В разное время и при разных обстоятельствах делал я их. И только тогда — этими осенними вечерами — понял, что фактически всю свою жизнь готовился к этой встрече с Камнем. Чем иначе объяснить эти годами кропотливо ведшиеся записи легенд, преданий, научных докладов, посвященных Скрижали Дурной Вести?
Такими мне и запомнились эти долгие, одинокие вечера и ночи: потрескивание поленьев в жарко натопленном камине, который не грел меня, круто — до фиолетовой черноты — заваренный настой из двенадцати трав в каменной чашке, сумеречный, словно взгляд дремлющего безумца, блеск Камня, круг света и выцветшие буквы мерзких преданий, бегущие по блеклым листкам бумаги...
Радио приносило вести все более и более сумбурные и горькие. Почти полностью прервана была связь с Обитаемым Космосом. Ни Земле, ни другим населенным мирам не было дела до нас и наших бед и печалей. Для скольких тысяч людей, предки которых доверили свои судьбы этой, так похожей на старушку-Землю, планете, эта зима стала последней? Все чаще люди, пришедшие со мной, задавали мне один и тот же вопрос: что я собираюсь сделать, предпринять?.. И у меня не было для них ответа. В ту осень я впервые по-настоящему почувствован себя стариком. Тогда я не знал, что ГЛАВНОЕ еще впереди... Я многого еще не знал тогда... не знал своего ПРЕДНАЗНАЧЕНИЯ».
Шаленый прервал чтение и потер набрякшие веки. Сон шел и не шел к нему. Боялся он этого плывущего на него, затопляющего память морока. Потому что знал, что, как и в любую из прошлых ночей, присядет в ногах у него НЕНАЗЫВАЕМЫЙ и будет говорить, говорить, говорить... Он поднялся и пошел к отгороженной в углу чердака ванной комнатушке. Там — за пластиковой перегородкой — отчетливо был слышен звук льющейся из крана воды.
«Неужели я прошлый раз кран не закрутил?» — подумал Шишел и рванул дверцу.
У раковины стоял и смывал кровь с уцелевшей части лица брат Дилан.
* * *
Сэм Бирман почти не заметил, что его ночное уединение в обществе карандаша, бумаги и терминала планетарной информационной сети нарушено появлением Рональда Мак-Аллистера, руководителя программы «Мессенджер». Тому пришлось откашляться, чтобы вывести своего подопечного из состояния близкого к нирване.
— Здравствуйте, профессор. — Сэм жестом предложил Мак-Аллистеру присесть на свободное кресло. — Я вижу, вы приняли наконец какое-то решение?
— В некотором роде — да. — Лысый Крокодил занял предложенное ему место и, слегка прищурившись, попытался рассмотреть каракули на листке бумаги, лежавшем перед Самуэлем. — Я проконсультировался с высшим руководством, и все мы пришли к выводу, что вас следует на некоторое время... э-э... удалить из Малой Колонии. А те, кто затеял охоту на вас, еще долго будут оставаться в неведении относительно вашего местоположения... Для этого, конечно, придется соблюсти некоторые меры конспирации...
Сэм аккуратно поджал губы.
— Видите ли, — он постарался заглянуть в бесцветные, навыкате глаза профессора, — мне это решение не представляется... м-м... достаточно радикальным.
— Что ж, рассматривались и более, как вы выразились, радикальные решения. Например, погрузить вас в глубокий анабиоз до той поры, пока мы не разберемся и с Камнем, и с господами из Черной Церкви. В конце концов решили прибегнуть все-таки к «защите расстоянием»...
— Простите, — начиная терять самообладание, прервал его Сэм, — но ведь такая ссылка подразумевает, что я буду оторван и от своей семьи, и от коллектива своих коллег... Я буду просто лишен возможности даже зарабатывать на жизнь...
— Меньше всего, доцент Бирман, — успокоил его Мак-Аллистер, — у вас должна болеть голова о вашем заработке. Академия раскошелится на ваше содержание. Что до коллег, то, как я вижу, ваша работа успешно продвигается и в их отсутствие...
— Но семья!... — панически возопил доцент Бирман.
— Вашей семье обеспечена надежная охрана, — заверил его генерал-академик. — В ближайшем будущем вы воссоединитесь со своей супругой и дочерью. А сын ваш, если не ошибаюсь, учится в Метрополии, достаточно далеко от всех здешних... э-э... проблем... Сами понимаете, что элементарные соображения конспирации не позволяют нам переместить всех вас одновременно. Так что придется обождать немного. В первую очередь мы эвакуируем вас. Не далее чем послезавтра. Точнее, — он посмотрел на часы, — уже завтра, ближе к вечеру, с площадки на крыше Пугачевского центра вас заберет геликоптер и доставит на военный Космотерминал.
