..
— И все оставшееся время вы пытались выйти на след этой компании? Не имея никакого представления о том, куда они все-таки направились? Кстати, вы хотя бы запомнили марку флайера, на котором передвигались уважаемый профессор и его люди?
Какая-то закавыка почудилась Уолту в этом вопросе.
— «Г-гепард», кажется... Если вы хотите мне сказать, что это был не самый умный способ действий, то сейчас это для меня уже не секрет. Но в тот момент было слишком обидно вот так отказаться от расследования.
— Простите, — капитан Планетарной контрразведки иронически опустил уголок рта. — Вам не кажется, что расследование случаев ограбления — это сфера компетенции иных органов, нежели уважаемого издания, представляемого вами?
— Журналистика всегда была свободна в выборе тем для...
— Ладно. — На этот раз голос подал представитель Федерального управления. — Ограничимся джентльменской договоренностью: мы постараемся не создавать препятствий в вашей профессиональной деятельности — ну, например, не станем задерживать вас, хотя ваше поведение и дает повод для применения такой меры пресечения. А вы уж постарайтесь не затруднять нашу работу. У нас могут возникнуть к вам многие вопросы — постарайтесь впредь быть достаточно откровенны с органами следствия. Расписку о невыезде мы с вас все-таки берем. Вот, ознакомьтесь и поставьте автограф... И еще... — Контрразведчик встал с уголка стола, на котором он примостился, и нагнулся к лицу Уолта. — Я от всей души надеюсь, что вы не станете проявлять излишнего интереса к особе господина Мак-Аллистера. Это может сильно повредить вам. С ним побеседуют те, кому надо, и тогда, когда это будет надо.
Уолт молча подмахнул бумажку, обязывающую его не покидать территорию Малой Колонии в течение двух недель, и проводил задумчивым взглядом спины столь приятных собеседников, бесшумно исчезнувших в проеме двери.
— Мы боролись за тебя как звери! — сообщила Энни, деловито разминувшаяся с ними в проходе. — В «Новостях» пойдет отрывок из моей пресс-конференции. Включи ТВ... У тебя неважный вид...
— Пришлось дать подписку о невыезде. И кое-что наврать... А обе эти вещи здесь у нас чреваты. Но иначе дальше работать они нам не дали бы...
— Подписка — это не слишком хорошо, — комментировала Энни, поводя вокруг «клопобоем» — индикатором подслушивающих устройств и даже заглядывая под столы и кресла — занятие далеко не бесполезное после визита гостей из казенного дома. — Ты поторопился...
— Побыла бы ты на моем месте, Энни...
— А вот то, что журналисту такого калибра, как ты, Уолт, приходится рисковать попасться на элементарном вранье на допросе, — это серьезный знак. — Энни отложила «клопобой» и, пододвинув кресло, села лицом к лицу с Уолтом. — Ты надыбал что-то серьезное, Новиков. Рассказывай.
* * *
— Тут к вам еще кое-кто просится, шеф, — опасливо сообщил телохранитель-секретарь. — Нэнси Клерибелл — Пташка. И тоже вроде страшно срочно. Как быть?
Каттаруза тяжело вздохнул:
— Ты сегодня решил пристроить ко мне на прием всех шулеров и карманниц с Побережья или только чокнувшихся за последние полгода? А, Паоло? Ведь когда-то ко мне заглядывали фрукты и покрупнее...
— У малышки вроде что-то серьезное...
Пока продолжался этот содержательный обмен мнениями, помянутая Нэнси, вообще-то удачно сочетавшая профессию наводчицы с тонким ремеслом транспортного воришки, деликатно протискивалась в резные двери кабинета под тяжелым неодобрительным взглядом Папы.
— Ты, кажется, немного зазевался, Паоло? — спросил Папа голосом без выражения. И, игнорируя раздавшийся в ответ нечленораздельный звук, отключил селектор.
— Простите меня, шеф, — голоском, воплощающим святую невинность, произнесла Клерибелл. Ее шоколадная физиономия стремилась выразить глубочайшее раскаяние в том, что она отрывает от дел мирового значения самого Папочку. — Тут Чичо только что с цепи сорвался и всем толкует про Дьяволов Камень. Так вот, мне этот Камушек не далее как вчера очень даже попадался на глаза, — застенчиво прощебетала она.
Ни больше ни меньше...
Последовала пауза.
— Ты, разумеется, ему об этом сказала, Нэнси? — вкрадчиво, как обычно говорят с детьми или душевнобольными, спросил Папа. — Ну там — где, у кого, когда... Большая Мама считает, что тебе надо поговорить сразу со мной?
— Я к хозяйству Большой Мамы ни-ка-ко-го отношения не имею, — с глубоким чувством произнесла Клерибелл. — И, простите, шеф, перед ним не отчитываюсь.
— Ты считаешь, что отчитываешься прямо передо мной, Нэнси? — задумчиво разжевывая сигару, осведомился Каттаруза.
