— Кажется, я начинаю понимать, — заметно смутившись, пробормотал Грэхем. — Прости, Нэнси, я не должен был настаивать. Сам не знаю, что на меня нашло.
— Естественно, она хочет жить там, — добавила я, — где цвет ее кожи ни у кого не вызывает ни удивления, ни косых взглядов. А для пущей наглядности попробуйте представить себя оказавшимся вдруг среди каких-нибудь эфиопов, ни разу не встречавших белого человека. Она собирается с Винсентом на Мадагаскар. Там осталась его мать, есть и другие родственники. Там ей будет хорошо.
— Да-да, припоминаю! Винсент мне тоже рассказывал. Старое пиратское убежище, если не ошибаюсь?
Я кивнула:
— Мы все туда отправляемся. Это он предложил, а Брум его поддержал.
— И ты тоже?
— Конечно.
— А как же твой Уильям? Мы могли бы вместе его разыскать. Я с удовольствием объясню ему все, постараюсь убедить…
Я вспомнила нашу последнюю встречу, поспешное расставание и то, как он на меня смотрел, когда я рассказывала ему свою историю. Не было ни дня за минувшие с тех пор месяцы, чтобы я не вспоминала об этом. И каждый раз убеждалась, что вся его любовь ко мне не позволит Уильяму преодолеть возникшую между нами незримую преграду.
— Между нами все кончено. Я не хочу больше о нем вспоминать.
— Да что ты говоришь? — недоверчиво посмотрел на меня Нейл. — Ты что же, всерьез думаешь, что я в это поверю?
— Мы никогда не сможем пожениться, — объяснила я. — Не стану отрицать, я по-прежнему люблю его всей душой. Думаю, и он меня еще не разлюбил. Но он не сможет забыть мое прошлое. И когда-нибудь обязательно напомнит. А я этого не хочу!
— Ну что ж, — вздохнул доктор, — если ты приняла окончательное решение…
— Окончательное!
Я полюбила его, как второго отца, и знала, что он тоже любит меня, как родную дочь, и будет скучать по мне так же, как буду скучать и тосковать без него я. Но я не могла разорваться надвое. Что поделаешь, придется доктору Грэхему отправляться в Англию одному.
— Тогда позволь пожелать тебе всего наилучшего. Прощай, Нэнси! — Он поцеловал меня в лоб и добавил: — Я постараюсь прислать тебе весточку как только смогу.
— Ты не жалеешь, что не уехала с ним? — спросила Минерва, когда мы вместе с ней стояли на палубе, провожая взглядом увозящую Нейла шлюпку.
— Нет, — твердо ответила я, свято веря в тот момент, что говорю чистую правду.
— Ты ведь не только из-за меня осталась, правда? — искоса взглянула на меня сестра.
Я не смогла ей солгать. Между нами не должно быть недомолвок. Никогда!
— В основном, конечно, из-за тебя, — вздохнула я. — Ты моя сестра. Моя единственная семья. И мне не нужно никакой другой. Однако есть и другие причины.
Я пересказала ей наш с доктором прощальный разговор и постаралась объяснить, что могла бы, конечно, выдать себя за его дочь, надеть скромное, серенькое платьице, обосноваться с ним под одной крышей и зажить размеренной жизнью. Но долго ли я смогу выдержать это унылое существование? Легко ли мне будет снова привыкать к безвкусным английским пудингам и промозглым лондонским туманам после экзотических фруктов, пряностей и благодатного тропического климата? У Нейла будет его работа и его пациенты, а что останется мне? Зевать, скучать, сидеть у окна и дожидаться, пока кто-нибудь посватается? Опять видеть напыщенные физиономии охотников за приданым и выслушивать их однообразно пошлые комплименты после того, что у нас было с Уильямом? Да ни за что! Я сохраню его кольцо до самой смерти и никогда не выйду замуж. А он пускай найдет себе какую-нибудь капитанскую или адмиральскую дочку с безупречной репутацией и живет с ней долго и счастливо, чему я буду только рада. А если мы все-таки встретимся и поженимся, ничего хорошего из этого не получится. Если мое прошлое вдруг всплывет, его карьере конец. Да и ему оно не даст покоя. И кончится все, скорее всего, тем, что я доживу до преклонных лет в каком-нибудь Эдинбурге или Бате да так и отойду в мир иной старой девой.
— Нет, Минерва, такая жизнь не по мне!
ЧАСТЬ VIII
ДЕМОНИЧЕСКИЙ ЖЕНИХ
40
Мы обосновались на Мадагаскаре и возродили к жизни давно опустевшую пиратскую цитадель.
Винсент искусно провел корабль сквозь узкий пролив между двумя утесами, возвышавшимися над морем друг напротив друга, и мы вошли в небольшую, но очень живописную бухту, которую обитавшие здесь раньше корсары окрестили Замочной Скважиной. Название хоть и корявое, зато на удивление точное. Извилистый проход между скалами действительно сразу вызывал ассоциацию с узкой прорезью для ключа в навесном замке или двери. Проходящий по нему корабль-ключ мог повернуться лишь после того, как дойдет до конца и окажется в расширяющемся пространстве бухты-замка. Разглядеть со стороны моря вход в лагуну можно было только с очень близкого расстояния, а подходы к нему с двух сторон преграждали подводные рифы. Только хорошо знающий фарватер человек сумел бы провести внутрь что-либо крупнее баркаса или вельбота.
Адам стоял на носу, изучал окрестности в подзорную трубу. Берега бухты окаймляла довольно широкая полоса песчаного пляжа, сразу за ней протянулась цепочка невысоких холмов, густо поросших яркой зеленью. Он обернулся, закинул голову и навел трубу на вершины двух утесов у входа в горловину.
— Установить там по паре орудий, — заметил Брум, — и пробиться сюда неприятелю будет не легче, чем в Портсмутскую гавань! Ты молодец, парень! — Он с усмешкой повернулся к Винсенту и дружески похлопал его по плечу. — Самое то, что нам надо! И даже еще лучше, хотя лучше, наверное, не бывает.
Капитан вернулся на шканцы, приказал сворачивать паруса, распорядился спустить шлюпку, и вскоре под нашими ногами уже похрустывал крупный белый песок пляжа. Пройдя по нему до подножия скалы, мы обнаружили некое подобие лестницы, ведущей наверх по склону. Часть ступеней была вырублена в скале, остальные имели естественное происхождение. Довольно крутой подъем в нескольких местах прерывался широкими горизонтальными террасами, тянувшимися от подножия до самой вершины. Лестницей давно не пользовались, и в некоторых местах приходилось прорубать заросли кустарника и древовидных лиан. Возглавлял процессию Винсент, родившийся и выросший в этих местах и хорошо знавший дорогу. По его словам, покинутая корсарская деревня располагалась на самом верху, откуда открывался обзор одновременно на бухту и океан по другую сторону берегового массива.
Преодолев подъем до конца, мы обнаружили на вершине довольно высокую, но частично обвалившуюся стену, сложенную из камней и бревен. В центре стены находился арочный проем высотой в человеческий рост, но такой узкий, что протиснуться в него можно было только по одному. Дойдя до противоположного края, мы наткнулись на орудийную платформу, на которой стояли две старинные пушки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102