Тогда он подхватил ее на руки и прижал к груди. Минерва устало смежила веки и склонила голову ему на плечо. Несколько мгновений Винсент с тревогой всматривался в ее осунувшееся лицо, потом облегченно вздохнул, откинул налипшую ей на лоб прядь волос и принялся бережно стирать большим носовым платком соленую влагу и ошметки морской пены с ее бровей и ресниц, губ, щек, подбородка и шеи. Каждое его прикосновение дышало заботой и нежностью, и мне вдруг показалось, что сейчас он ее поцелует. Но Винсент так и не решился. То ли стеснялся на людях, то ли счел момент не совсем подходящим.
Он отнес ее на шканцы, усадил на крышку светового люка, встал перед ней на колени и наклонился вперед, положив руки на плечи Минервы и глядя ей прямо в глаза полным обожания взором. Она ответила ему таким же взглядом, и все мои вопросы, оставшиеся без ответа минувшей ночью, разом отпали. Винсент что-то сказал, и она согласно кивнула. Потом она что-то спросила, а он отрицательно покачал головой. Они смотрели только друг на друга, не замечая ни царящего вокруг хаоса, ни измотанных и контуженных обломками такелажа людей, ни порванных ураганом парусов и снастей, так, будто весь мир куда-то исчез или они сами выпали из этого мира.
— Мистер Кросби! — Повелительный окрик Брума заставил обоих очнуться и прийти в себя. — Соблаговолите вспомнить о своих обязанностях. Оба корабля побывали в серьезной переделке и нуждаются в вашем внимании. Мисс Кингтон! Займитесь мисс Шарп. У мистера Кросби есть другие неотложные дела.
Винсент и Минерва недоуменно озирались вокруг, напоминая принца и принцессу, пробудившихся от столетнего сна. Очевидное смущение обоих вызвало довольно вялый взрыв смеха со стороны кучки наблюдавших за этим эпизодом корсаров. Я поспешила увести подругу и помогла ей спуститься вниз.
Уединившись в своем укромном уголке, мы первым делом переоделись в сухое, с облегчением скинув промокшую до нитки одежду. Мы едва держались на ногах и никак не могли унять сотрясавшую наши тела дрожь. Повинуясь внезапному импульсу, мы бросились в объятия друг другу и разрыдались. Хорошо еще, что в кубрике было темно, и никто не видел столь неподобающего проявления наших бурных эмоций. Корсарам плакать не пристало, но мы были все-таки девушками, совсем еще юными и натерпевшимися такого страху, какой не всякий мужчина способен достойно превозмочь. Минерве пришлось еще тяжелее, чем мне. Находясь наверху, она тоже испытывала смертельный ужас, но не могла позволить ему овладеть собой. Потерять голову на высоте сотни метров над палубой означает верную смерть для марсового. Помимо умения с обезьяньей ловкостью взбираться на мачты и реи, требуются еще железные нервы и умение держать себя в руках, невзирая ни на что и памятуя лишь о должном выполнении своих обязанностей. Поэтому трудно укорить Минерву, продолжавшую лить слезы и после того, как я уже успокоилась. Я прижимала к плечу ее заплаканное лицо, ласково гладя еще влажные волосы и мысленно ругая себя за неуместный приступ ревности, вызванный столь откровенной демонстрацией на глазах у всех подлинной глубины возникшего между нею и Винсентом чувства.
Капитан приказал внести в твиндек жаровни с углями, чтобы команда могла согреться и обсушиться, и отправил всех отдыхать, оставив на палубе лишь нескольких человек для несения вахты. Минерва вскоре уснула, а я еще долго лежала в соседнем гамаке с открытыми глазами, вглядываясь в лицо спящей подруги и ломая голову над связывающими ее с Винсентом узами. Если они уже сделались любовниками, я становилась третьей лишней, и наметившаяся между нами трещина грозила в скором времени расшириться и окончательно отдалить нас друг от друга.
Мысли мои по ассоциации перескочили на Уильяма, и я принялась обдумывать, что скажу любимому, когда судьба снова сведет меня с ним. Постепенно мне удалось внушить себе, что все не так уж плохо и безнадежно, как представлялось раньше. Если мне удастся убедить его, что выбор мой был лишь следствием цепочки не зависящих от меня и моей собственной воли обстоятельств, Уильям наверняка меня простит и даже, возможно, еще крепче полюбит. В глубине души я сознавала, конечно, как призрачны мои упования, но так приятно и сладко было убаюкивать себя надеждой на благоприятный исход, что я безжалостно гнала прочь возникавшие сомнения.
