Поэтому особого успеха усилия сержанта Харриса не имели, а высвободившийся из захвата кардиолог уверенно переступил порог вестибюля «Джевелри». И тут Пола, доселе бестолково взиравшего на происходящее, вдруг осенило.
— Да это такие же врачи, как я — архиепископ! — заорал он, заворачивая медсестре руку за спину. — Это те же суки, только в камуфляже! Решили пойти по второму заходу!
— Какова наглость! — поддержал гениальную догадку подчиненного сержант и в броске всей своей облаченной в спецбронекостюм тушей сшиб кардиолога с ног.
— Ки-я!!! — выдала боевой клич медсестра, с размаху всадив острый носок туфли меж ног незадачливому Полу, так и не успевшему как надо застегнуть защитную амуницию. Взятые в замок кисти рук она, не теряя времени, обрушила на оказавшийся незащищенным загривок сержанта Харриса.
— Второй раз за вечер об этом самом месте бьют мужика промеж промежности, — меланхолично констатировал давешний бурят или японец — водитель «роллса», по-прежнему без пассажиров следовавшего теперь обратным курсом. — Хотя каждый раз другого... Тенденция, однако... — и добавил, правда без всякой надежды обращаясь к заворожено сидевшему на парапете Уолту: — Так вам никуда не надо, сэр?
— Нет, — с сожалением констатировал тот. — Хотя, знаешь, подожди, если не торопишься. Вон там.
С этими словами он энергично поднялся, обошел пребывавшую в разгаре свалку в дверях и прошел прямо в святая святых «Джевелри трэйдс».
* * *
За мгновение до того, как Шишел-Мышел вышел из зловонного проулка на совершенно пустынную Сурабайя-стрит, последний луч сомнительного украшения ночного небосвода Малой Колонии — Большого Бельмеса — погас в нагромождении туч. Стало душно и темно, как под мышкой у коренного обитателя далекой Африки. Но все-таки не как в могиле: по всему горизонту уже вовсю шла пляска молний — верный признак того, что до ливня остались считанные секунды. Рекламные зарева над Гранд-Театрал и далекое — над Деловым центром сошли почти на нет: видно, сказывалась сохранившаяся со времен Реколонизации привычка к светомаскировке. Только где-то у черта на куличках эхом отзывались словно с цепи сорвавшиеся сирены полицейских каров и то там, то тут по далеким стенам улиц-ущелий проскальзывал луч прожектора. «Нашли время для учений, заразы, — машинально подумал Шишел. — И так все нервы поиздергал из-за козла этого...»
Несмотря на полное безлюдье, прежде чем выйти на открытое пространство, Шишел привел себя в относительный порядок, постаравшись, насколько это возможно, свести на нет последствия двойного путешествия по шахте далеко не выбывшего из эксплуатации мусоропровода. На сей предмет у него был припасен дезодорант, напрочь отшибающий даже последствия контакта со скунсовой струей, — да вот незадача: проклятый аэрозольный баллончик был глубоко погребен под туго наполнившим все его карманы содержимым сейфа почтенного Мелканяна. Прокляв еще раз чертовых олухов, уволокших из-под самого его носа сумку с инструментами и вместительными отделениями для добычи, которую теперь вот пришлось транспортировать этак вот — словно наворованные на детском празднике конфеты, Шишел смирился с малоаппетитным душком, прочно прицепившимся к нему, пересек пустынную улицу и, возблагодарив Господа за то, что в видавшем виды «горби» не заглох движок и шпана не увела колеса за то время, что машина стояла без присмотра, с размаху грохнулся на сиденье. То, что, проделав это, он ограничился всего лишь четырехэтажным, не слишком кучерявым выражением своих чувств, объяснялось только его исключительной профессиональной выдержкой: чертов перстень, заткнутый в задний карман, впился в его филейную часть прямо-таки что твой штык. Если бы проклятая безделушка не зацепилась за прочную ткань джинсов, она немедленно полетела бы в сточную канаву, но пока Шаленый боролся с сопротивлением этих двух вступивших в неожиданный сговор предметов, приступ его бешенства сошел на нет, — в конце концов, все происшедшее было достаточно забавным. Он подкинул перстень на ладони и примерил его на безымянный палец правой руки. Невероятно, но перстень сел на него, будто на заказ сделанный. Странное ощущение — нет, скорее уж тень ощущения скользнула в дальнем уголке сознания Шишела: ему почудилось, что перстень гусеницей обвился вокруг его пальца и тихонько стиснул его. Он с каким-то дружеским почти что удивлением посмотрел на вещицу, потер камень о штаны, дохнул на него и тронул «горби». Когда на Сурабайя, завывая сиренами, вылетела пара машин оцепления, они — Шишел, «горби» и Дьяволов Камень — были уже слишком далеко, чтобы услышать их.
