— несколько агрессивно возразил Лысый Крокодил. — Вполне возможно, что существование таких вот Локальных Искажений — просто необходимое условие существования Вселенной... Впрочем, мы заговорились на чересчур общие темы... Считайте, что я резюмировал сейчас все, что мог поведать средствам массовой информации. У вас, наверное, есть более конкретные вопросы ко мне?
Профессор Мак-Аллистер — человек Комплекса и Энни Чанг — человек Прессы вернулись с небес на землю. Землю Малой Колонии.
— Да, разумеется, — сказала Энни. — Я хотела бы узнать у вас одну довольно деликатную вещь...
— Я и не ожидаю легкой светской беседы, мисс. — Профессор стал набивать трубку смесью табака и трав с Северного полушария, означив этим начало конца беседы. — Вырубите, пожалуйста, ваш регистратор, мисс...
— А вы — свой, мистер... — Энни и не пыталась соблюсти видимость решпекта.
Она вынула из сумочки и, щелкнув переключателем, положила на стол свой аппарат. Выразительно кивнула на горящий рубиновым огоньком индикатор. Профессор, крякнув, достал из стола и положил рядом свой. Надавил на клавишу. Индикаторы обоих аппаратов замигали: «Блок, блок, блок...»
— Я слушаю вас, мисс, — индифферентным тоном произнес Лысый Крокодил, продолжая снаряжать свою трубку.
— Видите ли, — Энни выпрямилась в кресле и посмотрела профессору в глаза, — пресса имеет некоторые специфические возможности, которые иногда позволяют нам — людям пера — достичь того, чего люди науки и люди закона добиться в той же ситуации не могут... Однако при этом всегда должны выполняться некоторые специфические, я бы сказала, условия... Не все их принимают... Так вот, нечто подобное может иметь место и в случае с Дьяволовым Камнем...
— Охотно этому верю, — профессор попытался отвести глаза в сторону, но не слишком удачно.
— Что бы вы сказали, профессор, если бы того, кто сейчас завладел той реликвией, о которой вы рассказали сейчас так много интересного, обнаружили бы не органы сыска, а кто-то из нас — пишущей братии? И что бы вы сказали на то, что кто-то из нас предложил вам организовать контакт с нынешним владельцем Камня?
Последовало секунд двадцать молчания и тщательного уминания набитого в трубку табака. Потом профессор сказал:
— Париж стоит мессы...
— Но вы помните, что у нашего дела — своя специфика...
— Вот номер моего кодированного канала. Он не может быть прослушан. — Профессор извлек из запирающегося ящика своего необъятного стола маленькую белую карточку и протянул ее собеседнице. — Если у вас возникнет желание продолжить со мной разговор на эту тему...
Карточка исчезла в сумочке Энни. Энни поднялась и забрана со стола свой регистратор.
— Я весьма благодарна вам за содержательную беседу, профессор. Думаю, что я скоро воспользуюсь вашей любезностью...
— И чем раньше, тем лучше. — Профессор проводил Энни до дверей. — Риск возрастает со временем...
* * *
Оставшись один, профессор рявкнул в пространство:
— Даррен!
Даррен возник на пороге, словно материализовавшись сразу при произнесении его имени.
— Изображение наносили на бумагу способом Ярроу, — доложил он. — Восстановить такие вещи невозможно...
— Чего и следовало ожидать, — морщась как от зубной боли, заметил профессор. — А вот чего ожидать не следовало... Закройте дверь. Так... Вот чего ожидать не следовало, так это того, что на тех кадрах, что были на этой бумажонке, отражены некоторые наши с вами подвиги, что имели место на Гранд-Театрал...
— Черт возьми... Как это было возможно? Это...
— Это очень похоже на подставку... Хотя для нас представлялось совершенным экспромтом... — Профессор принялся мерить свой кабинет шагами.
— Эта китаянка шантажирует нас? Мы всегда можем...
— Пока что рано предпринимать тут резкие движения. Кажется, мадам Чанг сможет вывести нас на Камень... Если, конечно, не блефует. Теперь мне в голову закрадывается подозрение, что и вторая наша акция сработана... не совсем чисто...
— В любом случае, старика надо было захватить первыми. Вы же знаете, что не прошло и часа после того, как мы его... э-э... изъяли из госпиталя...
— В каком он состоянии?
— Мы стараемся как можем. Он скоро созреет для беседы с вами. Но, сами понимаете, инсульт — это вам не рак желудка...
— Действуйте. Время не ждет...
