— Я успела осмотреть всего два ящика, — сказала Пейдж. — А тут еще шесть других. У меня такое ощущение, что Бум-Бум ничего не выбрасывал. Целый ящик, например, набит письмами от поклонников.
Я тоскливо осмотрелась по сторонам. Восемь ящиков, набитых бумажками! Больше всего на свете ненавижу делать уборку и сортировать бумажки.
Сев на краешек стола, я похлопала Пейдж по плечу.
— Послушайте, копаться во всех этих бумагах — жуткое занудство. Мне все равно придется их просматривать, даже те ящики, которые вы успели изучить. Я обязана посмотреть, нет ли здесь каких-нибудь документов, касающихся имущества. Положитесь на меня. Обещаю вам, что, если найду какие-то личные письма Бум-Буму, читать их не стану. А если это письма от вас, то положу их в конверт и отдам.
Пейдж улыбнулась, но как-то неуверенно.
— Мне немножко обидно. Оказывается, Бум-Бум хранил даже письма от мальчишек-поклонников. Неужели он не сохранил те, что написала ему я? — Она отвернулась в сторону.
Я еще раз положила ей руку на плечо.
— Не беспокойтесь, Пейдж. Думаю, письма найдутся. Балерина мелодично всхлипнула:
— Наверно, я так беспокоюсь из-за писем просто потому, что не хочу задуматься о самом грустном. Ведь Бум-Бума уже нет...
— Вот именно. И будь он проклят за то, что накопил столько бумажек. Теперь я даже не смогу ему отомстить, назначив его своим душеприказчиком.
Пейдж улыбнулась:
— Я принесла с собой чемодан. Хочу забрать свою одежду и косметику.
Она отправилась в спальню, а я обвела взглядом кабинет, пытаясь прикинуть объем предстоящей работы. Пейдж была права: Бум-Бум ничего не выкидывал. Стены были увешаны фотографиями хоккейных команд, в которых мой брат когда-либо играл. Начиная со второго класса начальной школы. Больше всего было снимков, изображавших «Черных ястребов»: вот они пьют шампанское в честь очередной победы на турнире; вот Бум-Бум лупит клюшкой по шайбе; вот фотографии с дарственными надписями Эспозито, Хау и Халла. И одна старая фотография от Бум-Бума Джефриона с надписью: «Маленькому пушкарю».
Посредине всей этой экспозиции красовался мой портрет — я в коричневой мантии получаю диплом адвоката в Чикагском университете. Солнце сияет, я улыбаюсь. Бум-Бум не учился в колледже и относился к моему высшему образованию с большим пиететом. Я с неудовольствием посмотрела на юную, счастливую Ви.Ай. Варшавски, после чего отправилась в спальню узнать, не нужна ли Пейдж моя помощь.
Чемодан стоял на кровати раскрытый. Рядом — стопка аккуратно сложенной одежды. Пейдж как раз рылась в шкафу, вытаскивая оттуда ярко-красный пуловер.
— Вы ведь все равно будете просматривать всю его одежду? — спросила она. — По-моему, я забрала уже все, но на всякий случай учтите: вещи шестого размера — мои.
Она вышла в ванную и захлопала там шкафчиками.
Спальня Бум-Бума выглядела очень по-мужски, но довольно уютно: посредине огромная постель, накрытая черно-белым покрывалом. Длинные шторы на окнах раздвинуты, открывая вид на озеро. Над строгим секретером орехового дерева — любимая клюшка. На стенах висело несколько картин в красных тонах и пара гобеленов. Обычно холостяки любят украшать свои жилища зеркалами, но у Бум-Бума такого пристрастия не было.
На столике у кровати лежало несколько журналов. Я поинтересовалась, что же читал мой двоюродный брат перед сном. «Иллюстрированные спортивные новости», «Мир хоккея» и скучного вида газета с названием «Новости зерноторговли». Я с любопытством принялась листать это издание. Издается в Канзас-Сити. Масса информации про зерно: урожайность, оптовые цены, тарифы на железнодорожные и водные перевозки, информация о заключенных контрактах. Должно быть, очень занимательное чтение, если, конечно, интересуешься зерном.
— Нашли что-нибудь примечательное?
Я так углубилась в изучение газеты, что не услышала, как Пейдж вернулась из ванной в спальню.
Поколебавшись, я сказала:
— Меня беспокоит, как Бум-Бум угодил под корабельный винт. Случайно или нет? В этой вот газетенке, — я указала на «Новости зерноторговли», — пишут исключительно о зерне и его перевозке. Газета выходит дважды в месяц, а во время уборки урожая — раз в неделю. Судя по тому, что Бум-Бум ее выписывал, его дела в компании «Юдора Грэйн» шли не так уж плохо. Это меня немного успокаивает.
Пейдж внимательно посмотрела на меня, взяла газету и пролистала ее.
— Я знаю, что уход из спорта очень расстроил его, — сказала она, разглядывая страницу. — Представляю, как я себя чувствовала бы, если бы пришлось уйти из балета. А ведь я в танце не такая звезда, какой Бум-Бум был в хоккее. Но знаете, мне кажется, что наши отношения излечили Бум-Бума от депрессии. Надеюсь, вас это не обижает.
— Вовсе нет. Рада это слышать. Если это и в самом деле так.
Тоненькие, выщипанные брови балерины поползли вверх.
— Если это действительно так? Что вы хотите этим сказать?
— Ничего особенного, Пейдж. Я не видела Бум-Бума с января. Тогда он еще пребывал в миноре. Если знакомство с вами вернуло его к жизни, меня это радует... Но на похоронах говорили о том, что у Бум-Бума в «Юдоре Грэйн» были какие-то неприятности. Ходят сплетни, что он украл какие-то документы. Вам об этом что-нибудь известно?
Медовые глаза удивленно раскрылись.
— Нет, я ничего об этом не слышала. Если и ходили такие сплетни, очевидно, Бум-Бум не придавал им значения. Иначе он непременно рассказал бы мне. Мы ужинали с ним за день до того, как он погиб. Но я ни за что не поверю, что Бум-Бум мог сделать нечто подобное.
— Не знаете, о чем он хотел со мной поговорить?
Пейдж удивилась:
— Он что, пытался с вами связаться?
— Да, он записал на автоответчике, что хочет срочно со мной поговорить, но не объяснил, в чем дело. Возможно, Бум-Бум нуждался в моей профессиональной помощи, чтобы как-то разобраться с этой историей.
Пейдж покачала головой и задумчиво расстегнула и застегнула «молнию» на сумочке.
— Не знаю. В понедельник вечером он выглядел совершенно нормальным. Ой, мне пора идти. Извините, что все так получилось. Мне действительно пора.
Я проводила ее до двери и заперла замок. Когда я возвращалась в прихожую за туфлями, то забыла закрыть дверь. Подумав, задвинула еще и засов. Уж теперь-то швейцар никого сюда не приведет. Во всяком случае, пока я нахожусь в квартире.
Прежде чем приступить к нудной возне с бумажками, я еще раз прошлась по квартире. В отличие от меня Бум-Бум славился феноменальной аккуратностью. Если бы кто-нибудь явился ко мне на квартиру через неделю после моей смерти, то обнаружил бы толстенный слой пыли, крайне несимпатичный пейзаж в раковине, не говоря уж о грудах одежды и бумаг.
Кухня Бум-Бума сияла чистотой. Холодильник был белехонький — и снаружи, и изнутри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78