в результате весь простирающийся между звездами мозг Сколии был восстановлен.
Он не понимал технологии – он даже не пытался этого сделать. Он и после не мог войти в Сеть без посторонней помощи. Но это ничего не меняло. Раз войдя в псиберпространство, он слился с ним, поддерживая Сколи-Сеть, как океан поддерживает плавающую в нем паутину водорослей. Он связывал ее, используя способности, с которыми не мог сравниться никто в нашей семье.
Я заговорила тоном, про который даже сама могла бы сказать, что он достаточно холоден, чтобы заморозить кого угодно:
– Без человека, которого вы так запросто обозвали декоративной фигурой, вы вряд ли могли бы стоять здесь, беспрепятственно нападая на ронов. Вы, сударь, были бы рабом купцов.
– Меня всегда интересовало: обладают ли те, кто цитирует штампы Имперской пропаганды, чувством реальности, – фыркнул Хилт.
– Может, нам лучше сменить тему? – неуверенно предложил Пулли.
– В этом-то все и дело, – вскипел Хилт. – Роны так задавили нас, что мы боимся даже говорить о них. Все, что нам дозволено – это преклоняться перед ними. Так вот, я не преклоняюсь перед тиранами.
– Почему вы считаете, что роны притесняют вас? – спросила я.
– Я знаю, что вы скажете дальше, – сказал Хилт.
Интересное заявление, особенно учитывая, что сама я этого пока не знала.
– Ну и что?
– Что военная машина ронов оккупирует планеты для их же блага.
– Мы живем не в мирной Вселенной, – я старалась говорить спокойно. – Если мы хотим выжить, нам нужна сила, а это зависит от людей и территорий.
И если мы не получим их первыми, это сделают купцы или земляне.
– Один черт, – отмахнулся Хилт. – И вообще, почему это у ронов больше прав на завоевания, нежели у купцов или землян?
– Земляне никого не завоевывают, – возразила еще одна женщина, Ребекка.
– Они предлагают добровольное объединение.
– И вы считаете, что нам надо поступать так же? – покосилась я на нее.
– А вы считаете справедливым, что нас заставляют жить по чужим законам, не оставляя права выбора?
– А вас не устраивают законы Империи? – спросила я.
– Вы меня не понимаете, – сказала Ребекка. – Нас лишили всего, даже названия нашей планеты. И нас при этом не спросили.
– О чем не спросили? – И что меня так разозлило? – Если бы Форшир не сделался частью Сколийской Империи, вы бы до сих пор боролись за выживание, вместо того чтобы вступать в туристические клубы.
– Да, мы были бедны, – тихо произнесла Ребекка. – Но мы имели право быть самими собой.
– Почему вам так трудно признать за людьми право жить так, как им хочется? – не отставал от меня Хилт.
– Земляне живут так, как мы не можем себе позволить. – Даже я сама слышала, как горько звучит мой голос. – Пока мы с купцами перегрызаем друг другу глотку, Земля вольна поступать так, как ей заблагорассудится. Очень мило. Очень удобно для Земли. Только если мы поступим так же, это нас убьет.
– Очень уж вы циничны, – сказала Мика.
– Не уверен, что купцы так уж опасны, – фыркнул Хилт. – Кто, как не аристо идеально подходит на роль пугала, способного отвлечь внимание от делишек ронов?
Я почувствовала, что щеки у меня горят от ярости.
– Если вы считаете, что аристо безобидны, вы просто дурак!
– Ну да, – сказал Хилт. – А теперь вы зачитаете нам перечень грехов аристо. Валяйте, Соз. Я хочу сказать, вам хоть раз доводилось видеть Источника?
Я застыла от захлестнувших меня воспоминаний: Тарк, навалившийся на меня, а я все кричу, кричу, кричу…
– Оставьте ее в покое!
Все как один обернулись на голос. Это был Джарит, мальчик-музыкант. Он покраснел, но не отступился.
– Прекратите!
– Почему это? – недовольно спросил Хилт.
– Он эмпат, – вполголоса объяснила Хилту Ребекка.
Хилт уставился на Джарита. Потом повернулся ко мне:
– Что я такого сказал?
Я сглотнула:
– Вы спросили меня, видела ли я когда-нибудь Источника. Так вот, видела.
Все замолчали. Я не собиралась вдаваться в подробности, и никто меня об этом не просил. Одного взгляда на лицо Джарита вполне хватало, чтобы отбить такое желание, если оно у них было.
Ребекка махнула рукой в сторону нашей группы, тронувшейся вниз по склону.
– Они уходят.
Мы двинулись следом. Разговор возобновился, сначала нерешительный, потом свободнее и свободнее по мере того, как они переходили на менее щекотливые темы. Я держалась в стороне. Я и раньше не очень любила дискутировать, а сейчас и вовсе мечтала убраться от них как можно скорее.
