Минерва подбросила дров в огонь, и загудевшее пламя взметнулось ввысь, с громким треском разбрасывая во все стороны фейерверк искр.
Время тянулось с черепашьей скоростью. До нас доносился лишь неразборчивый гул голосов, но и так было ясно, что дискуссия затянулась по вине тех, кому не по нраву наши кандидатуры. Издали Адам напоминал выступающего в зале суда адвоката. Его экспансивная жестикуляция и красноречивые позы сделали бы честь любому драматическому актеру. Противники вели себя потише и поскромнее, но приводили, видимо, столь веские аргументы, что после каждого их выступления многие согласно кивали или разражались протестующими возгласами. Чаша весов склонялась явно не в нашу пользу, но тут место Брума занял Нейл Грэхем. Судя по тому, как притихли собравшиеся, доктора в команде ценили и уважали. Выслушав в гробовом молчании речь хирурга, пираты, по его же предложению, приступили к голосованию. Подсчет поднятых «за» и «против» рук провел боцман Игнациус Пеллинг. Голоса разделились почти поровну, но наши сторонники — спасибо доктору Грэхему! — все-таки одержали победу с незначительным перевесом.
К нам приблизился Винсент Кросби, сообщил результат, объявил, что отныне мы полноправные члены команды, и пригласил присоединиться к участникам сходки. Смущаясь и немного робея, мы вошли в круг и подошли к столу, на котором лежали Библия и заточенный до остроты бритвы топор. Капитан Брум вслух зачитал статьи корабельного устава, под которым мы должны будем поставить свои подписи, как уже сделали это раньше все остальные.
В разговоре со мной Нейл сравнивал пиратский корабль с демократической республикой, управляемой по законам, принятым большинством ее граждан. Не могу с уверенностью утверждать, что полностью разделяю его мнение, но устав пиратского корабля «Избавление» настолько любопытен и оригинален и так разительно отличается по духу и содержанию от всевозможных хартий, уложений и деклараций, что я сочла необходимым привести в своих записках его текст дословно, целиком сохранив стиль и порядок перечисления статей.
1. Каждый имеет право на один голос при обсуждении насущных дел и каждый обязан повиноваться надлежащим образом отданному приказу старшего по команде.
2. Капитан получает одну целую и одну половинную долю от стоимости захваченного приза; помощник капитана, штурман, квартирмейстер, хирург, плотник и главный канонир получают одну долю и одну четверть; все прочие получают одну долю. Каждый имеет право на захваченную провизию и спиртные напитки в потребном ему количестве. При недостатке оных вышеизложенное право может быть ограничено, но только решением общего собрания.
3. Если вернувшийся с захваченного приза утаит и не предъявит найденные золото, серебро, драгоценные камни, деньги и товары стоимостью более одного песо, преднамеренно ущемляя тем самым интересы команды, таковой подлежит позорному изгнанию и высадке в необитаемой местности с оставлением ему одной бутыли воды, одной бутыли пороха, одного пистолета и одного фунта картечи.
4. Никто не имеет права играть в кости или карты на деньги.
5. Никто не вправе нанести другому оскорбление действием или иным способом на борту корабля. Все ссоры и разногласия должно улаживать на берегу в честном поединке на клинках и пистолетах.
6. Каждый обязан содержать свой мушкет, пистолет и тесак в чистоте и боевой готовности. Замеченный в небрежении к оружию лишается своей доли и может быть подвергнут дополнительно иному взысканию, буде капитан и общее собрание сочтут надобным наложить оное.
7. Уличенный в трусости или дезертирстве во время схватки с противником подлежит преданию смерти или позорному изгнанию.
8. Никто не вправе выступить на общем собрании с предложением о роспуске команды, прежде чем доля каждого не достигнет суммы в одну тысячу фунтов стерлингов. Потерявший при исполнении своих обязанностей руку или ногу, либо получивший иное тяжкое увечье имеет право на компенсацию в размере ста пятидесяти фунтов стерлингов, а также право оставаться в команде до тех пор, пока сам не пожелает ее покинуть.
9. Каждый, кто по небрежению спустит взведенный курок в пороховом погребе либо войдет в него с горящей трубкой без крышки или зажженной свечой без фонаря, подлежит строгому взысканию по усмотрению капитана и общего собрания.
10. Женщины и дети не вправе оставаться на корабле после его выхода в море. Каждый, кто ради плотских утех укроет женщину, выдающую себя за мужчину, на корабле после его выхода в море, подлежит преданию смерти.