* * *
Долго плутать по «Джевелри» Уолту не пришлось: распахнутая дверь в кабинет директора было первым, что бросалось в глаза в полузатемненном зале. На пороге Уолт на мгновение замер, а затем, обогнув валяющуюся посреди дороги «беретту» и присвистнув при виде явно выпотрошенного сейфа, склонился над распростертым в кресле Мелканяном. Попробовал нащупать пульс, оттянул нижнее веко, пытаясь обнаружить в теле держателя ювелирной торговли хоть какие-то признаки жизни. Кое-какой успех это возымело — лицо Мелканяна судорожно скривилось, и Уолт несколько испуганно отдернул руку. Мутный, словно прошедший сквозь воды Стикса взгляд ювелира побродил по крытому панелями скок-дерева потолку, а может, по незримым пространствам потустороннего мира и остановился наконец на физиономии Уолта. При этом во взгляде том отразился мистический ужас. Скрюченными пальцами непослушных рук Бонифаций попытался ухватить репортера за отвороты куртки не отрывая взора от его зрачков.
— А-ах-х-х-р... — Из горла Мелканяна с видимым трудом вырывалось смешанное с хрипом клекотание, напоминавшее звук забарахлившей кофеварки.
— Где же эти врачи, черт их дери?! — простонал Уолт, пытаясь освободиться и не в силах оторвать глаз от стекленеющего взора ювелира. Чисто профессиональный рефлекс заставил его снова включить привычно болтавшийся на поясе регистратор.
— Х-х-хрр... Отд... — Стали появляться из уст Бонифация получленораздельные звуки. — Отд-т... Вер-р-р-р... Вер-ни Скр... ж... Верни Камень... Все равно...
— К-какой камень? — остолбенело спросил Уолт, чувствуя, что и его собственная речь теряет членораздельность, а взгляд — стекленеет.
— Кр... Хр... Скрижаль Дур-рной Вести... Все... хр... От-д-т-дай Дьяволов Камень...
Уолт остолбенел. Мелканян протянул свою скрюченную руку ему прямо в физиономию, словно ожидая, что собеседник тут же в нее и положит Камень.
— Все равно... За ним пр... кр... хр... пр-ридут... Жр... Хр... Жрецы Янтарного... Кр... хр... кр... Храма... Янтар-рного Храма... У тб... У тебя нич-ч... У тебя ничег-го не п-получ... Ничего не выйдет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
— Да это такие же врачи, как я — архиепископ! — заорал он, заворачивая медсестре руку за спину. — Это те же суки, только в камуфляже! Решили пойти по второму заходу!
— Какова наглость! — поддержал гениальную догадку подчиненного сержант и в броске всей своей облаченной в спецбронекостюм тушей сшиб кардиолога с ног.
— Ки-я!!! — выдала боевой клич медсестра, с размаху всадив острый носок туфли меж ног незадачливому Полу, так и не успевшему как надо застегнуть защитную амуницию. Взятые в замок кисти рук она, не теряя времени, обрушила на оказавшийся незащищенным загривок сержанта Харриса.
— Второй раз за вечер об этом самом месте бьют мужика промеж промежности, — меланхолично констатировал давешний бурят или японец — водитель «роллса», по-прежнему без пассажиров следовавшего теперь обратным курсом. — Хотя каждый раз другого... Тенденция, однако... — и добавил, правда без всякой надежды обращаясь к заворожено сидевшему на парапете Уолту: — Так вам никуда не надо, сэр?
— Нет, — с сожалением констатировал тот. — Хотя, знаешь, подожди, если не торопишься. Вон там.
С этими словами он энергично поднялся, обошел пребывавшую в разгаре свалку в дверях и прошел прямо в святая святых «Джевелри трэйдс».
* * *
За мгновение до того, как Шишел-Мышел вышел из зловонного проулка на совершенно пустынную Сурабайя-стрит, последний луч сомнительного украшения ночного небосвода Малой Колонии — Большого Бельмеса — погас в нагромождении туч. Стало душно и темно, как под мышкой у коренного обитателя далекой Африки. Но все-таки не как в могиле: по всему горизонту уже вовсю шла пляска молний — верный признак того, что до ливня остались считанные секунды. Рекламные зарева над Гранд-Театрал и далекое — над Деловым центром сошли почти на нет: видно, сказывалась сохранившаяся со времен Реколонизации привычка к светомаскировке. Только где-то у черта на куличках эхом отзывались словно с цепи сорвавшиеся сирены полицейских каров и то там, то тут по далеким стенам улиц-ущелий проскальзывал луч прожектора. «Нашли время для учений, заразы, — машинально подумал Шишел. — И так все нервы поиздергал из-за козла этого...»