* * *
Тяжело вздохнув, — сказывались последствия последней пары недель, исключительно нервных, — Спиро Апостопулос распорядился в селектор касательно того, что сегодня он не примет даже Черта и Дьявола, если они вдвоем явятся по его душу. Тяжело ступая, он поднялся в библиотеку, располагавшуюся этажом выше в старинном, имитирующем какой-то из архитектурных шедевров древней Метрополии «шато», скрытом в глубине огромного парка, усаженного сплошь вывезенными с Земли диковинками дендрофлоры.
Библиотека эта была, надо сказать, любимым местом отдохновения почтенного финансиста вовсе не потому, что, как утверждали злые языки, она была единственным местом, где вдали от бдительного взгляда супруги он мог пропустить лишнюю рюмочку «Метаксы» и вздремнуть над страницами очередного эзотерического трактата. Отнюдь нет. К фольклору Малой Колонии, проблемам Палеовизита и эзотерическим изысканиям, посвященным предметам экзокосмоархеологии, Спиро относился трепетно и исключительно серьезно. Библиотека его особняка представляла неплохой музей, в котором (кроме собственно старинных инкунабул и новейших сочинений по вышеназванным и связанным с ними темам) были представлены и довольно дорогостоящие археологические находки с обоих полушарий Планеты, и даже кое-что из того, что в свое время было найдено в пещерах и развалинах баз Древних Пришельцев на Малом и Большом Бельмесах. Специалисты его собрание ценили и за возможность поработать здесь бывали благодарны по гроб жизни.
Подождав, пока бесшумно скользнет на свое место тяжелая резная дверь из каменного дерева, Спиро в благословенной, пропитанной одним только книжным местам свойственным еле заметным ароматом векового тлена полутьме проследовал к низкому, покрытому еле различимой янтарной мозаикой столику, на котором со вчерашнего вечера покоились разложенные в одном, только ему известном порядке записи и предметы — пара масок, «космические раковины», знаменитый «платиновый еж» и сочинения странника Арники в оригинале. Сейчас порядок этот был чуть нарушен. Господин Апостопулос нахмурился и задумчиво опустился в кресло.
И тут же вскочил как ужаленный.
Другое точно такое же кресло, развернутое спинкой к мозаичному столику — лицом к широкому экрану терминала, темнеющему в глубине комнаты, — бесшумно повернулось, и громадного роста фигура, уместившаяся в нем, так же бесшумно подняла палец к губам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
Профессор Мак-Аллистер — человек Комплекса и Энни Чанг — человек Прессы вернулись с небес на землю. Землю Малой Колонии.
— Да, разумеется, — сказала Энни. — Я хотела бы узнать у вас одну довольно деликатную вещь...
— Я и не ожидаю легкой светской беседы, мисс. — Профессор стал набивать трубку смесью табака и трав с Северного полушария, означив этим начало конца беседы. — Вырубите, пожалуйста, ваш регистратор, мисс...
— А вы — свой, мистер... — Энни и не пыталась соблюсти видимость решпекта.
Она вынула из сумочки и, щелкнув переключателем, положила на стол свой аппарат. Выразительно кивнула на горящий рубиновым огоньком индикатор. Профессор, крякнув, достал из стола и положил рядом свой. Надавил на клавишу. Индикаторы обоих аппаратов замигали: «Блок, блок, блок...»
— Я слушаю вас, мисс, — индифферентным тоном произнес Лысый Крокодил, продолжая снаряжать свою трубку.
— Видите ли, — Энни выпрямилась в кресле и посмотрела профессору в глаза, — пресса имеет некоторые специфические возможности, которые иногда позволяют нам — людям пера — достичь того, чего люди науки и люди закона добиться в той же ситуации не могут... Однако при этом всегда должны выполняться некоторые специфические, я бы сказала, условия... Не все их принимают... Так вот, нечто подобное может иметь место и в случае с Дьяволовым Камнем...
— Охотно этому верю, — профессор попытался отвести глаза в сторону, но не слишком удачно.
— Что бы вы сказали, профессор, если бы того, кто сейчас завладел той реликвией, о которой вы рассказали сейчас так много интересного, обнаружили бы не органы сыска, а кто-то из нас — пишущей братии? И что бы вы сказали на то, что кто-то из нас предложил вам организовать контакт с нынешним владельцем Камня?
Последовало секунд двадцать молчания и тщательного уминания набитого в трубку табака. Потом профессор сказал:
— Париж стоит мессы...
— Но вы помните, что у нашего дела — своя специфика...