Собственно говоря, именно десятый пункт послужил главным поводом и основой для столь длительного препирательства между сторонниками и противниками включения нас с Минервой в состав экипажа. Когда Брум зачитывал эту статью, опять послышались голоса недовольных, что капитан, дескать, нарушает им же составленный и подписанный корабельный устав. Споры грозили возобновиться и пойти по второму кругу, но Адам отбился от нападок с ловкостью прожженного законника-крючкотвора, умело манипулируя формально безупречными цитатами из все той же злополучной десятой статьи. Вкратце, его аргументация сводилась к следующим постулатам:
Во-первых, никто не собирается укрывать на корабле женщин, а уж тем более использовать их для плотских утех.
Во-вторых, всем известно, какого новички пола, поэтому никто не посмеет утверждать, что они выдают себя за мужчин, хотя и носят мужскую одежду.
В-третьих, присутствие женщин в команде может оказаться весьма полезным и послужить ко всеобщей выгоде. Никто не заподозрит в пиратстве корабль, по палубе которого прогуливаются две очаровательные девушки.
Закончив речь, Брум выдержал паузу, давая время самым тупоголовым осмыслить его аргументы, и вернулся на прежнее место, чрезвычайно довольный собой, а боцман Пеллинг на всякий случай поспешил сменить капитана в центре круга, чтобы подкрепить его доводы уже известной нам историей.
— Бывали и раньше девки среди пиратов, — заговорил он внушительным басом. — Взять хотя бы Мэри Рид и Энн Бонни, служивших с Ситцевым Джеком…
— Точно, было такое дело! — выкрикнул кто-то из толпы. — Только Рэкхема со всей его командой в конце концов отловили и вздернули, а те двое уцелели. Пока сидели в тюрьме, ухитрились забрюхатеть, и на суде их помиловали. Вот до чего ловкие бабы!
Пираты дружно заржали, а самые нетерпеливые заорали, что хватит рассуждать и пора заканчивать. Ясное дело: в глотке у всех давно пересохло, а спиртное до окончания сходки капитан распорядился не выдавать. Брум понимающе ухмыльнулся, поднял руки, призывая к тишине, и зачитал заключительную статью устава:
11. Каждый, кто принудит к сожительству порядочную женщину без ее согласия, подлежит преданию смерти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Время тянулось с черепашьей скоростью. До нас доносился лишь неразборчивый гул голосов, но и так было ясно, что дискуссия затянулась по вине тех, кому не по нраву наши кандидатуры. Издали Адам напоминал выступающего в зале суда адвоката. Его экспансивная жестикуляция и красноречивые позы сделали бы честь любому драматическому актеру. Противники вели себя потише и поскромнее, но приводили, видимо, столь веские аргументы, что после каждого их выступления многие согласно кивали или разражались протестующими возгласами. Чаша весов склонялась явно не в нашу пользу, но тут место Брума занял Нейл Грэхем. Судя по тому, как притихли собравшиеся, доктора в команде ценили и уважали. Выслушав в гробовом молчании речь хирурга, пираты, по его же предложению, приступили к голосованию. Подсчет поднятых «за» и «против» рук провел боцман Игнациус Пеллинг. Голоса разделились почти поровну, но наши сторонники — спасибо доктору Грэхему! — все-таки одержали победу с незначительным перевесом.
К нам приблизился Винсент Кросби, сообщил результат, объявил, что отныне мы полноправные члены команды, и пригласил присоединиться к участникам сходки. Смущаясь и немного робея, мы вошли в круг и подошли к столу, на котором лежали Библия и заточенный до остроты бритвы топор. Капитан Брум вслух зачитал статьи корабельного устава, под которым мы должны будем поставить свои подписи, как уже сделали это раньше все остальные.
В разговоре со мной Нейл сравнивал пиратский корабль с демократической республикой, управляемой по законам, принятым большинством ее граждан. Не могу с уверенностью утверждать, что полностью разделяю его мнение, но устав пиратского корабля «Избавление» настолько любопытен и оригинален и так разительно отличается по духу и содержанию от всевозможных хартий, уложений и деклараций, что я сочла необходимым привести в своих записках его текст дословно, целиком сохранив стиль и порядок перечисления статей.
1. Каждый имеет право на один голос при обсуждении насущных дел и каждый обязан повиноваться надлежащим образом отданному приказу старшего по команде.