Хуже всего было сознание того, что они правы. Людям необходима свобода. Но они ошибались в своей оценке ронов. Мы были не свободнее их самих. Мы были связаны войной, не оставлявшей нам шансов: мы не могли позволить себе проиграть ее, но и выиграть не могли тоже.
Неужели я была настолько глупа, что верила, будто Джейбриол способен что-то изменить? Выхода все равно нет. Он изменится сам. Ему придется измениться, чтобы выжить. Он станет хайтоном. А я буду смотреть на это, ненавидя себя за то, что надеялась на другое, ненавидя себя за то, что люблю его.
Я больше не могу, подумала я. Мой разум просто взорвется.
Джарит отстал, чтобы идти рядом со мной:
– Простите меня. За то, что подглядывал.
– Подглядывали?
– Ваши мысли… ну, этот аристо. – Он побледнел. – Образ был такой яркий…
– Вам не за что извиняться, – сказала я. – Я сама только что не кричала вам.
Он не стал заглядывать в мою память, но я почувствовала, что он хочет спросить меня. «Так это вы были в той кровати?»Я только тряхнула головой, не желая больше говорить на эту тему.
– Надеюсь, вы не очень обиделись на остальных, – сказал он. – Просто они не привыкли сталкиваться с такой консервативной точкой зрения.
– Вы считаете меня консервативной?
Он рассмеялся.
– Ультра! – По лицу его пробежала тень. – Не берите в голову Хилта. Мне он тоже задал жару.
«Переведи последнюю фразу Джарита», – подумала я.
«Сленг, – ответил мой центр. –» Задать жару» означает вести себя в конфронтационной манере «.
Я с трудом представляла себе кого-то, кто осмелится конфликтовать с Джаритом.
– За что? – спросила я.
– Он говорит, что я слишком апатичен. Он считает, что я должен сражаться за свои убеждения. – Джарит пожал плечами. – Это правда, я далек от политики. Я предпочитаю петь.
Я вздохнула. Вот передо мной славный мальчик с лицом ангела и без политических убеждений. Пако не смог бы найти мне лучшего приятеля, заставь я его даже обыскать всю планету.
Так за чем дело стало, Соз, подумала я. Ты что, не можешь справиться с тем, кто бросает тебе вызов?
Я стиснула зубы. Я только и делаю, что справляюсь с теми, кто бросает мне вызов. Весь день напролет, изо дня в день, из года в год, десятилетие за десятилетием. Я заслужила отдых.
Ты не отдыхаешь, ответил мой внутренний голос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
Он не понимал технологии – он даже не пытался этого сделать. Он и после не мог войти в Сеть без посторонней помощи. Но это ничего не меняло. Раз войдя в псиберпространство, он слился с ним, поддерживая Сколи-Сеть, как океан поддерживает плавающую в нем паутину водорослей. Он связывал ее, используя способности, с которыми не мог сравниться никто в нашей семье.
Я заговорила тоном, про который даже сама могла бы сказать, что он достаточно холоден, чтобы заморозить кого угодно:
– Без человека, которого вы так запросто обозвали декоративной фигурой, вы вряд ли могли бы стоять здесь, беспрепятственно нападая на ронов. Вы, сударь, были бы рабом купцов.
– Меня всегда интересовало: обладают ли те, кто цитирует штампы Имперской пропаганды, чувством реальности, – фыркнул Хилт.
– Может, нам лучше сменить тему? – неуверенно предложил Пулли.
– В этом-то все и дело, – вскипел Хилт. – Роны так задавили нас, что мы боимся даже говорить о них. Все, что нам дозволено – это преклоняться перед ними. Так вот, я не преклоняюсь перед тиранами.
– Почему вы считаете, что роны притесняют вас? – спросила я.
– Я знаю, что вы скажете дальше, – сказал Хилт.
Интересное заявление, особенно учитывая, что сама я этого пока не знала.
– Ну и что?
– Что военная машина ронов оккупирует планеты для их же блага.
– Мы живем не в мирной Вселенной, – я старалась говорить спокойно. – Если мы хотим выжить, нам нужна сила, а это зависит от людей и территорий.
И если мы не получим их первыми, это сделают купцы или земляне.
– Один черт, – отмахнулся Хилт. – И вообще, почему это у ронов больше прав на завоевания, нежели у купцов или землян?
– Земляне никого не завоевывают, – возразила еще одна женщина, Ребекка.
– Они предлагают добровольное объединение.
– И вы считаете, что нам надо поступать так же? – покосилась я на нее.
– А вы считаете справедливым, что нас заставляют жить по чужим законам, не оставляя права выбора?
– А вас не устраивают законы Империи? – спросила я.
– Вы меня не понимаете, – сказала Ребекка. – Нас лишили всего, даже названия нашей планеты. И нас при этом не спросили.
– О чем не спросили? – И что меня так разозлило? – Если бы Форшир не сделался частью Сколийской Империи, вы бы до сих пор боролись за выживание, вместо того чтобы вступать в туристические клубы.