Он был слегка озадачен такой постановкой вопроса о субординации. Строго говоря, Пташка с несколькими своими напарницами были скорее «вольными стрелками», но долю с дохода отдавали Чичо, за которым и числилась обязанность присматривать за этой шальной компанией, а заодно и обеспечивать контакты с заказчиками на наводку.
— Во всяком случае, в таком деле, шеф... Дьяволов Камень — это ведь очень серьезно. А Большая Мама все припишет себе, как будто нас и не было.
— Кого это «нас», Нэнси? — ласково осведомился Каттаруза, решив, что и в самом деле если речь идет о чем-то серьезном, относящемся к Камню, то лучше это знать ему самому и сразу.
— Меня и Рут Биллисью — Белоснежки. Дело было в начале десятого, на Северном...
— Продолжай, девочка. Кстати, а Рут где же?
— Она с утра законопатилась у дружка. После того как я ее предупредила... Она в таких делах не разбирается, а у меня бабка была в секте Буду... Она мне про Дурную Весть очень много всякого рассказала.
— Да ты и сама, говорят, балуешься такими делами, — наугад бросил камушек в кусты Папа. Как человек Серого Круга, он что-то смутно припоминал, связанное с девицей Клерибелл.
— Что вы! — Реакция Нэнси была чуть преувеличенной. — Я каждое воскресенье хожу в церковь.
— Это хорошо, девочка... Я — человек с широкими взглядами, но предпочитаю дело иметь с правоверными католиками.
— О, все мы это прекрасно знаем.
Что-то в интонации Нэнси заставило Папу второй раз в этот день задуматься об излишней догадливости своих подопечных.
— Вот и хорошо, что знаете, девочка, вот и хорошо. А теперь — давай про Камень...
— Дело очень простое, шеф... — Нэнси деловито нахмурилась. — Мы с Рут работали на маршрутах Северный — Кэмп-Парадиз... Там в вечер с пятницы на субботу — стабильный улов. В начале десятого, когда дождь начался, мы вышли на Северном, чтобы пересесть до Парковых Линий, и на проходе — в дверях общего зала — налетели на здорового такого бугая. Вы не поверите просто. Вот с тот шкаф размером. Но не в том дело — тут у нас народ разный... Но дух от парня шел... Я еще подумала — словно из могилы выкарабкался. Ну мы, естественно, на него глаза скосили, и я смотрю — ей-богу — у него на правой руке, на среднем пальце, — Дьяволов Камень в полной оправе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
— И все оставшееся время вы пытались выйти на след этой компании? Не имея никакого представления о том, куда они все-таки направились? Кстати, вы хотя бы запомнили марку флайера, на котором передвигались уважаемый профессор и его люди?
Какая-то закавыка почудилась Уолту в этом вопросе.
— «Г-гепард», кажется... Если вы хотите мне сказать, что это был не самый умный способ действий, то сейчас это для меня уже не секрет. Но в тот момент было слишком обидно вот так отказаться от расследования.
— Простите, — капитан Планетарной контрразведки иронически опустил уголок рта. — Вам не кажется, что расследование случаев ограбления — это сфера компетенции иных органов, нежели уважаемого издания, представляемого вами?
— Журналистика всегда была свободна в выборе тем для...
— Ладно. — На этот раз голос подал представитель Федерального управления. — Ограничимся джентльменской договоренностью: мы постараемся не создавать препятствий в вашей профессиональной деятельности — ну, например, не станем задерживать вас, хотя ваше поведение и дает повод для применения такой меры пресечения. А вы уж постарайтесь не затруднять нашу работу. У нас могут возникнуть к вам многие вопросы — постарайтесь впредь быть достаточно откровенны с органами следствия. Расписку о невыезде мы с вас все-таки берем. Вот, ознакомьтесь и поставьте автограф... И еще... — Контрразведчик встал с уголка стола, на котором он примостился, и нагнулся к лицу Уолта. — Я от всей души надеюсь, что вы не станете проявлять излишнего интереса к особе господина Мак-Аллистера. Это может сильно повредить вам. С ним побеседуют те, кому надо, и тогда, когда это будет надо.
Уолт молча подмахнул бумажку, обязывающую его не покидать территорию Малой Колонии в течение двух недель, и проводил задумчивым взглядом спины столь приятных собеседников, бесшумно исчезнувших в проеме двери.
— Мы боролись за тебя как звери! — сообщила Энни, деловито разминувшаяся с ними в проходе. — В «Новостях» пойдет отрывок из моей пресс-конференции. Включи ТВ... У тебя неважный вид...
— Пришлось дать подписку о невыезде. И кое-что наврать... А обе эти вещи здесь у нас чреваты. Но иначе дальше работать они нам не дали бы...
— Подписка — это не слишком хорошо, — комментировала Энни, поводя вокруг «клопобоем» — индикатором подслушивающих устройств и даже заглядывая под столы и кресла — занятие далеко не бесполезное после визита гостей из казенного дома. — Ты поторопился...