2. Капитан получает одну целую и одну половинную долю от стоимости захваченного приза; помощник капитана, штурман, квартирмейстер, хирург, плотник и главный канонир получают одну долю и одну четверть; все прочие получают одну долю. Каждый имеет право на захваченную провизию и спиртные напитки в потребном ему количестве. При недостатке оных вышеизложенное право может быть ограничено, но только решением общего собрания.
3. Если вернувшийся с захваченного приза утаит и не предъявит найденные золото, серебро, драгоценные камни, деньги и товары стоимостью более одного песо, преднамеренно ущемляя тем самым интересы команды, таковой подлежит позорному изгнанию и высадке в необитаемой местности с оставлением ему одной бутыли воды, одной бутыли пороха, одного пистолета и одного фунта картечи.
4. Никто не имеет права играть в кости или карты на деньги.
5. Никто не вправе нанести другому оскорбление действием или иным способом на борту корабля. Все ссоры и разногласия должно улаживать на берегу в честном поединке на клинках и пистолетах.
6. Каждый обязан содержать свой мушкет, пистолет и тесак в чистоте и боевой готовности. Замеченный в небрежении к оружию лишается своей доли и может быть подвергнут дополнительно иному взысканию, буде капитан и общее собрание сочтут надобным наложить оное.
7. Уличенный в трусости или дезертирстве во время схватки с противником подлежит преданию смерти или позорному изгнанию.
8. Никто не вправе выступить на общем собрании с предложением о роспуске команды, прежде чем доля каждого не достигнет суммы в одну тысячу фунтов стерлингов. Потерявший при исполнении своих обязанностей руку или ногу, либо получивший иное тяжкое увечье имеет право на компенсацию в размере ста пятидесяти фунтов стерлингов, а также право оставаться в команде до тех пор, пока сам не пожелает ее покинуть.
9. Каждый, кто по небрежению спустит взведенный курок в пороховом погребе либо войдет в него с горящей трубкой без крышки или зажженной свечой без фонаря, подлежит строгому взысканию по усмотрению капитана и общего собрания.
10. Женщины и дети не вправе оставаться на корабле после его выхода в море. Каждый, кто ради плотских утех укроет женщину, выдающую себя за мужчину, на корабле после его выхода в море, подлежит преданию смерти.
Собственно говоря, именно десятый пункт послужил главным поводом и основой для столь длительного препирательства между сторонниками и противниками включения нас с Минервой в состав экипажа. Когда Брум зачитывал эту статью, опять послышались голоса недовольных, что капитан, дескать, нарушает им же составленный и подписанный корабельный устав. Споры грозили возобновиться и пойти по второму кругу, но Адам отбился от нападок с ловкостью прожженного законника-крючкотвора, умело манипулируя формально безупречными цитатами из все той же злополучной десятой статьи. Вкратце, его аргументация сводилась к следующим постулатам:
Во-первых, никто не собирается укрывать на корабле женщин, а уж тем более использовать их для плотских утех.
Во-вторых, всем известно, какого новички пола, поэтому никто не посмеет утверждать, что они выдают себя за мужчин, хотя и носят мужскую одежду.
В-третьих, присутствие женщин в команде может оказаться весьма полезным и послужить ко всеобщей выгоде. Никто не заподозрит в пиратстве корабль, по палубе которого прогуливаются две очаровательные девушки.
Закончив речь, Брум выдержал паузу, давая время самым тупоголовым осмыслить его аргументы, и вернулся на прежнее место, чрезвычайно довольный собой, а боцман Пеллинг на всякий случай поспешил сменить капитана в центре круга, чтобы подкрепить его доводы уже известной нам историей.
— Бывали и раньше девки среди пиратов, — заговорил он внушительным басом. — Взять хотя бы Мэри Рид и Энн Бонни, служивших с Ситцевым Джеком…
— Точно, было такое дело! — выкрикнул кто-то из толпы. — Только Рэкхема со всей его командой в конце концов отловили и вздернули, а те двое уцелели. Пока сидели в тюрьме, ухитрились забрюхатеть, и на суде их помиловали. Вот до чего ловкие бабы!
Пираты дружно заржали, а самые нетерпеливые заорали, что хватит рассуждать и пора заканчивать. Ясное дело: в глотке у всех давно пересохло, а спиртное до окончания сходки капитан распорядился не выдавать. Брум понимающе ухмыльнулся, поднял руки, призывая к тишине, и зачитал заключительную статью устава:
11. Каждый, кто принудит к сожительству порядочную женщину без ее согласия, подлежит преданию смерти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102