— Почему же не прямо отсюда? — удивленно поднял брови Сэм.
— Здесь мы все находимся под довольно бдительным наблюдением, — чуть снисходительно объяснил профессор. — Рейс геликоптера отсюда к Космотерминалу слишком заметен. Другое дело — Пугачев-башня. С ее вертолетной площадки летает все что угодно и куда угодно. От вас потребуется только одно...
— Внимательно слушаю вас, — со все еще не растаявшими нотками недоумения в голосе заверил его Сэм.
— Нам надо упорядочить отношения с вашими друзьями из монастыря Желтого Камня. Они самым серьезным образом интересуются вашей судьбой.
— Они дознались, что я нахожусь здесь? — всполошился Сэм.
— По крайней мере, догадываются об этом, — профессор достал из кармана трубку и стал задумчиво вертеть ее в руках. — Я, честно говоря, не вижу причин скрывать от них реальное положение вещей. Я хотел бы, чтобы вы написали им письмо. В эфир нам лучше не выходить, а вот письмо я передам лично господину Настоятелю. Так что, будьте добры, изложите в привычной вам и им манере обстоятельства дела и наши с вами планы на ближайшее будущее. Не надо скрывать ничего. Я хотел бы, чтобы наше взаимопонимание в этом вопросе было полным.
— Что ж, это логично, — согласился Сэм. — Будьте добры — передайте мне вон тот листок бумаги. И перо, если вас не затруднит.
* * *
Шишел, ясно осознавая, что все происходящее — не более чем бредовый сон, продолжал тупо смотреть на изуродованного пулей большого калибра брата.
— Зачем пришел? — спросил он, скорее из какого-то дикого любопытства — что-то там еще выкинет эта машинка, что устроена у него, Дмитрия Шаленого, в черепушке?
— Мы не закончили разговор... — повернул к нему одноглазое лицо убитый. — Не закончили говорить... Помешали нам... Вот ты под замок не хочешь — думаешь Черта объегорить. А ведь профессор-то тебе ясно сказал: человечка убить придется... Придется... Этого уж не объедешь. А ну, как знаешь ты человечка этого?.. Или уже догадываешься, о ком речь идет, кого на заклание тебе подведут?.. И твой... твой человечек — пусть отдаст... пусть отдаст то, что взял...
«Проснуться, проснуться!» — командовал себе Шаленый, в ужасе глядя на желтый излом кости разнесенного выстрелом черепа.
А мертвый брат Дилан суетливо вытирал его, Шишела, махровым полотенцем окровавленные руки и приговаривал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130
Такими мне и запомнились эти долгие, одинокие вечера и ночи: потрескивание поленьев в жарко натопленном камине, который не грел меня, круто — до фиолетовой черноты — заваренный настой из двенадцати трав в каменной чашке, сумеречный, словно взгляд дремлющего безумца, блеск Камня, круг света и выцветшие буквы мерзких преданий, бегущие по блеклым листкам бумаги...
Радио приносило вести все более и более сумбурные и горькие. Почти полностью прервана была связь с Обитаемым Космосом. Ни Земле, ни другим населенным мирам не было дела до нас и наших бед и печалей. Для скольких тысяч людей, предки которых доверили свои судьбы этой, так похожей на старушку-Землю, планете, эта зима стала последней? Все чаще люди, пришедшие со мной, задавали мне один и тот же вопрос: что я собираюсь сделать, предпринять?.. И у меня не было для них ответа. В ту осень я впервые по-настоящему почувствован себя стариком. Тогда я не знал, что ГЛАВНОЕ еще впереди... Я многого еще не знал тогда... не знал своего ПРЕДНАЗНАЧЕНИЯ».
Шаленый прервал чтение и потер набрякшие веки. Сон шел и не шел к нему. Боялся он этого плывущего на него, затопляющего память морока. Потому что знал, что, как и в любую из прошлых ночей, присядет в ногах у него НЕНАЗЫВАЕМЫЙ и будет говорить, говорить, говорить... Он поднялся и пошел к отгороженной в углу чердака ванной комнатушке. Там — за пластиковой перегородкой — отчетливо был слышен звук льющейся из крана воды.
«Неужели я прошлый раз кран не закрутил?» — подумал Шишел и рванул дверцу.
У раковины стоял и смывал кровь с уцелевшей части лица брат Дилан.
* * *
Сэм Бирман почти не заметил, что его ночное уединение в обществе карандаша, бумаги и терминала планетарной информационной сети нарушено появлением Рональда Мак-Аллистера, руководителя программы «Мессенджер». Тому пришлось откашляться, чтобы вывести своего подопечного из состояния близкого к нирване.
— Здравствуйте, профессор. — Сэм жестом предложил Мак-Аллистеру присесть на свободное кресло. — Я вижу, вы приняли наконец какое-то решение?