Несмотря на полное безлюдье, прежде чем выйти на открытое пространство, Шишел привел себя в относительный порядок, постаравшись, насколько это возможно, свести на нет последствия двойного путешествия по шахте далеко не выбывшего из эксплуатации мусоропровода. На сей предмет у него был припасен дезодорант, напрочь отшибающий даже последствия контакта со скунсовой струей, — да вот незадача: проклятый аэрозольный баллончик был глубоко погребен под туго наполнившим все его карманы содержимым сейфа почтенного Мелканяна. Прокляв еще раз чертовых олухов, уволокших из-под самого его носа сумку с инструментами и вместительными отделениями для добычи, которую теперь вот пришлось транспортировать этак вот — словно наворованные на детском празднике конфеты, Шишел смирился с малоаппетитным душком, прочно прицепившимся к нему, пересек пустынную улицу и, возблагодарив Господа за то, что в видавшем виды «горби» не заглох движок и шпана не увела колеса за то время, что машина стояла без присмотра, с размаху грохнулся на сиденье. То, что, проделав это, он ограничился всего лишь четырехэтажным, не слишком кучерявым выражением своих чувств, объяснялось только его исключительной профессиональной выдержкой: чертов перстень, заткнутый в задний карман, впился в его филейную часть прямо-таки что твой штык. Если бы проклятая безделушка не зацепилась за прочную ткань джинсов, она немедленно полетела бы в сточную канаву, но пока Шаленый боролся с сопротивлением этих двух вступивших в неожиданный сговор предметов, приступ его бешенства сошел на нет, — в конце концов, все происшедшее было достаточно забавным. Он подкинул перстень на ладони и примерил его на безымянный палец правой руки. Невероятно, но перстень сел на него, будто на заказ сделанный. Странное ощущение — нет, скорее уж тень ощущения скользнула в дальнем уголке сознания Шишела: ему почудилось, что перстень гусеницей обвился вокруг его пальца и тихонько стиснул его. Он с каким-то дружеским почти что удивлением посмотрел на вещицу, потер камень о штаны, дохнул на него и тронул «горби». Когда на Сурабайя, завывая сиренами, вылетела пара машин оцепления, они — Шишел, «горби» и Дьяволов Камень — были уже слишком далеко, чтобы услышать их.
* * *
Долго плутать по «Джевелри» Уолту не пришлось: распахнутая дверь в кабинет директора было первым, что бросалось в глаза в полузатемненном зале. На пороге Уолт на мгновение замер, а затем, обогнув валяющуюся посреди дороги «беретту» и присвистнув при виде явно выпотрошенного сейфа, склонился над распростертым в кресле Мелканяном. Попробовал нащупать пульс, оттянул нижнее веко, пытаясь обнаружить в теле держателя ювелирной торговли хоть какие-то признаки жизни. Кое-какой успех это возымело — лицо Мелканяна судорожно скривилось, и Уолт несколько испуганно отдернул руку. Мутный, словно прошедший сквозь воды Стикса взгляд ювелира побродил по крытому панелями скок-дерева потолку, а может, по незримым пространствам потустороннего мира и остановился наконец на физиономии Уолта. При этом во взгляде том отразился мистический ужас. Скрюченными пальцами непослушных рук Бонифаций попытался ухватить репортера за отвороты куртки не отрывая взора от его зрачков.
— А-ах-х-х-р... — Из горла Мелканяна с видимым трудом вырывалось смешанное с хрипом клекотание, напоминавшее звук забарахлившей кофеварки.
— Где же эти врачи, черт их дери?! — простонал Уолт, пытаясь освободиться и не в силах оторвать глаз от стекленеющего взора ювелира. Чисто профессиональный рефлекс заставил его снова включить привычно болтавшийся на поясе регистратор.
— Х-х-хрр... Отд... — Стали появляться из уст Бонифация получленораздельные звуки. — Отд-т... Вер-р-р-р... Вер-ни Скр... ж... Верни Камень... Все равно...
— К-какой камень? — остолбенело спросил Уолт, чувствуя, что и его собственная речь теряет членораздельность, а взгляд — стекленеет.
— Кр... Хр... Скрижаль Дур-рной Вести... Все... хр... От-д-т-дай Дьяволов Камень...
Уолт остолбенел. Мелканян протянул свою скрюченную руку ему прямо в физиономию, словно ожидая, что собеседник тут же в нее и положит Камень.
— Все равно... За ним пр... кр... хр... пр-ридут... Жр... Хр... Жрецы Янтарного... Кр... хр... кр... Храма... Янтар-рного Храма... У тб... У тебя нич-ч... У тебя ничег-го не п-получ... Ничего не выйдет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130