Мне не хотелось даже думать о том, во что превратится жизнь Джейбриола с Криксом Куэленом в качестве наставника. Я даже представляла себе, что случилось. Джейбриол отказался выступать, и Куэлен заставил его с помощью наркотика, а может, еще и угрожая физической расправой. А еще страшнее то, что Куэлен мог обойтись и без наркотика или насилия. Судя по всему, он проводит с Джейбриолом довольно много времени. Значит, ему не составит труда создать удовлетворительный компьютерный образ наследника хайтонов, который выступит для него с любой речью – если он хотел контролировать только слова Джейбриола.
Джарит так и сидел, не в силах оторвать взгляда от Куэлена, бледнея все сильнее и сильнее. В конце концов я не выдержала и приказала Пако выключить передачу.
Экран погас. Джарит с облегчением посмотрел на меня.
– Тебе действительно приходится смотреть каждое их выступление?
Я кивнула:
– Знать врага в лицо и все тому подобное.
– Знаешь, это было плохо и раньше, когда Куокс не имел наследника. По крайней мере мы могли надеяться, что он станет последним хайтонским Императором. Но теперь, когда из ниоткуда возник этот его наследник… – Джарит поежился. – Иногда мне кажется, что это не кончится никогда.
Как это может кончиться? Если бы у Куокса и не обнаружилось наследника, его трон занял бы другой хайтон. Новый Император был бы не лучше Ура Куокса, возможно, даже хуже. Надежда на то, что хайтоны эволюционируют в более нормальных людей, несбыточна. Аристо генетически запрограммированы оставаться аристо. И время не улучшит их генетику. Их помешательство на чистоте генофонда имеет под собой основания. Они и впрямь представляют собой патологическую ветвь рода человеческого, всеми силами оберегающую эту свою патологию.
И среди всего этого стоял опоенный наркотиками Джейбриол – единственный, кто мог бы остановить эту войну без границ, сев за стол переговоров.
Или поставив Сколийскую Империю на колени.
11. ВРЕМЯ ГОВОРИТЬ
– Есть люди, которым пришлось вынести куда больше, – сказала я. – Я пережила всего три недели этого.
– Вы считаете, что, если это длилось три недели, а не три года, – возразил Тагер, – ваши шрамы будут менее заметны?
Я беседовала с ним, стоя в безопасном месте у книжной полки. За пять раз, что я приходила к нему, я ни разу не села. Сидя, я чувствовала себя уязвимой. Сам Тагер обычно стоял – так, как сейчас, у своего рабочего стола. Наверное, он избегал подходить ко мне вплотную, чтобы это не воспринималось как давление.
– Послушайте, – сказала я. – Большинство Источников живут в неволе всю жизнь. То, что случилось со мной – пустяк.
– Вы ошибаетесь.
– Меня готовили…
– Дерьмо!
Я заморгала, ошеломленная резкостью его реакции. Очень уж это не вязалось с его характером, во всяком случае, с той его стороной, которую он показывал мне до сих пор.
– Почему вы так говорите?
– Никакая подготовка не защитит вас от того, что делал с вами Тарк, – сказал Тагер. – Да, у вас крепкая броня. Но под этой броней живет человеческое существо. Вас истязали психически и сексуально, и то, что вы праймери, что это длилось всего три недели, что вас готовили переносить боль, что другим приходилось еще хуже, – все это не сделало ваши раны менее глубокими.
– Но это было десять лет назад, – возразила я. – Мне полагалось давным-давно пережить и забыть все это.
– Почему?
Почему? Опять этот его вопрос, от которого можно сойти с ума.
– Потому что время залечивает раны.
– Только если вы относитесь к ним серьезно, – голос Тагера смягчился. – Подавление воспоминаний о пережитом – защитная реакция, она позволяет вам выжить. Но как бы вы ни отрицали этого, то, что произошло, продолжает влиять на вас. Это может подорвать вашу уверенность в себе, ограничить вашу дееспособность, помешать устанавливать и поддерживать отношения.
– Вы считаете, что мои проблемы с общением проистекают из этого?
– Не исключено.
Я отступила на шаг от него:
– Я просто слишком чувствительна.
– Почему вы так считаете?
Я фыркнула:
– Месяц назад я ходила в кино. На один из этих фильмов про обезумевших Демонов. Я просто рассвирепела. Я ушла с сеанса и испортила впечатление всем, кто пришел со мной. Потом я чуть не заехала по морде тому, кто сказал, что мое поведение его раздражает. Вы не называете это неадекватной реакцией?
– Нет, – ответил Тагер. – Особенно учитывая ваш боевой опыт.
– Но люди, бывшие со мной, считали меня сумасшедшей.
– То, что они не знали причины, заставлявшей вас реагировать так, еще не говорит о ненормальности вашего поведения.
Ну почему он не понимает?
– Да поймите же вы! Я чуть не убила человека только за то, что он раздражал меня.
– Вы чуть не убили его, поскольку его действия напомнили вам то, как вас неоднократно жестоко истязали.
Неужели он действительно верит в то, что Хилт пробудил во мне воспоминания о Тарке? Неужели этот хайтон до сих пор обладает надо мной такой властью – теперь, спустя годы после своей смерти?
– Нет. Этого не может быть.
– Вы не могли ничего поделать, когда Тарк похитил вас, – негромко продолжал Тагер. – Если бы вас просто ограбили, вы бы рано или поздно нашли похищенное или возместили его. Но у вас отняли самоуважение, достоинство, безопасность. Где вы найдете их, чтобы возместить потерю?
– Я знала, что мне грозит, когда отправлялась на Тамс. Мне стоило быть осторожнее. – Я озвучила мысль, которая столько лет угнетала меня. – Случившееся – моя собственная ошибка.
Тагер покачал головой:
– Дело не в вашей ошибке. Дело в том, как обращался с вами Тарк. Абзац.
– Он спокойно посмотрел на меня. – Это не ваша ошибка. Что бы он ни говорил вам, как бы ни обзывал вас, что бы ни говорил вам об этом кто угодно другой – это не ваша ошибка.
Я ступила на зыбкую почву, которой избегала годами:
– Но почему это всплыло именно сейчас, после того, как я столько лет была в порядке?
– А с чего вы взяли, что были в порядке?
– Ну, разумеется, я была в порядке.
– Тогда скажите, – спросил Тагер, – почему это прошло целых семь лет, прежде чем вы оказались готовы к серьезным отношениям с мужчиной?
– Вы имеете в виду Гипрона?
Он кивнул:
– Семь лет одиночества – долгий срок для любого. Для эмпата это вообще почти неслыханно.
Я чуть было не возразила. Но промолчала. Я всегда избегала больших компаний или ситуаций, в которых мне приходилось сталкиваться с эмоциями несимпатичных мне людей. Но я понимала, что имеет в виду Тагер. В любви эмпатия бесценный дар, особенно при отношениях с другим эмпатом, способным чувствовать меня так, как я чувствую его. Отсутствие таких интимных отношений ведет к одиночеству столь сильному, что оно ранит почти физически. Мы с Джаритом достигли связи, наполнившей мою жизнь так, как никогда бы не наполнил секс с обычным человеком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91