Наконец двадцать восьмого на рассвете “Зефир” поднял якорь и на буксире собственных шлюпок пересек лагуну, а за ним тронулись “Ибекс” и “Торо”, чтобы выбравшись из бухты поставить все паруса и двинуться на юго-восток, в сторону отмели Кампече.
ГЛАВА ХII
Дон Винсенте Херрера и Гамма, коррехидор провинции Вера Крус, кивком отпустил наконец капитана конвоя, с которым так долго беседовал. Он был разочарован и утомлен, а беседа, или точнее монолог, произнесенный им в наставление слишком самоуверенному офицеру, не оставил приятного ощущения превосходства, которое он обычно испытывал в отношении креолов. Поскольку такое ощущение потрафляло натуре губернатора, и удовлетворяло врожденную жажду власти, сейчас он был разочарован и едва ли не считал себя обманутым.
Вот именно: его обманули! И причем вдвойне!
Этот капитан, какой-то Район или Рубио, наверняка простой mozo или vaquero из сьерры, доставил последний транспорт серебра из рудников Орисабы, подчиненных алькальду тамошнего округа. Обычно с такой оказией алькальд присылал своему могущественному покровителю Херрере два-три слитка, “сэкономленных” в учетных книгах рудника. На этот раз столь приятная посылка не пришла…
Херрера подозревал капитана конвоя и его людей в краже, алькальда — в преступной скупости, чиновников Орисабы — в растрате, и всех вместе взятых — в заговоре против себя и власти.
Был он по натуре подозрителен, и если временами эта подозрительность усыплялась лестью и подношениями, то все равно держала ухо востро.
Кто знает, что за этим кроется? Неужели бунт?
Он даже вздрогнул при этой мысли, какой бы неуместной та ни казалась.
“ — Будь так, никто не сдал бы серебро на склады”, — подумал он уже спокойнее.
Храбростью коррехидор не отличался. Наверно потому и не осмелился арестовать и бросить в крепость этого Рубио-или Района; ограничился измышлениями и угрозами, которые лишь вызвали у того презрительное пожатие плечами.
Видно, не слишком высоко он их всех ставил; служил в войсках вицекороля и знал, конечно, что сам этот факт хранит его, по крайней мере пока, от произвола губернатора. Быть может, знал также, что почти весь гарнизон губернатора два дня назад отправился в карательную экспедицию против мятежного вождя какого-то племени, который спалил окрестные испанские гасиенды в ответ на непрестанные притеснения и угон индейских юношей на хлопковые плантации. У капитана было при себе около сотни солдат, индейцев и метисов, поэтому он чувствовал себя в безопасности в Вера-Крус, где Дон Винсенте временно не располагал большими силами.
— Ну, он меня ещё попомнит, — прошипел губернатор.
Чтоб досадить капитану, он не позволил конвою заночевать в городе. Не собирался иметь под боком этих бандитов вместе с их командиром. Пусть возвращаются туда, откуда прибыли. В конце концов, могут расположиться по дороге, в Тукстле или какой-нибудь рыбацкой деревушке на побережье.
Он потянул за шнур, конец которого свисал у окна над креслом. Где-то в дальних покоях раздалась серебристая трель звонка. И тут же в дверях показался секретарь, согнувшийся в поклоне.
“ — Подслушивал”, — подумал Херрера, подозрительно покосился на него и отвернулся. Этот человек был ему отвратителен своим фальшивым угодничеством и послушностью. Даже его, который привык требовать такого поведения! Но обойтись он без него не мог: Луис знал насквозь все секреты провинциальной жизни, знал обо всех сплетнях, ориентировался в настроениях богатых креолов, владельцев латифундий, доносил ему о самых доверительных беседах, которые вели между собой кабальерос в винных погребах и офицеры в пульхериях. Дон Винсенте настолько же не мог его терпеть, как и нуждался в его услугах.
— Узнай, как зовут капитана, который только что был здесь, — велел он. — Имя, фамилию, полк и так далее.
Луис склонился в поклоне, скрывая довольную ухмылку. Такого приказа он ждал. Знал уже, что простодушный офицер, не выказавший к нему никакого почтения, вызвал серьезный гнев губернатора. И готов был тут же взяться за поручение, чтобы как следует насладиться возможностью отомстить заносчивому капитану. Но нужно было выждать, поэтому, сдерживая радость, он спокойно подошел к столу, чтобы поправить фитили свеч, горевших в двух серебряных пятирожковых канделябрах.
— Что нового? — спросил губернатор.
— На закате в порт вошли два корабля, — начал Луис.
— Наши корабли?
— Не те, которых мы ждем, но во всяком случае под нашим флагом. О флотилии, которая должна прибыть за серебром, я к сожалению до сих пор не имею никаких известий.
— Тогда зачем завел об этом разговор? — взорвался дон Винсенте. — Какое дело мне до двух кораблей, вошедших в порт? Давно уже пора прибыть тем, нашим… — добавил он, нахмурившись.
Подумал, что излишне поспешил с отправкой войск в карательную экспедицию. Нужно было подождать прибытия Золотого флота с юга и освобождения складов, полных серебра и кошенили. Но Золотой флот запаздывал, а владельцы латифундий требовали защиты и мести.
— Эти корабли, — продолжал Луис, — дали сигнал, что их преследуют корсары, ваша светлость. Поэтому в порту зажгли все фонари, чтоб облегчить им вход в бухту.
Губернатор вздрогнул.
— Корсары? Здесь?
— Но не осмелились приблизиться, — успокоил его секретарь. — Эти два капитана наверняка преувеличивают. У страха глаза велики.
— Ничего нового не слышно о Мартене?
— Нет. Он не показывался уже пару месяцев. Разве что ушел отсюда. А может быть, его корабль разбился и Мартен уже кипит в смоле в аду?
— Если бы так! — вздохнул Херрера.
Услав секретаря и заперев двери на щеколду, извлек из тайника в стене тяжелую серебряную шкатулку с личными бумагами, письмами и счетами. Отыскав перечень неофициальных доходов от рудников в Орисаба, углубился в подсчеты.
Капитан Мануэль Рубио проклинал собачью службу в армии вицекороля, поминая при этом всех святых с Мадонной во главе и понося их честь совершенно неслыханным образом. Как каждый креол, он терпеть не мог гачупинов, а эти двое — дон Винсенте и его секретарь — особенно его достали. Правда, Луис хоть услышал все, что о нем Рубио думает, но ведь нельзя было сказать того же губернатору, либо дать ему порядочного пинка, чего тот явно заслуживал.
Рубио был в ярости. Люди его выбились из сил, а кони и мулы едва волокли ноги, когда во главе конвоя выезжал он из негостеприимного Вера Крус. Нужно было дать им отдохнуть, и не в Тукстле, куда они бы просто не дошли по трудной и опасной горной дороге, а в первой же деревне. А там он не рассчитывал найти пристанища даже для себя. Предчувствовал, что ночь придется провести у костра или на одной из повозок.
Погруженный в воспоминания о возмутительных подозрениях со стороны губернатора, он в полной темноте ехал во главе отряда через песчаную нетронутую сельву, что начиналась сразу за городской стеной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73