— В некотором роде — да. — Лысый Крокодил занял предложенное ему место и, слегка прищурившись, попытался рассмотреть каракули на листке бумаги, лежавшем перед Самуэлем. — Я проконсультировался с высшим руководством, и все мы пришли к выводу, что вас следует на некоторое время... э-э... удалить из Малой Колонии. А те, кто затеял охоту на вас, еще долго будут оставаться в неведении относительно вашего местоположения... Для этого, конечно, придется соблюсти некоторые меры конспирации...
Сэм аккуратно поджал губы.
— Видите ли, — он постарался заглянуть в бесцветные, навыкате глаза профессора, — мне это решение не представляется... м-м... достаточно радикальным.
— Что ж, рассматривались и более, как вы выразились, радикальные решения. Например, погрузить вас в глубокий анабиоз до той поры, пока мы не разберемся и с Камнем, и с господами из Черной Церкви. В конце концов решили прибегнуть все-таки к «защите расстоянием»...
— Простите, — начиная терять самообладание, прервал его Сэм, — но ведь такая ссылка подразумевает, что я буду оторван и от своей семьи, и от коллектива своих коллег... Я буду просто лишен возможности даже зарабатывать на жизнь...
— Меньше всего, доцент Бирман, — успокоил его Мак-Аллистер, — у вас должна болеть голова о вашем заработке. Академия раскошелится на ваше содержание. Что до коллег, то, как я вижу, ваша работа успешно продвигается и в их отсутствие...
— Но семья!... — панически возопил доцент Бирман.
— Вашей семье обеспечена надежная охрана, — заверил его генерал-академик. — В ближайшем будущем вы воссоединитесь со своей супругой и дочерью. А сын ваш, если не ошибаюсь, учится в Метрополии, достаточно далеко от всех здешних... э-э... проблем... Сами понимаете, что элементарные соображения конспирации не позволяют нам переместить всех вас одновременно. Так что придется обождать немного. В первую очередь мы эвакуируем вас. Не далее чем послезавтра. Точнее, — он посмотрел на часы, — уже завтра, ближе к вечеру, с площадки на крыше Пугачевского центра вас заберет геликоптер и доставит на военный Космотерминал.
— Почему же не прямо отсюда? — удивленно поднял брови Сэм.
— Здесь мы все находимся под довольно бдительным наблюдением, — чуть снисходительно объяснил профессор. — Рейс геликоптера отсюда к Космотерминалу слишком заметен. Другое дело — Пугачев-башня. С ее вертолетной площадки летает все что угодно и куда угодно. От вас потребуется только одно...
— Внимательно слушаю вас, — со все еще не растаявшими нотками недоумения в голосе заверил его Сэм.
— Нам надо упорядочить отношения с вашими друзьями из монастыря Желтого Камня. Они самым серьезным образом интересуются вашей судьбой.
— Они дознались, что я нахожусь здесь? — всполошился Сэм.
— По крайней мере, догадываются об этом, — профессор достал из кармана трубку и стал задумчиво вертеть ее в руках. — Я, честно говоря, не вижу причин скрывать от них реальное положение вещей. Я хотел бы, чтобы вы написали им письмо. В эфир нам лучше не выходить, а вот письмо я передам лично господину Настоятелю. Так что, будьте добры, изложите в привычной вам и им манере обстоятельства дела и наши с вами планы на ближайшее будущее. Не надо скрывать ничего. Я хотел бы, чтобы наше взаимопонимание в этом вопросе было полным.
— Что ж, это логично, — согласился Сэм. — Будьте добры — передайте мне вон тот листок бумаги. И перо, если вас не затруднит.
* * *
Шишел, ясно осознавая, что все происходящее — не более чем бредовый сон, продолжал тупо смотреть на изуродованного пулей большого калибра брата.
— Зачем пришел? — спросил он, скорее из какого-то дикого любопытства — что-то там еще выкинет эта машинка, что устроена у него, Дмитрия Шаленого, в черепушке?
— Мы не закончили разговор... — повернул к нему одноглазое лицо убитый. — Не закончили говорить... Помешали нам... Вот ты под замок не хочешь — думаешь Черта объегорить. А ведь профессор-то тебе ясно сказал: человечка убить придется... Придется... Этого уж не объедешь. А ну, как знаешь ты человечка этого?.. Или уже догадываешься, о ком речь идет, кого на заклание тебе подведут?.. И твой... твой человечек — пусть отдаст... пусть отдаст то, что взял...
«Проснуться, проснуться!» — командовал себе Шаленый, в ужасе глядя на желтый излом кости разнесенного выстрелом черепа.
А мертвый брат Дилан суетливо вытирал его, Шишела, махровым полотенцем окровавленные руки и приговаривал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130