Пока я предавалась размышлениям, качка почти прекратилась. В кубрике появился Эйб Рейнольде с бочонком рома и начал щедрой рукой разливать «для сугреву» всем подряд, не скупясь на добавочную порцию, если находились желающие. Я тоже не отказалась от чарки. Лежа в гамаке и потягивая ром маленькими глотками, я продолжала мечтать о встрече с Уильямом, мысленно исповедуясь ему во всем, что со мною случилось, выстраивая в голове наш воображаемый диалог и с радостью убеждаясь, что моя любовь к нему нисколько не ослабела.
Эйб сообщил, что «Скорое возвращение» находится в данный момент где-то между островами Андрос и Большая Багама. Повеселевшие пираты требовали продолжения пьянки, но коку пришлось огорчить самых неумеренных выпивох, передав распоряжение Брума ограничить раздачу спиртного до тех пор, пока наши корабли не доберутся до порта. Ветер заметно стих, растеряв былую мощь в лабиринте архипелага, но над западным горизонтом все еще нависало зловещее черное облако, напоминавшее о своем присутствии отдаленными вспышками молний и струями дождя, изливавшегося в море и на палубу из проносившихся мимо грозовых туч. Если ветер вдруг переменится, нам угрожала повторная встреча с ураганом, из объятий которого мы с таким трудом вырвались всего несколько часов назад. Нам следовало срочно укрыться где-нибудь в тихой гавани, иначе последствия могли быть непредсказуемыми.
Ближайшим подходящим местом был Нассау, крупный портовый город на острове Нью-Провиденс.
В наши дни ни один пиратский корабль не рискнет бросить якорь в Нассау, еще недавно считавшемся оплотом Берегового братства. Вудс Роджерс потрудился на славу, железной рукой очистив остров от корсарской вольницы. Пиратов преследовали безжалостно и неумолимо, хватая всех подряд и отправляя на виселицу практически без суда и следствия. После столь сокрушительного поражения Багамы на долгие годы сделались запретными и недоступными для буканьеров, но у нас, к несчастью, не было другого выхода. Построенная американскими корабелами шхуна блестяще выдержала испытание стихией, с честью оправдав возлагаемые на нее Брумом надежды. Даже скептичный боцман вынужден был публично признать, что любой другой корабль на ее месте почти наверняка пошел бы ко дну. Но экзамен на прочность не прошел бесследно даже для «Скорого возвращения» — одна из мачт оказалась поврежденной и требовала ремонта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Он отнес ее на шканцы, усадил на крышку светового люка, встал перед ней на колени и наклонился вперед, положив руки на плечи Минервы и глядя ей прямо в глаза полным обожания взором. Она ответила ему таким же взглядом, и все мои вопросы, оставшиеся без ответа минувшей ночью, разом отпали. Винсент что-то сказал, и она согласно кивнула. Потом она что-то спросила, а он отрицательно покачал головой. Они смотрели только друг на друга, не замечая ни царящего вокруг хаоса, ни измотанных и контуженных обломками такелажа людей, ни порванных ураганом парусов и снастей, так, будто весь мир куда-то исчез или они сами выпали из этого мира.
— Мистер Кросби! — Повелительный окрик Брума заставил обоих очнуться и прийти в себя. — Соблаговолите вспомнить о своих обязанностях. Оба корабля побывали в серьезной переделке и нуждаются в вашем внимании. Мисс Кингтон! Займитесь мисс Шарп. У мистера Кросби есть другие неотложные дела.
Винсент и Минерва недоуменно озирались вокруг, напоминая принца и принцессу, пробудившихся от столетнего сна. Очевидное смущение обоих вызвало довольно вялый взрыв смеха со стороны кучки наблюдавших за этим эпизодом корсаров. Я поспешила увести подругу и помогла ей спуститься вниз.
