне эту помощь. Воспоминания действительно тяжелы для меня, но я сейчас такая, какая есть, благодаря всему, что со мной было в прошлом. — Помолчав, она добавила:
— Благодаря этим страшным дням тоже. Мне было так страшно, больно и плохо, что душа моя болит до сих пор. Но если я забуду о перенесенных мучениях, если я не буду знать, что такое в мире бывает, то как же я смогу помогать другая? Шрамы, оставшиеся на моем теле, равно как и те, что исполосовали мою душу, свидетельствуют людям и мне самой © том, что я знаю полную меру страданий и с йодным правом защищаю других от страха, унижения и боли.
— Воистину мудрые слова, — последовал ответ королевы. — Пусть нам, эльфам, и не нужно видеть твой шрамы, чтобы понять, кто ты такая и что довелось тебе "свершить в прошлом. Но мы должны сложить о тебе хвалебную песню, чтобы отблагодарить тебя за то, что ты сделала для вашего короля, и пусть эта песня начнется с печальной вести о твоем пленения слугами Повелителя Мук. Пусть другие знают, во что обращаются те, кто жаждет только власти, добивается ее любыми, самыми черными способами и использует ее в черных целях Быть может, ты расскажешь нам хотя бы о том, так тебе удалось избежать верной смерти и как подучилось, что ты вновь оказалась рядом с тем, кому ты так нужна?
При этих словах Пакс искренне рассмеялась. Разведя руками, она сказала:
— Я сама хотела бы это знать. — Затем в нескольких словах она пересказала то, что, сбиваясь и перевирая, говорил ей Арвид. — Воры, конечно, врут — это всем известив, уважаемая Госпожа, — сказала она в заключение. — А людская молва склонна делать из любого необычного случая легенду, имеющую мало общего с тем, что происходило на самом деле. По крайней мере, клеймо Лиарта на самом деле превратилось в это. — Пакс прикоснулась к серебристому кругу, поблескивавшему у нее на лбу.
— Значит, ты прибыла сюда с когортой верных герцогу солдат и немалым отрядом ополченцев Геда? Как такое могло подучиться?
Пакс поведала королеве эльфов, как ей довелось встретиться с когортой Доррин в Вестбридже, о стремительном переходе по заснеженной дороге вдогонку за направлявшимся в Лионию королем, о встрече с впавшим в уныние маршалом и о том, как ей удалось воодушевить его и его ополченцев. Когда рассказ был закончен, Госпожа Леса кивнула:
— Получается так, что слуги зла выковали на собственном огне оружие против самих себя. Я обещаю, что это будет достойно описана в сложенной нашими певцами песне. Фалькьери за годы, проведенные вне Лионии, сумел научиться брать лучшее из всего, что ему встречалось в жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222