— Побыла бы ты на моем месте, Энни...
— А вот то, что журналисту такого калибра, как ты, Уолт, приходится рисковать попасться на элементарном вранье на допросе, — это серьезный знак. — Энни отложила «клопобой» и, пододвинув кресло, села лицом к лицу с Уолтом. — Ты надыбал что-то серьезное, Новиков. Рассказывай.
* * *
— Тут к вам еще кое-кто просится, шеф, — опасливо сообщил телохранитель-секретарь. — Нэнси Клерибелл — Пташка. И тоже вроде страшно срочно. Как быть?
Каттаруза тяжело вздохнул:
— Ты сегодня решил пристроить ко мне на прием всех шулеров и карманниц с Побережья или только чокнувшихся за последние полгода? А, Паоло? Ведь когда-то ко мне заглядывали фрукты и покрупнее...
— У малышки вроде что-то серьезное...
Пока продолжался этот содержательный обмен мнениями, помянутая Нэнси, вообще-то удачно сочетавшая профессию наводчицы с тонким ремеслом транспортного воришки, деликатно протискивалась в резные двери кабинета под тяжелым неодобрительным взглядом Папы.
— Ты, кажется, немного зазевался, Паоло? — спросил Папа голосом без выражения. И, игнорируя раздавшийся в ответ нечленораздельный звук, отключил селектор.
— Простите меня, шеф, — голоском, воплощающим святую невинность, произнесла Клерибелл. Ее шоколадная физиономия стремилась выразить глубочайшее раскаяние в том, что она отрывает от дел мирового значения самого Папочку. — Тут Чичо только что с цепи сорвался и всем толкует про Дьяволов Камень. Так вот, мне этот Камушек не далее как вчера очень даже попадался на глаза, — застенчиво прощебетала она.
Ни больше ни меньше...
Последовала пауза.
— Ты, разумеется, ему об этом сказала, Нэнси? — вкрадчиво, как обычно говорят с детьми или душевнобольными, спросил Папа. — Ну там — где, у кого, когда... Большая Мама считает, что тебе надо поговорить сразу со мной?
— Я к хозяйству Большой Мамы ни-ка-ко-го отношения не имею, — с глубоким чувством произнесла Клерибелл. — И, простите, шеф, перед ним не отчитываюсь.
— Ты считаешь, что отчитываешься прямо передо мной, Нэнси? — задумчиво разжевывая сигару, осведомился Каттаруза.
Он был слегка озадачен такой постановкой вопроса о субординации. Строго говоря, Пташка с несколькими своими напарницами были скорее «вольными стрелками», но долю с дохода отдавали Чичо, за которым и числилась обязанность присматривать за этой шальной компанией, а заодно и обеспечивать контакты с заказчиками на наводку.
— Во всяком случае, в таком деле, шеф... Дьяволов Камень — это ведь очень серьезно. А Большая Мама все припишет себе, как будто нас и не было.
— Кого это «нас», Нэнси? — ласково осведомился Каттаруза, решив, что и в самом деле если речь идет о чем-то серьезном, относящемся к Камню, то лучше это знать ему самому и сразу.
— Меня и Рут Биллисью — Белоснежки. Дело было в начале десятого, на Северном...
— Продолжай, девочка. Кстати, а Рут где же?
— Она с утра законопатилась у дружка. После того как я ее предупредила... Она в таких делах не разбирается, а у меня бабка была в секте Буду... Она мне про Дурную Весть очень много всякого рассказала.
— Да ты и сама, говорят, балуешься такими делами, — наугад бросил камушек в кусты Папа. Как человек Серого Круга, он что-то смутно припоминал, связанное с девицей Клерибелл.
— Что вы! — Реакция Нэнси была чуть преувеличенной. — Я каждое воскресенье хожу в церковь.
— Это хорошо, девочка... Я — человек с широкими взглядами, но предпочитаю дело иметь с правоверными католиками.
— О, все мы это прекрасно знаем.
Что-то в интонации Нэнси заставило Папу второй раз в этот день задуматься об излишней догадливости своих подопечных.
— Вот и хорошо, что знаете, девочка, вот и хорошо. А теперь — давай про Камень...
— Дело очень простое, шеф... — Нэнси деловито нахмурилась. — Мы с Рут работали на маршрутах Северный — Кэмп-Парадиз... Там в вечер с пятницы на субботу — стабильный улов. В начале десятого, когда дождь начался, мы вышли на Северном, чтобы пересесть до Парковых Линий, и на проходе — в дверях общего зала — налетели на здорового такого бугая. Вы не поверите просто. Вот с тот шкаф размером. Но не в том дело — тут у нас народ разный... Но дух от парня шел... Я еще подумала — словно из могилы выкарабкался. Ну мы, естественно, на него глаза скосили, и я смотрю — ей-богу — у него на правой руке, на среднем пальце, — Дьяволов Камень в полной оправе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130