Уединившись в своем укромном уголке, мы первым делом переоделись в сухое, с облегчением скинув промокшую до нитки одежду. Мы едва держались на ногах и никак не могли унять сотрясавшую наши тела дрожь. Повинуясь внезапному импульсу, мы бросились в объятия друг другу и разрыдались. Хорошо еще, что в кубрике было темно, и никто не видел столь неподобающего проявления наших бурных эмоций. Корсарам плакать не пристало, но мы были все-таки девушками, совсем еще юными и натерпевшимися такого страху, какой не всякий мужчина способен достойно превозмочь. Минерве пришлось еще тяжелее, чем мне. Находясь наверху, она тоже испытывала смертельный ужас, но не могла позволить ему овладеть собой. Потерять голову на высоте сотни метров над палубой означает верную смерть для марсового. Помимо умения с обезьяньей ловкостью взбираться на мачты и реи, требуются еще железные нервы и умение держать себя в руках, невзирая ни на что и памятуя лишь о должном выполнении своих обязанностей. Поэтому трудно укорить Минерву, продолжавшую лить слезы и после того, как я уже успокоилась. Я прижимала к плечу ее заплаканное лицо, ласково гладя еще влажные волосы и мысленно ругая себя за неуместный приступ ревности, вызванный столь откровенной демонстрацией на глазах у всех подлинной глубины возникшего между нею и Винсентом чувства.
Капитан приказал внести в твиндек жаровни с углями, чтобы команда могла согреться и обсушиться, и отправил всех отдыхать, оставив на палубе лишь нескольких человек для несения вахты. Минерва вскоре уснула, а я еще долго лежала в соседнем гамаке с открытыми глазами, вглядываясь в лицо спящей подруги и ломая голову над связывающими ее с Винсентом узами. Если они уже сделались любовниками, я становилась третьей лишней, и наметившаяся между нами трещина грозила в скором времени расшириться и окончательно отдалить нас друг от друга.
Мысли мои по ассоциации перескочили на Уильяма, и я принялась обдумывать, что скажу любимому, когда судьба снова сведет меня с ним. Постепенно мне удалось внушить себе, что все не так уж плохо и безнадежно, как представлялось раньше. Если мне удастся убедить его, что выбор мой был лишь следствием цепочки не зависящих от меня и моей собственной воли обстоятельств, Уильям наверняка меня простит и даже, возможно, еще крепче полюбит. В глубине души я сознавала, конечно, как призрачны мои упования, но так приятно и сладко было убаюкивать себя надеждой на благоприятный исход, что я безжалостно гнала прочь возникавшие сомнения.
Пока я предавалась размышлениям, качка почти прекратилась. В кубрике появился Эйб Рейнольде с бочонком рома и начал щедрой рукой разливать «для сугреву» всем подряд, не скупясь на добавочную порцию, если находились желающие. Я тоже не отказалась от чарки. Лежа в гамаке и потягивая ром маленькими глотками, я продолжала мечтать о встрече с Уильямом, мысленно исповедуясь ему во всем, что со мною случилось, выстраивая в голове наш воображаемый диалог и с радостью убеждаясь, что моя любовь к нему нисколько не ослабела.
Эйб сообщил, что «Скорое возвращение» находится в данный момент где-то между островами Андрос и Большая Багама. Повеселевшие пираты требовали продолжения пьянки, но коку пришлось огорчить самых неумеренных выпивох, передав распоряжение Брума ограничить раздачу спиртного до тех пор, пока наши корабли не доберутся до порта. Ветер заметно стих, растеряв былую мощь в лабиринте архипелага, но над западным горизонтом все еще нависало зловещее черное облако, напоминавшее о своем присутствии отдаленными вспышками молний и струями дождя, изливавшегося в море и на палубу из проносившихся мимо грозовых туч. Если ветер вдруг переменится, нам угрожала повторная встреча с ураганом, из объятий которого мы с таким трудом вырвались всего несколько часов назад. Нам следовало срочно укрыться где-нибудь в тихой гавани, иначе последствия могли быть непредсказуемыми.
Ближайшим подходящим местом был Нассау, крупный портовый город на острове Нью-Провиденс.
В наши дни ни один пиратский корабль не рискнет бросить якорь в Нассау, еще недавно считавшемся оплотом Берегового братства. Вудс Роджерс потрудился на славу, железной рукой очистив остров от корсарской вольницы. Пиратов преследовали безжалостно и неумолимо, хватая всех подряд и отправляя на виселицу практически без суда и следствия. После столь сокрушительного поражения Багамы на долгие годы сделались запретными и недоступными для буканьеров, но у нас, к несчастью, не было другого выхода. Построенная американскими корабелами шхуна блестяще выдержала испытание стихией, с честью оправдав возлагаемые на нее Брумом надежды. Даже скептичный боцман вынужден был публично признать, что любой другой корабль на ее месте почти наверняка пошел бы ко дну. Но экзамен на прочность не прошел бесследно даже для «Скорого возвращения» — одна из мачт оказалась поврежденной и требовала ремонта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102