— Вот номер моего кодированного канала. Он не может быть прослушан. — Профессор извлек из запирающегося ящика своего необъятного стола маленькую белую карточку и протянул ее собеседнице. — Если у вас возникнет желание продолжить со мной разговор на эту тему...
Карточка исчезла в сумочке Энни. Энни поднялась и забрана со стола свой регистратор.
— Я весьма благодарна вам за содержательную беседу, профессор. Думаю, что я скоро воспользуюсь вашей любезностью...
— И чем раньше, тем лучше. — Профессор проводил Энни до дверей. — Риск возрастает со временем...
* * *
Оставшись один, профессор рявкнул в пространство:
— Даррен!
Даррен возник на пороге, словно материализовавшись сразу при произнесении его имени.
— Изображение наносили на бумагу способом Ярроу, — доложил он. — Восстановить такие вещи невозможно...
— Чего и следовало ожидать, — морщась как от зубной боли, заметил профессор. — А вот чего ожидать не следовало... Закройте дверь. Так... Вот чего ожидать не следовало, так это того, что на тех кадрах, что были на этой бумажонке, отражены некоторые наши с вами подвиги, что имели место на Гранд-Театрал...
— Черт возьми... Как это было возможно? Это...
— Это очень похоже на подставку... Хотя для нас представлялось совершенным экспромтом... — Профессор принялся мерить свой кабинет шагами.
— Эта китаянка шантажирует нас? Мы всегда можем...
— Пока что рано предпринимать тут резкие движения. Кажется, мадам Чанг сможет вывести нас на Камень... Если, конечно, не блефует. Теперь мне в голову закрадывается подозрение, что и вторая наша акция сработана... не совсем чисто...
— В любом случае, старика надо было захватить первыми. Вы же знаете, что не прошло и часа после того, как мы его... э-э... изъяли из госпиталя...
— В каком он состоянии?
— Мы стараемся как можем. Он скоро созреет для беседы с вами. Но, сами понимаете, инсульт — это вам не рак желудка...
— Действуйте. Время не ждет...
* * *
Тяжело вздохнув, — сказывались последствия последней пары недель, исключительно нервных, — Спиро Апостопулос распорядился в селектор касательно того, что сегодня он не примет даже Черта и Дьявола, если они вдвоем явятся по его душу. Тяжело ступая, он поднялся в библиотеку, располагавшуюся этажом выше в старинном, имитирующем какой-то из архитектурных шедевров древней Метрополии «шато», скрытом в глубине огромного парка, усаженного сплошь вывезенными с Земли диковинками дендрофлоры.
Библиотека эта была, надо сказать, любимым местом отдохновения почтенного финансиста вовсе не потому, что, как утверждали злые языки, она была единственным местом, где вдали от бдительного взгляда супруги он мог пропустить лишнюю рюмочку «Метаксы» и вздремнуть над страницами очередного эзотерического трактата. Отнюдь нет. К фольклору Малой Колонии, проблемам Палеовизита и эзотерическим изысканиям, посвященным предметам экзокосмоархеологии, Спиро относился трепетно и исключительно серьезно. Библиотека его особняка представляла неплохой музей, в котором (кроме собственно старинных инкунабул и новейших сочинений по вышеназванным и связанным с ними темам) были представлены и довольно дорогостоящие археологические находки с обоих полушарий Планеты, и даже кое-что из того, что в свое время было найдено в пещерах и развалинах баз Древних Пришельцев на Малом и Большом Бельмесах. Специалисты его собрание ценили и за возможность поработать здесь бывали благодарны по гроб жизни.
Подождав, пока бесшумно скользнет на свое место тяжелая резная дверь из каменного дерева, Спиро в благословенной, пропитанной одним только книжным местам свойственным еле заметным ароматом векового тлена полутьме проследовал к низкому, покрытому еле различимой янтарной мозаикой столику, на котором со вчерашнего вечера покоились разложенные в одном, только ему известном порядке записи и предметы — пара масок, «космические раковины», знаменитый «платиновый еж» и сочинения странника Арники в оригинале. Сейчас порядок этот был чуть нарушен. Господин Апостопулос нахмурился и задумчиво опустился в кресло.
И тут же вскочил как ужаленный.
Другое точно такое же кресло, развернутое спинкой к мозаичному столику — лицом к широкому экрану терминала, темнеющему в глубине комнаты, — бесшумно повернулось, и громадного роста фигура, уместившаяся в нем, так же бесшумно подняла палец к губам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130