– Да, мы были бедны, – тихо произнесла Ребекка. – Но мы имели право быть самими собой.
– Почему вам так трудно признать за людьми право жить так, как им хочется? – не отставал от меня Хилт.
– Земляне живут так, как мы не можем себе позволить. – Даже я сама слышала, как горько звучит мой голос. – Пока мы с купцами перегрызаем друг другу глотку, Земля вольна поступать так, как ей заблагорассудится. Очень мило. Очень удобно для Земли. Только если мы поступим так же, это нас убьет.
– Очень уж вы циничны, – сказала Мика.
– Не уверен, что купцы так уж опасны, – фыркнул Хилт. – Кто, как не аристо идеально подходит на роль пугала, способного отвлечь внимание от делишек ронов?
Я почувствовала, что щеки у меня горят от ярости.
– Если вы считаете, что аристо безобидны, вы просто дурак!
– Ну да, – сказал Хилт. – А теперь вы зачитаете нам перечень грехов аристо. Валяйте, Соз. Я хочу сказать, вам хоть раз доводилось видеть Источника?
Я застыла от захлестнувших меня воспоминаний: Тарк, навалившийся на меня, а я все кричу, кричу, кричу…
– Оставьте ее в покое!
Все как один обернулись на голос. Это был Джарит, мальчик-музыкант. Он покраснел, но не отступился.
– Прекратите!
– Почему это? – недовольно спросил Хилт.
– Он эмпат, – вполголоса объяснила Хилту Ребекка.
Хилт уставился на Джарита. Потом повернулся ко мне:
– Что я такого сказал?
Я сглотнула:
– Вы спросили меня, видела ли я когда-нибудь Источника. Так вот, видела.
Все замолчали. Я не собиралась вдаваться в подробности, и никто меня об этом не просил. Одного взгляда на лицо Джарита вполне хватало, чтобы отбить такое желание, если оно у них было.
Ребекка махнула рукой в сторону нашей группы, тронувшейся вниз по склону.
– Они уходят.
Мы двинулись следом. Разговор возобновился, сначала нерешительный, потом свободнее и свободнее по мере того, как они переходили на менее щекотливые темы. Я держалась в стороне. Я и раньше не очень любила дискутировать, а сейчас и вовсе мечтала убраться от них как можно скорее.
Хуже всего было сознание того, что они правы. Людям необходима свобода. Но они ошибались в своей оценке ронов. Мы были не свободнее их самих. Мы были связаны войной, не оставлявшей нам шансов: мы не могли позволить себе проиграть ее, но и выиграть не могли тоже.
Неужели я была настолько глупа, что верила, будто Джейбриол способен что-то изменить? Выхода все равно нет. Он изменится сам. Ему придется измениться, чтобы выжить. Он станет хайтоном. А я буду смотреть на это, ненавидя себя за то, что надеялась на другое, ненавидя себя за то, что люблю его.
Я больше не могу, подумала я. Мой разум просто взорвется.
Джарит отстал, чтобы идти рядом со мной:
– Простите меня. За то, что подглядывал.
– Подглядывали?
– Ваши мысли… ну, этот аристо. – Он побледнел. – Образ был такой яркий…
– Вам не за что извиняться, – сказала я. – Я сама только что не кричала вам.
Он не стал заглядывать в мою память, но я почувствовала, что он хочет спросить меня. «Так это вы были в той кровати?»Я только тряхнула головой, не желая больше говорить на эту тему.
– Надеюсь, вы не очень обиделись на остальных, – сказал он. – Просто они не привыкли сталкиваться с такой консервативной точкой зрения.
– Вы считаете меня консервативной?
Он рассмеялся.
– Ультра! – По лицу его пробежала тень. – Не берите в голову Хилта. Мне он тоже задал жару.
«Переведи последнюю фразу Джарита», – подумала я.
«Сленг, – ответил мой центр. –» Задать жару» означает вести себя в конфронтационной манере «.
Я с трудом представляла себе кого-то, кто осмелится конфликтовать с Джаритом.
– За что? – спросила я.
– Он говорит, что я слишком апатичен. Он считает, что я должен сражаться за свои убеждения. – Джарит пожал плечами. – Это правда, я далек от политики. Я предпочитаю петь.
Я вздохнула. Вот передо мной славный мальчик с лицом ангела и без политических убеждений. Пако не смог бы найти мне лучшего приятеля, заставь я его даже обыскать всю планету.
Так за чем дело стало, Соз, подумала я. Ты что, не можешь справиться с тем, кто бросает тебе вызов?
Я стиснула зубы. Я только и делаю, что справляюсь с теми, кто бросает мне вызов. Весь день напролет, изо дня в день, из года в год, десятилетие за десятилетием. Я заслужила отдых.
Ты не отдыхаешь, ответил мой внутренний голос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91